- Это признак бессилия, - говорили некоторые офицеры. - Еще немного, и мы вытесним их из долины в горы Эннэ.
- Торопитесь, - хмурился Тагари. По обширной долине Трех Дочерей они могли еще долго гоняться друг за другом, окончательно погубив надежду на весенний сев. Прошлогоднее наводнение уничтожило много запасов, а теперь во всем северном округе наверняка будет голод.
Как бы там ни думали простые воины и офицеры, все равно ему не было.
Ставка Тагари располагалась сейчас на северной стороне озера, здесь не деревья росли - кустарник, и не было нагромождения причудливых скал, как подле самой крепости. Совсем рядом лежала темно-синяя гладь воды, тихая, равнодушная к битвам. Если бои начнутся на берегу, кровь потечет в озеро, будут на мелководье качаться тела, может, и возмутится оно, выплеснет волны, смывая всех без разбора?
А пока тут даже птиц было мало. Какие-то еще не вернулись из более южных земель, каких-то распугали воины. Мало радости вить гнездо под ногами или копытами.
Завершил обход лагеря - дело небыстрое, но самим Тагари для себя установленное. Надо видеть лица солдат, говорить со своими людьми, а не отгораживаться стенами шатра. А вот и он самый... Ветер стих, и рысь на его навершии, на малиновом флаге поникла, растеряла боевой задор. За шатром играли на флейте, верно, кто-то из солдат. Хорошо играл, звук далеко разносился, и сейчас это было неважно, не в засаде сидят.
Опустился на стул у стола, велел подавать обед. Или уже ужин? Неважно...
Подумалось - надо бы написать сыну. Известия из Осорэи получал достаточно регулярно, в том числе и от брата, о мальчике там упоминалось всегда одной строчкой. И этого хватало - жив, сперва был дома, теперь в Храмовой Лощине, что еще надо?
Но, может, самому черкнуть что-нибудь... все-таки раньше наведывался каждый раз, возвращаясь из разъездов, а теперь еще невесть когда.
Но сам написать не успел, пришел вестник с другим письмом.
Стал снаружи, почти на пороге шатра. Гонец был лет тридцати с виду, необычные волосы - с рыжинкой - в закатном солнце казались еще ярче. Сам в добротном доспехе, со значком первой ступени на рукаве и головной повязке.
- Известие от правого крыла, - поклонился, протягивая свиток.
- Проходи, давай сюда.
Этого офицера Тагари близко не знал, хотя тот уже несколько лет служил в Черностенной. Так, видел изредка. Бывают такие люди, вроде все при них, и на службе успешны, а нелюдимые.
- Разведчики говорят, У-Шен готовится перебросить конницу к северу.
- Это еще зачем? - Тагари удивлено вскинул глаза, открывая футляр со свитком. Крышечка была намертво запечатана.
- Да что вы там, золото что ли от разбойников прячете.... - дернул крышку сильнее, и в этот миг что-то ударило в правый бок, меж пластин; от боли перед глазами все покраснело. Был ранен не в первый раз, и все понял. Сумел вскочить, отбросив руку, занесенную для другого удара. Ткань на боку промокла - чувствовал и под доспехом.
Тут же в шатра стало очень много народу и нечем дышать, и заблестело очень много клинков. Тагари успел увидеть злое и растерянное лицо вестника, и то, как он уклонился в сторону от охраны. На один миг, но хватило ему, чтобы тем же ножом - длинным - ударить себя в горло.
Что-то мне это напоминает, подумал Тагари, повисая на руках приближенных. И что там в футляре, все-таки письмо или какая-нибудь издевательская штука?
И кто...
**
Ка-Ян, ординарец, бродил у шатра командира, извелся весь. Глядел на небо, нет ли ястреба с письмом? То, что после обманного нападения другого отряда рухэй - отвлечь внимание, открыть им проход к Юсен - чья-то рука нанесла удар вражескому командиру... Да кто ж этот добрый человек-то?? Ни Мэнго, ни У-Шен убийцу не посылали, и вообще, по слухам, это был кто-то из тамошних. Заговорщики в их стане, так получается.
Вышло только ранить, но есть надежда.
После его смерти, конечно, войска Хинаи вряд ли свернут лагерь, отдавая север, но всяко придут в смятение.
Вдыхать сыроватый свежий ветерок было одно удовольствие, но, больше часа уже бродя по лоскуту земли возле шатра, молодой рухэйи начал мерзнуть, и носом зашмыгал. Скорее бы уж...
Простучали копыта, приехал Вэй-Ши. Бросил ему поводья, а ординарец быстро их сунул мальчишке-конюху.
Новости, новости-то какие?
- Жив пока, - буркнул Вэй-Ши, заходя в шатер. Ка-Ян тоже сунулся было за полог, но командир так на него зыркнул из-под насупленных бровей, что ординарец сразу же подался назад. Что командиру не нравится, интересно? Что жив вражеский генерал? Ну так ранен, по слухам, серьезно, руководить войском пока вряд ли сможет. А тем временем пара отрядов и проскользнет дальше по отрогам Юсен, тропами, которые рисовал Энори.
Где он сейчас, интересно... и не ждет ли ловушка? Ведь именно люди Вэй-Ши должны взять Сосновую...
Но, если все честно, сейчас в ставке генерала не до них. Может, еще умрет?
По слухам, нападавшего схватить не смогли. Но если бы и схватили, никакой разницы. Это уж местным тем заговорщикам надо было придумывать, как не дать ему заговорить. Наверняка наготове был еще один человек с ножом.
Эх, погода-то какая, ветерок свежий...
Заговорщики, конечно, хорошо подгадали, сейчас Тагари показал свою слабость; хоть и людей почти не потерял, все ж не разгадал хитрость рухэй. Самое время его знамя поменять на другое... Что ж, теперь будем с заговорщиками драться.
Если, конечно, умрет.
Вспомнил разговор не сильно давний, с Энори. Тогда ординарец подумал, и высказал вслух - раз поговаривают о колдовстве проводника, может, сумеет он генерала того, прикончить? Ну или волков натравить, или иную силу...
Энори эту речь оборвал непривычно резко. Впервые видел, чтобы у него стало злое лицо. Вот-вот и укусит. Ничего не сказал больше, только головой дернул. Тогда Ка-Ян усомнился, а точно ли помощник на их стороне? А может, он настолько генералу предан, что, что... тут воображение отказало.
Что помог захватить север провинции и направляет отряд к еще одной крепости?
Хороша верность.
Но все-таки, если умрет вражеский генерал, то победа, считай, им рукой помахала. А тогда Ка-Ян домой вернется, к семье, к братишке, награду получит, и лошадей пару купит, и женится...
**
"В лощине, носящей название Красный камень, в пятый день месяца Кими-Чирка генерал Таэна получил предательскую рану в бок. Мнения, кто послал предателя, разделились - его непосредственный командир был в отчаянии, не зная, как ответить за измену доверенного офицера. Но расследование, тщательно проведенное, не выявило его причастности. В Черностенную также послали людей. Большинство, однако, сходилось в том, что предатель был подкуплен рухэй.
Тем временем здоровье генерала было в большой опасности, и скорее не из-за раны, хоть и тяжелой, но из-за его непременного желания быть на ногах и сражаться. Лекарям стоило большого труда с ним совладать. Будь он не столь слаб, сел бы на коня, и тогда, вероятно, все бы свершилось иначе..."
Летописец Сосновой Яари Эйра.
Воздух в горах Юсен пахнет туманом и хвоей, иногда в нем проступают травяные оттенки и он теплеет, принося надежду, что скоро кончится надоевшая промозглая сырость. А рядом с домом совсем не было хвойных деревьев, разнотравье покрывало холмы. И вот, когда ветер теплеет, кажется ненадолго, что это привет из дома.
Всего один раз написал родным, и ответ получил, очень сдержанный, почти как чужому. О прежних его "подвигах" уже были наслышаны. Хорошо хоть не отказались от Лиани вовсе.
