– Госпожа Аннушка, простите, полная дура, – цинично произнес он с таким выражением лица, будто имел с Аннушкой давние счеты, – если рассчитывала, что сможет прокатить на вороных человека с подобной репутацией, как у Оборотня. И дважды дура, если надеялась, что он забудет и простит. Эта юная ведьмочка сама может выбирать наставника. Азиль, Геворг, я прав?

Азиль и Гамрян согласно кивнули. Максим выбрал персик поспелее и помягче.

– Тогда в чем проблема? В том, что переход к другому мастеру на первом году после посвящения чреват осложнениями со здоровьем? Это ее здоровье, ей решать. Трибунал не видит проблемы в переходе от одного наставника к другому, – сказал Максим, и по его интонациям было ясно, кто именно, несмотря на возраст и колоссальный опыт, главный в тандеме московских гостей. Гамрян подумал, что не может прочитать психотип этого молодого человека и невольно обрадовался тому, что Максим не находится под его началом. Должно быть, тот еще тип, похлеще Эльдара. – Азиль, вы согласны?

Азиль кивнул и раздавил в пепельнице очередной окурок – словно растоптал поверженного врага.

– При этом сам факт перехода принес госпоже Аннушке как материальный, так и моральный ущерб, – продолжал Максим, – и трибунал не может оставить это без внимания. Поэтому мы присуждаем господину Поплавскому выплату компенсации в размере… – Максим задумался и прикрыл глаза, прикидывая цену, – ну пусть будет полтора миллиона рублей. Учитывая заработки Оборотня, это вполне приемлемая сумма.

Гамрян вспомнил, сколько сам официально зарабатывает на должности декана и вздохнул. Эльдар, конечно, всегда считал, что деньги – брызги, но тут вряд ли будет думать, что отделался легким испугом.

– Расходы трибунала также пойдут за его счет, – добавил Азиль. – Ты, Геворг, наверняка со мной не согласишься. Но пока этот шустрый мальчик будет занят работой, у него не найдется времени на мысли о посвящении.

Гамрян пожал плечами.

– Грабеж средь бела дня, конечно, – произнес он. – Но воля трибунала священна, и я ее принимаю.

Говоря это, он представлял, как на другом конце города, в пустом сейчас торговом центре, дико затосковал по потерянным капиталам Оборотень Эльдар.

Раскланявшись с московскими гостями и неофициально проконсультировав их о том, где в Турьевске можно неплохо отдохнуть душой и телом, Гамрян покинул гостиницу. Устроившись за рулем автомобиля – декан мог позволить себе абсолютно любой автомобиль из существующих на земле, но отдавал предпочтение классике и ездил на недорогом «форде» – он вынул из кармана маленькое складное зеркало и, раскрыв его, спросил:

– Ты все слышал?

Эльдар, стоявший перед зеркалом в своем рабочем кабинете, задумчиво поскреб заросшую рыжей щетиной щеку и сокрушенно промолвил:

– Да слышал, конечно. Завтра буду в переходе на гармошке играть. Разорили, в подштанниках по миру пустили.

– Передо мной-то не юродствуй, – сурово осадил его Гамрян.

С лица Эльдара мигом сошло нарочито истерическое, шутовское выражение, и Оборотень совершенно серьезно и спокойно промолвил:

– Да, Геворг, я слышал. Что ж, могло быть и хуже. Спасибо, что вмешался, я признателен.

– Париж стоит мессы? – уточнил Гамрян.

Он, откровенно говоря, не понимал, почему вокруг этой истории с молодой ведьмой возникло столько шума с самого начала. Девчонка и девчонка; они пару раз виделись, и хоть убей, Гамрян не различил в ней тех невероятных талантов, о которых рассказывал Эльдар.

– О да, – задумчиво произнес Эльдар. – Еще как стоит.

– Моя секретарша получает четыре тысячи, – угрюмо сообщил Эльдар. – И, как ты понимаешь, это очень хорошая зарплата.

При повышенной стипендии в триста рублей Лиза не могла с ним не согласиться. Они неторопливо брели по тропинке, петлявшей среди сосен – если в городе весна давно вступила в свои права, то здесь, в лесополосе на западной окраине Турьевска, зима еще не стеснялась напоминать о себе то рыхлыми почерневшими сугробами, то иззубренным льдом на темном теле ручья, то лягушкой, замерзшей в придорожной луже. Впрочем, весна вовсю отвоевывала территорию: влажный теплый воздух пах оттаявшей землей и молодой травой, на пригорках, где пригревало солнце, раскрывали желтые глаза цветы, и отовсюду слышалось журчание ручьев и пение птиц.

Не жалея дорогой обуви – Лиза подумала, что ее наставник дал маху, отправившись в лес в тонком темном пальто и легких ботинках, – Эльдар сошел с тропы и на несколько минут застыл у одной из сосен, закрыв глаза и к чему-то прислушиваясь. Лиза уже знала, что таким образом маг ловит легкие и переменчивые токи стихий, чтобы выбрать правильное место для проведения обряда. Постояв так, Эльдар обернулся к Лизе и произнес:

– Все готово, иди сюда.

Лиза, наряженная по случаю похода в лес в настоящий ватник и резиновые сапоги, шагнула к нему, мельком подумав, что по весне у сумасшедших случаются обострения. И что она будет делать, если Эльдар перекинется в зверя сегодня и здесь? Найдут ее тело любители шашлыков, ничего себе пожелание приятного аппетита…

С Аннушкой все было гораздо проще.

– Ты можешь отправляться к ней хоть сейчас и избавить меня от расходов, – Эльдар подарил ей самую очаровательную улыбку и взял за руки. – Начнем вместе или я один?

– Вместе, – выдохнула Лиза – словно в прорубь нырнула.

– Итак, – скучным голосом лектора начал Эльдар. – Сейчас вы, Лизавета Анатольевна, мой фамилиар. Не верьте в злых духов, которые принимают вид кошек, это все сказки для дурачков. Фамилиар – это помощник мага и ассистент. Без него маг может использовать для личных целей лишь те чары, что не изменяют самого мага… впрочем, это тоже сказки, но уже для умных. А что знают самые умные?

– Что фамилиар позволяет корректировать ход ритуала. Все, – сказала Лиза. – Скальпель магу подает.

Эльдар посмотрел на нее с уважением.

– Аннушка научила?

– В книжках прочитала.

Усмехнувшись, Эльдар потер кончик носа и произнес:

– Если в книжках, то ладно. Тогда держись.

И Лизу ударило.

Она не сразу поняла, что случилось. Вроде бы только что стояла под деревом и Эльдар держал ее за руку, и внезапно абсолютно все изменилось. Не было ни леса, ни весны – Лиза стояла посреди цветущего луга, солнце в жарком выбеленном небе окатывало ее теплыми волнами, и в ушах звенело от веселых голосов пчел. Лиза обернулась, пытаясь увидеть какой-нибудь ориентир и понять, куда попала – но здесь, насколько видел глаз, не было ничего, кроме луга.

А по лугу шли дети.

Совсем маленькие и уже подрастающие, они неторопливо брели среди высоких цветов и трав, то наклоняясь, чтобы понюхать цветок, то принимаясь играть с пчелами, то бегая друг за другом. Странные это были дети, и Лиза не понимала, в чем именно заключается странность. Она продолжала смотреть: дети были одеты по-разному, дорого и дешево, но одежда почти у всех была рваной и почерневшей. Но они – мальчики и девочки, кто-то совсем еще крошечный, а кто-то уже школьник, – выглядели совершенно довольными жизнью детьми, которые радуются лету и солнцу и занимаются своими играми.

– Догоняй, Димка! – радостно кричала девочка в цветастом платье. В руках она держала обгоревшего медвежонка. – Догоняй!

Димка, рыжеволосый растрепанный паренек, сорвался с места и бросился к девочке. Та восторженно заверещала и пустилась наутек.

Что-то было не так, и Лиза в конце концов поняла, что именно.

Запах цветов теперь полностью забивала вонь сгоревшего на сковородке мяса.

Обернувшись в поисках источника смрада, Лиза увидела взрослых. Они стояли чуть поодаль и с ласковыми улыбками наблюдали за детьми: две девушки в форменных синих платьях, крепкий седеющий мужчина, немолодая женщина со старомодной стрижкой. «Ural Airlines», – прочла Лиза вышитую надпись на груди одной из девушек.

Стюардессы. Капитан.

Воздух рядом со стюардессами вдруг закрутился тонким разноцветным вихрем и сгустился в еще одну женщину – молоденькую, растрепанную и удивленную. На руках она держала сверток с грудничком.