Вскоре он уже подсаживал ее в седло своего скакуна. Сайэнн, хотя чувствовала себя промерзшей и избитой, поразилась: лошадь словно спала, порой вздрагивая от плохих снов.
- Может быть, лучше будет добраться до заставы? - робко спросила Сайэнн, пытаясь сесть поудобней, чтоб не ныли ушибы. - Там обо мне позаботятся и переправят в крепость...
Молодой человек взял повод, собираясь вести животное.
- Нет. Ваши служанки в селении, а на заставе могут позаботиться о лошади, не о девушке.
- Но до села далеко...
- Нет, - глядя на нее снизу вверх снова ответил он, на сей раз с улыбкой, совсем мальчишеской. - Не беспокойтесь, тут есть тропа...
Потянул повод, и конь послушно направился прямо в заросли сухого болиголова. Шагов через десять они действительно оказались на звериной тропе, совершенно невидимой с дороги. Порой приходилось резко сворачивать, иногда спускаться со склона, довольно крутого для коня. И от ветвей надо было уклоняться, ладно хоть лошадь шла шагом. Без проводника девушка никуда бы не добралась, осталась умирать в зарослях, но молодой человек будто родился и вырос в этих местах. Сайэнн решила расспросить его - но после, пока у нее зуб на зуб не попадал, хотя без куртки совсем бы пропала. Жаль, что он не поднялся в седло сам, она бы позволила... а было б теплее.
Хотя, если б увидел кто... не надо лишних расспросов. Но ведь никого нет...
До селения добрались действительно быстро.
Вот и дом - и даже Минору не караулит у входа. Совсем бы некстати было.
Спаситель Сайэнн помог ей спуститься, ударил молоточком в медную пластину, висевшую у ворот.
- Отогревайтесь, - сказал с лаской в голосе, будто давно относился к девушке с большой приязнью. Так посмотрел... тепло стало.
- Вы не зайдете?
- Сейчас они должны думать только о вас.
- Я... так благодарна вам.
- Ерунда. Ну вот, за вами идут, - заметив, что открываются ворота, пристально посмотрел на нее - уже с седла, и тронул повод; лошадь сразу побежала быстрой рысью, исчезнув за поворотом.
Только тут спохватилась Сайэнн - куртка осталась у нее. И имени не спросила.
**
За стенкой ругались слуги из местных. Совсем распустились, поняв, что приставлены уже не к почетному гостю, но почти пленнику. В глаза ничего поперек не говорили, веления исполняли, хоть и с видимой неохотой, но стоило им шагнуть за дверь, начинали вести себя, как хозяева. С личными прислужниками Камарена все чаще не могли поделить какие-то мелочи. Спасибо, речь у Детей Солнечной Птицы довольно-таки мелодичная, если отрешиться от слов, звучание не раздражает.
Правда, все равно хоть волком вой - толком некуда выйти, только ждать день за днем, вспомнят ли о нем сородичи в Столице, договорятся о возвращении на родину или к ним, снова в золотые чужие сады - но в большую безопасность.
Все чаще снился дом, но как следует разглядеть лица близких что-то мешало, они являлись перед внутренним взором как бы полустертыми или подернутыми туманом.
- Что, подруга, найдешь дорогу, если я тебя выпущу? - спросил он соколицу, которая мрачно смотрела на него с вершины клетки. Почтовые птицы находят дорогу, но Гуэйя никогда не улетала далеко. Хотя охотилась там, на далекой родине, среди лугов и озер...
- Если будет все плохо, придется тебя выпустить, - с легким вздохом сказал северянин. - Хотя здесь тебя бы ценили, да...
Топот бегущих ног в коридоре, испуганные быстрые реплики - слуги кидали их друг другу, как риэстийские дети тряпичный мяч в игре. Еще од того, как слуга с известием возник на пороге, Камарен уже понял, кто пожаловал в гости.
Обрадовался, и будто вдохнул свежего воздуха: всяко лучше, чем ожидание едва ли не взаперти. Поспешил во входной двери, но не успел.
Кэраи Таэна появился в коридоре сразу за слугой, хотя вроде не спешил, а весть о его приходе прозвучала только что. Ах ты, ящерица зеленая, восхитился посол. Давно знал, что вся ваша предписанная неторопливость такая же настоящая, как герои в театре.
- Рад приветствовать, чем обязан такому приятному визиту? - спросил посол, приглашая гостя в лучшую комнату. Распорядился принести вино и закуску. Понял: мог и вовсе ничего не сказать, и без того бы все принесли.
Со слуг - местных уроженцев - будто шквальным порывом ветра смело всю небрежную самоуверенность. Жутковато стало от зрелища, как в один миг живые, хоть и довольно нахальные люди превратились в домашнюю утварь вроде подсвечников или столиков. Господин Тэна-младший так на них и смотрел. Но уж лучше так, чем взгляд, который достался послу.
Впервые в жизни брат хозяина Хинаи выглядел живым человеком, а не воплощением правил этикета, впервые лицо его выражало что-то, помимо сдержанной вежливости - и по этой причине посол понял, что ему самому, простонародно выражаясь, крышка.
Прошелся по комнате, в которой ни разу не был, разглядывал вещицы, привезенные с родины посла, остановился возле клетки с соколицей. Она смотрела на гостя вполне благосклонно, не то что на Энори.
- Красивая птица. Соколами ваш край тоже славится, не только оленями?
Ты прекрасно знаешь все о моем край, подумал Камарен. Вслух, разумеется, не сказал.
- Шпионами тоже славится?
- Не понимаю вас.
- Да, верно... шпионы, слух о которых идет повсюду, непригодны к своему делу. Как и заговорщики. И если первых я потерпел бы - все мы пользуемся чужими ушами, то заговорщиков мне хватает своих.
- О чем...
Гость опустился на стул, стоящий возле окна, указал Камарену на другой, стоявший напротив.
- Сразу было понятно, что все, что вы сделаете здесь, будет с ведома нашей Столицы и, вероятно, Благословенного. Мне было интересно, что именно. Сейчас я хочу знать.
- Это не слишком похоже на предложение побеседовать, - ответил посол, чувствуя, как по телу разливается холодок пугающе-азартного предвкушения..
- Я не имею права вам угрожать... за вами поддержка не только Аталина, но и моей страны, которой очень хочется объединить земли под одним крылом. Но есть одна малость - здесь моя родина. И для нас игры кончились. Поэтому либо вы сейчас выкладываете все, что известно, либо не сходите с этого места.
- Прямолинейно, - поразмыслив, сказал Камарен. - Но могу я хотя бы узнать, что случилось?
- Нет. Не собираюсь помогать вам улизнуть.
Он на грани, подумал посол. Если уж так заговорил, отбросив в сторону все привычные их иносказания...
Упираться было бы глупо. Война развязана, Риэста получит золото, он исполнил свое поручение. Здесь сказали бы - долг. Перед кем, непонятно; перед судьбой, разве что?
Так что почему бы и не рассказать все как есть. Напоследок еще раз побывать игроком, а не фишкой.
Говорил не торопясь, особо ничего не скрывая, но фразы привычно обдумывал. Чувствовал себя весьма неуютно под взглядом неожиданно посветлевших глаз. Это не был свет доброты и понимания - скорее, выпавший снег, окончательно закрывающий дверь за летом.
- И для Нэйта, и для Аэмара я был обещанием помощи Риэсты и снисходительности Столицы, - закончил посол. - Оба семейства старались ради войны, но потом власть должны были получить Жаворонки, а не Тритоны.
- Почему?
- Тори был слишком умен и готов двигаться сколько угодно, лишь бы сохранить богатство. А положение - он не сомневался - сумел бы потом вернуть, пусть руками сына или внука. Но Тори умер, и все стало еще проще.
Подумав - в душе все протестовало - он назвал и женщину, чьи послания так и не передал; такая маленькая тайна, и увы, запоздавшая. Ее все равно вот-вот отыщут, она прячется лишь чтобы посильнее разжечь пожар и сама в нем сгореть.
Только про Энори не сказал. Собственно, его помощь уже не имела значения, но природное чутье вопило в голос - упомянешь о нем, и в самом деле не встанешь с этого стула. Господин Таэна-младший пришибет тебя собственноручно. А откуда-то из самых глубин рассудка пробивалось еще более странное - подспудный ужас, словно подошел к самому краю и вот-вот сорвешься. Прямая угроза Кэраи казалась рядом с этим почти ерундой.
