- Ах, как бы я хотела тебя убить, - сказала она, - Но, раз уж тебя тогда не прирезали, вынуждена охранять - не хочу, чтобы он получил все, что пожелает. Думаешь, одним ударом все ограничилось? Тот, кто пытался подмешать тебе яд в питье, уже умер, больше пока никто не отважится. Будь осторожен, а я снова уйду... к своим, - она рассмеялась до того неприятно, что по коже Тагари побежал мороз.
Больше он ничего не запомнил, а утром нашли мертвым одного из его слуг - и горло было разорвано, как у тех, других.
Про сон он не рассказал никому - сам ни в чем не был уверен. И были заботы поважнее видений.
**
Как ручная хасса металась по клетке, так и Макори в Черностенной не находил себе места. Он уже знал о неудачном покушении. И отец, наверное, знал, и сделал выводы. Но ему сюда не напишет - письмо могут перехватить. Так что пусть бесится там, в богатом благополучном городе, в доме среди драгоценных занавесей и удушающих ароматов. Сюда его рука не дотянется.
Но свобода... ее и здесь не было. Макори подчинялся командиру крепости. Немного здесь осталось солдат, и никто не верил уже, что враги ударят в спину еще раз - все войска там, в северной долине.
А они все равно зачем-то сидят, выжидают.
Где-то по дорогам и бездорожью, жидкой холодной грязи, идут отряды крепости Лаи Кен, чтобы помочь отцу захватить власть. После переворота старший сын, которому больше нет доверия, окажется лишним.
Макори и сам не знал толком, что им двигало, когда подсылал убийцу к генералу. Ведь сомневался тогда, что присланный знак - истинный! Но не жалел о сделанном. По крайней мере, отец и брат теперь будут опасаться его.
Одно только вызывало тоску-сожаление. Отец наверняка выместил гнев на хассе. Никогда не была ему нужна медово-золотая горная кошка, привезенная издалека... Мог бы, забрал бы с собой, но любимице не было места в крепости.
Теперь наверняка ее нет в живых. Может, как раз в его покоях кровать застелили золотой шкурой?
Что ж... время сведения счетов еще придет.
**
В малом зале Совета стоит полумрак; обычно Благословенный любит видеть лица своих доверенных ставленников, но сейчас ему безразлично, что они выражают.
- Мы так потеряем север, - угрюмо говорит Яната, военный министр.
- Нет, - тяжелые веки сами собой закрываются. Болит голова, и хочется спать.
- Дом Таэна всегда был вам верен, и младший из братьев особенно - неужели с ними все кончено? - это Тома, министр финансов.
- Да.
После этого можно ничего и не говорить. Сановники слишком нетерпеливы, а его рождение в Золотом доме научило ждать. Пожалуй, больше, чем кого бы то ни было - у них никогда не было на кону целой страны.
- Пусть сделают еще один шаг. Они получат послание... Яната, я согласен с тем человеком, которого вы предложили. Скоро будет приказ. Войска в Окаэре готовы? Прекрасно... А пока у Тагари есть время сложить полномочия... если он и вправду мне верен.
**
Первый день после череды пасмурных выдался солнечным, теплым. Словно весна спохватилась, решила наверстать упущенное. Никак невозможно было сидеть дома или гулять в огороженном садике, а возле пруда с мостиком... в общем, тоже нельзя. Мало ли кто там ходит.
Минору умерла бы на месте, но больше не отпустила бы подопечную без охранника на прогулку верхом. Поэтому Сайэнн смирилась с присутствием слуги, тот молчал и держался на расстоянии, так, что они с Энори могли разговаривать свободно.
Хотя для него-то охранник вряд ли хоть что-то значил.
После выступления бродячих актеров виделись каждый день. Он сократил ее имя до "Сай", маленький лесной цветок. Так сразу и так просто, будто им обоим было не больше десяти лет... хотя ее и в десять уже учили быть маленькой барышней. Теперь же рядом с ней - воплощенная жизнь, даже не сметающая все барьеры - просто не замечающая их. Смешно... Минору уже думает про них невесть что, хоть пока и позволяет видеться; а Энори к ней прикоснулся только в день, когда помог выбраться из ручья и отвез домой. И не то чтобы Сайэнн большего не хотела, но не самой же делать шаги навстречу, она и так... Хотя на него только смотреть - и то счастье.
И разговоры у них на редкость невинные, хоть и не совсем подобающие достойной молодой женщине; она даже не думала, что может с таким азартом спорить о чем-то. Ей вообще спорить не полагалось, только смеяться и щебетать.
А слуги домашние наверняка болтают вовсю, но они ее не выдадут, они побоятся господина.
Девушка глянула на яркое небо, защищая рукой глаза. Хорошо здесь, в горах, на воле; журчит вода, словно поет...
Спутник был в трех шагах; даже если отвернуться, его присутствие ощущалось - как солнечное тепло.
- Иди сюда! - позвал, склонившись над углублением в ручье: чаша, словно выложенная плоскими камнями. Девушка с любопытством глянула через его плечо.
В воде носились маленькие темно-серебряные стрелки - мальки. Она немного знала про рыбу от отца. Верно, икринки отложены осенью, перезимовали в пруду, а сейчас вместе с ручьем устремились вниз.
Не удержалась, присела, опустила палец, пытаясь тронуть крохотную рыбку; не удалось, мальки рассыпались в стороны. А вода была совсем не такой холодной, как недавно, поймав Сайэнн в ловушку. Правда, до той речушки они сейчас не доехали...
Энори обернулся и с улыбкой посмотрел на спутницу.
- Здесь им трудно будет вырасти большими, придется плыть вниз, - метнув лукавый взгляд, теперь и он опустил руку в лужицу - серебряные стрелки снова метнулись врассыпную. Но он поднял ладонь - на ней лежала рыбка.
- Отпусти, - попросила девушка, и он тут же повиновался.
Вот так во всем будто бы для нее. Видимость только, но в эту видимость веришь, как если бы умирающий от жажды встретил мираж-озеро, и напился из него, и нашел силы продолжить путь.
Не хочу быть, как мальки в луже, думала Сайэнн, пока поднималась, расправляла накидку. Им некуда плыть... а эти спасутся, если успеют, пока летом не пересохнет ручей.
- Пора, госпожа, - охранник приблизился - от валуна, что ли, отлепился? - и Сайэнн будто очнулась. - Мне велено привезти вас не позднее...
- Едем.
Не хочу возвращаться, думала девушка. Там снова запоры и стены, пусть и незримые, снова быть готовой в любой момент играть роль благодарной беспечной дурочки. А сейчас поворот, и охранник ненадолго выпустит их из виду, и можно еще немного побыть наедине. Ведь кто знает, когда кончится терпение Минору?
Охранник отстал - отчего-то замешкался, а спутник, словно прочитав ее мысли, оказался рядом, совсем рядом, и...
Малька она попросила отпустить, а вот ее - напротив, лучше бы никогда не надо.
Минору была не суровой - встревоженной, и в этот вечер, и на следующий день. Бродила по дому, переставляя разные мелочи - совсем на нее не похоже.
- Вы отказались уже от двух настоятельных просьб приехать.
- И что же? Здесь мне лучше. Уверена, он поймет.
- Госпожа, все это плохо кончится.
- Что ты такое говоришь, - глаза Сайэнн блестели. - В конце концов, могу я позволить себе небольшое развлечение.
- Я на все смотрела сквозь пальцы. Как вы попираете всяческое уважение к господину Таниера. Но честно ответьте себе - для вас этот человек все еще маленькая прихоть, недолгое приключение? Вам простилась бы даже неверность. Но что вы будете делать с глубоким чувством?
- Ты начинаешь меня раздражать. Разве кто-то просил тебя об этой заботе?
