Плохо, подумала молодая женщина. Очень плохо. Он не смиряется с поражениями. Сейчас в Лощине за мальчиком наблюдает ее человек, но лишь наблюдает издалека, не больше...
- Что ты от меня хочешь?
- Тебя рядом, как раньше.
- Рядом? Охотничьих птиц подзывают свистом, привязывают за лапы и закрывают им головы колпачком. Но они и то свободней.
- Только их никто не спрашивал, натаскивая на охоту. А я могу кое-что тебе предложить.
- Что же?
- Спокойные ночи для горожан - те, что я проведу возле тебя.
- У тебя останется довольно других ночей. Да и дней.
- Скажи это тем, кто мог бы спастись.
Лайэнэ прикусила губу - сильно, почти до крови; лишь почувствовав боль, спохватилась.
- Я думала, только люди возвращаются из Нижнего Дома чудовищами. Хотя с чего я взяла, что раньше ты обходился без убийств.
- Не всегда. Но ты права, я мог это делать. Раньше... меня любили, - ей послышалась горечь в голосе.
- Тогда странно, что вернуть ты пытаешься именно меня.
- Что бы ты понимала, - ответил он довольно резко и как-то совсем уж по-человечески.
- Да, я не понимаю. Ты сказал про любовь. Зачем тебе женщина, которая ненавидит тебя и боится?
- Будь все так просто, мы бы не разговаривали сейчас, уж точно не так. И отношение меняется, ты должна это помнить.
- Уж точно не к лучшему, - делано рассмеялась Лайэнэ. В голову пришла мысль, то ли испугавшая, то ли принесшая облегчение:
- Ты ведь намеренно поступил так со мной и Рииши? Я и тогда была тебе нужна, не просто ради игры?
Он молчал, ждал ответа; поразилась, что совсем не ощущает телесности его присутствия, словно не человек рядом, а отражение в зеркале, если бывают столь большие зеркала.
- Твои условия... Не пытайся сделать меня виноватой в бедах целого города.
- И не думаю даже. Я это делал уже, но не с тобой. А ты... то из прошлого, что может меня сдержать.
- Не уверена, что ты сам хочешь этого.
- Зачем иначе я бы пришел и рассказывал? Молчишь... Ну, придумай себе какое-нибудь объяснение, мне все равно не поверишь.
...Их зовут Забирающими души... зря, что ли? Чудовище легче представить ужасным, отталкивающим всем своим обликом. Как просто было бы - уродливые, грубые, пахнущие кровью, вызывающие страх с первого взгляда. Увидел - беги, если успеешь. Смешно...
Их красота - не более чем приманка. У них нет души, нет никаких человеческих чувств.
Дети смерти... они все такие, или же он такой один?
Будь это всего лишь маска, ее можно было бы сорвать. А тут и срывать нечего, как не снимешь верхний слой с воды - на смену тут же подоспеет новый.
Что-то крутилось на заднем плане, мешало, как мешает гудящая невдалеке муха недостаточно опытным музыкантам. Он сказал "раньше я мог это делать".
- Но легенды все говорят - такие, как ты, не нуждаются в людском обществе и не заходят под крыши.
- А мне... Знаешь, кошка может играть с мышью, но ей не придет в голову явиться в мышиные норы, прикидываясь одной из маленьких серых зверушек. Мне - пришло, - он улыбнулся - слегка издевательски, и, как показалось Лайэнэ, эта издевка была не над ней. - Но ведь так и сам не заметишь, начнешь жить по правилам, которые диктует нора.
Жест, остановленный в самом начале - рука его потянулась к горлу. Не будь так напряжена, не заметила бы.
- Всегда пребывать под чужой личиной...
- Все носят маски, все видят не то, что на самом деле. Я долго имел дело с актерами - что их игра, как не обман? Но как люди ценят такое искусство!
- И ты никого не тронул, живя в этом городе? - не дышала, ждала, что он скажет.
- Нет, я же сказал - не всегда, - ответил он после паузы. - Но душа - ведь не только жизнь или смерть. Это еще и чувства... я научился брать их.
- Значит, тебе поэтому нравилось вызывать любовь горожан? И театр... тоже не просто так?
- По большей части. Зачем убивать - весь город принадлежал мне, вся провинция. Выбирай, не хочу... И любовь - ее больше всего, и страх, и ненависть, и надежду - они все мне давали и так, стоило лишь повернуться в нужную сторону. Иногда я выходил ночью в город, на улочки, куда стараются без нужды не соваться, где не знают в лицо... Я выглядел легкой жертвой, - он оборвал сам себя. - Всего мне хватало.
- Значит, если бы не твоя смерть... то есть...
- Кэраи мешал мне, сильно мешал. Пришлось делать то, что просто так я не стал бы - зачем?
Ребенок, подумала молодая женщина. Вот что в первую очередь встало меж ними. Смешно... чужое дитя...
- Значит, если б не он, ты бы верно служил Хинаи?
Не ответил. Но глаз не отвел. В самом деле, откуда он знает?
Сова за окном заухала, и Лайэнэ спохватилась. Совсем потеряла рассудок - с кем она сидит уже больше часа, кого выслушивает? Она славилась умением разговорить человека, помочь ему раскрыться, выплеснуть боль - но тут что-то иное совсем.
Почему он пришел? Почему говорит? Полные злобы призраки или тори-ай не рассказывают, они убивают. А этот сидит, играет с пламенем свечки, как будто все эти месяцы были только мороком, и лицо у него... непонятное.
Не для того же, в самом деле, явился, чтобы рассказать про господина Таэна-старшего! Никуда Лайэнэ не пойдет с этим знанием, будет молча его нести.
Или не хочет быть просто убийцей, бездушным, как оставляемые после его трапезы пустые оболочки? Это и есть то, что ему дали люди? То, что держит его среди них?
Каждый, кто стал предметом его внимания, этого не забудет... если останется жив.
- Мне нужен ответ, - напомнил он. Бросил косой взгляд на окно - небо светлело.
Ах, да... его предложение. Он рассчитывал на согласие?!
- Что ж, я готова. Но с моей стороны согласие будет сделкой, а не жертвой. А если хочешь теплых чувств от меня, тебе придется очень постараться, чтобы я забывала, кто ты, или это переставало иметь для меня значение.
Ответа молодая женщина ждала долго. Обычно куда быстрее откликался на ее слова, какими бы ни были. Так и сидели оба, не двигаясь: у нее - многолетняя выучка, у него... камню или дереву и учиться такому не надо. Лайэнэ пыталась, но не могла понять, что он думает. Но ей было почти все равно, как ни странно.
Встал, проговорил внезапно:
- Тогда я подожду. Ты придешь сама, - и скрылся за дверью
Хоть не сомневалась, что он сказал правду о ее домочадцах, все же взяла подсвечник - не хотелось дотрагиваться, только что металла касалась другая рука, - вышла, проверила, все ли в порядке. Спали.
Опустилась на кровать, поставив подсвечник на пол. Ощутила, как мелко дрожат кисти, и пальцам передается дрожь. Сейчас не смогла бы не то что кисть - подушку удержать. Странно, а на душе вроде спокойно, или так кажется?
Страшный его рассказ... что будет делать теперь? Господина Кэраи нет в городе, где он - неизвестно, да и будь здесь, не придешь с вопросом - правда ли, так ли все было?
И все прочее - случайно поведал о себе больше, чем хотел, или намеренно поделился? Любовь как пища... Звучит пугающе. Хотя и обычные люди привязывают к себе ради собственного блага. Ведь это человечьи души породили демонов, а от тех произошли родичи Энори...
Выходит, все годилось ему - и страстное обожание, и не менее страстная ненависть. Просто убивать - скучно; можно наскоро выпить кружку в дешевом кабаке, но что это по сравнению с наслаждением от хорошего вина? Чужая боль, чужое счастье, созданные ради забавы - чем не вино...
Да уж, Лайэнэ много ему давала, и разного.
Сам воздух казался горьким. Вспоминала их первые встречи, нелепую, безрассудную эту свою влюбленность... Да была ли она сама по себе хоть один день? Или чужая рука просто дергала за нужные струны, наперед зная, какие чувства обострены, какие сейчас отзовутся? Эх...
- Не знаю пока, что ты задумал, - прошептала ашринэ, бросая взгляд на закрытые ставни. - Но слишком хорошо знаю тебя, и разочаровать или напугать меня ты уже не сумеешь. Как и заставить сходить от тебя с ума.
