― Здесь я солидарен с твоей матерью, ― пожал плечами он, и Ариана удивлённо подняла глаза. ― Это те люди, которых нельзя оставить в живых. Они просидят в тюрьме год, два, а потом сбегут — поверь, найдётся способ — и устроят новую войну. Это постоянная угроза.

― Ладно Питер и Мейсон, но Хентритте, Соррель, Джетта! Ведь это женщины, и они не виноваты… Может, они знали, да, но за что их убивать? Я не люблю Джетту, но не желаю ей смерти.

― Ты будешь хорошей королевой, Ариана, ― улыбнулся он. ― Очень хорошей. Отдохни и иди на завтрак, хорошо? Королева сказала, что завтракаем у неё в кабинете в половину девятого.

― А ты? ― она сжала его руку.

― Я скоро приду.

Она ушла, ещё раз глубоко вздохнув, а из кабинета вышла королева.

― Накройте завтрак в кабинете, ― приказала она слугам, а потом посмотрела на него. ― Ты и правда думаешь, что из неё выйдет королева?

― Уверен. Ариане не хватает жёсткости, но на этот случай Вы будете рядом.

А его не будет.

― Но Вы ещё увидите в ней то, что ищите. Она скоро покажет, на что способна, ― улыбнулся он.

― Мы должны сказать людям, кто ты такой. Немного приукрасим историю и, конечно, не станем упоминать, что ты похитил мою дочь, ― подняла брови королева. ― Но скажем. Ты дашь показания сегодня.

― Вы уверены, что это необходимо? Послушайте, Ваше Величество, что я буду делать дальше? ― выпрямился он, глядя на Анамарию. ― Вы вернёте мне титул и земли, но зачем они мне? Я люблю Вашу дочь, я…

― Обещаю, мы поговорим об этом позже. А пока сделаем так, как я сказала, хорошо?

― Хорошо, ― раздражённо выдохнул он. ― И не будем далеко откладывать этот разговор.

― Ты единственный, кто говорит со мной в подобном тоне, ― вдруг улыбнулась королева. ― Мы поговорим об этом, Ричард Д’Эрден-Ройс, но прежде казним Гарднеров и похороним Эрика и павших сегодня ночью. В одиннадцать утра мы должны уже быть у реки. Ты же поедешь поддержать Ариану, верно?

― Конечно.

Утро прошло в какой-то суете и постоянных сборах. Даже позавтракали они (его позвали, что было странно) практически в полной тишине, лишь под конец королева напомнила довольно забавный распорядок дня: похоронить Эрика, провести суд и казнить Гарднеров.

Насыщенный день выйдет.

К широкой реке за городом, с которой уже сошёл лёд, они приехали ровно к одиннадцати. Людей там было действительно много. Кажется, весь Этелиарс пришёл попрощаться с павшими этой ночью. Воды почти не было видно: на протяжении всего мелководья в ней стояли люди, кто — по колено, кто — по пояс, удерживая плоты с соломой и людьми на них.

Королева поднялась на сооружённый наскоро деревянный помост.

― Ты как? ― тихо спросил он у Арианы, найдя глазами прямую фигурку в чёрном.

― Ничего, ― она посмотрела на него: слёз не было.

― Дорогие жители столицы! ― начала королева, обращаясь к толпе. ― Сегодня ночью мы потеряли много людей, и благодаря им враг отброшен. Бои идут значительно южнее. Сейчас мы в безопасности. Семьям погибших будут выплачены деньги, все остальные могут прийти к замку. Там вам выдадут немного зерна и хлеба. Друзья, вместе мы должны оправиться после этой войны. Мы должны поднять наше хозяйство и вырастить большой урожай этой весной.

Из толпы послышались одобрительные крики, и королева взглянула на Ариану. Та кивнула, и Анамария продолжила:

― Все вы знаете, что Гарднеры коварно похитили мою дочь, и знаете, что она вернулась. Ариана Осториан хочется сказать вам несколько слов.

Люди закричали разом, невпопад, но дружно. Среди общего гула можно было разобрать лишь некоторые отрывки фраз: «Да здравствует благословенная принцесса!», «Слава принцессе».

Ариана секунду мялась, а потом, прежде чем он смог удержать девушку, быстро пошла вперёд и вошла в ледяную воду.

Он чувствовал холод, пробирающий до костей.

Её холод.

Она подошла, даже не поднимая намоченной юбки, к первому плоту ― с телом Крэнфорда. Склонилась над ним. Прошептала что-то.

― Сегодня в мир пришла весна, ― громко сказала она. ― Пусть же Оримнея цветёт как никогда прежде в память о них. Пусть колосится пшеница и рожь, пусть поют птицы и расцветают яблони.

Люди молчали, и она, смахнув слёзы, отпустила плот.

― Я знаю, ты бы так хотел этого, ― сказала Ариана вслед ему и вышла на берег.

Плоты тронулись, чёрные, мрачные, а спустя минуту они загорелись: лучники выпустили свои стрелы.

Река горела, и языки пламени отражались в её водах.

Осториан взяла его ладонь своей. Она дрожала. Ещё бы.

Только попробуй простудиться.

Она плакала.

Скоро горящие тела скрылись за поворотом, и вода снова стала чистой-чистой и прозрачной, как слеза.

***

После суда они с королевой сидели в её кабинете, пытаясь прийти в себя и найти силы для необходимого разговора.

Суд был ужасным. То есть, конечно, закончилось всё так, как было нужно, а именно приговором о смертной казни, и никаких проблем по ходу не возникло. Все, кто должны были, обвинили Гарднеров так, как должны были, и те вполне спокойно признали свою вину, но сил не осталось ни на что.

Когда он взошёл на трибуну и судья огласили, что слово передаётся лорду Д’Эрден-Ройсу, судебный зал просто взорвался; королеве пришлось объяснять, каким образом он остался жив и что делает здесь. Во время всей его обвинительной речи Ричард видел лишь поражённые взгляды. Он вышел, после него пригласили Ариану. Она взглянула на него, будто моля забрать оттуда, и, когда вышла из зала спустя пятнадцать минут, была полужива.

― Он так смотрел на меня, ― сокрушённо выдохнула она. ― Я боялась, что не смогу его ни в чём обвинить.

― А чувствовал себя последней тварью, обвиняя его, ведь сам виноват не меньше.

― Ужасный день, верно? ― закрыла глаза Ариана.

Воспоминания прервал стук в дверь. Вошёл слуга, объявив, что пришла принцесса Ариана. Королева коротко кивнула, и Осториан вошла, опустившись на кресло рядом с Ричардом.

― Джек просил передать, что Александрия пришла в себя, но не помнит вообще ничего, ― вздохнула она. ― Я ничего не поняла, кто такая Александрия?

― Дочь Хенритте Гарднер, к твоему сведению, ― покачала головой королева. ― Жаль девочку.

― Почему? ― насторожилась Ариана.

― Ей всего девять. Да и вчера наш солдат, который уже наказан, толкнул её на пол. Он ударилась головой об выступ. Думали, вообще не выживет, а она, видишь, очнулась, ― рассказала королева.

― Вы ведь не собираетесь казнить её? ― встала Осториан, глубоко вдыхая.

― Конечно, собираемся, что за вопрос?

― Она ребёнок, мама! Она ничего не помнит! ― закричала Ариана. Ричард встал и усадил её на кресло, положив руки на плечи.

― Она Гарднер, дорогая, мы не можем так рисковать, ― отрезала Анамария.

― Или Александрия остаётся жива, или ищите другую королеву!

Дверь хлопнула.

― А я говорил Вам, что она ещё покажет себя, ― усмехнулся он.

Общими усилиями к вечеру был всё же придуман план: людям сказали, что Александрия скончалась от воспаления лёгких. Ещё раз всё проверив и убедившись, что девочка не помнит даже своего имени, а может, скоро умрёт, было решено оставить её в живых, отправив куда-нибудь к морю и подыскав подходящую приёмную семью.

Осториан так и светилась от счастья.

― Чью-то невинную жизнь я всё же спасла, ― заявила она Ричарду, когда вечером он зашёл в комнату, где сидели все три сестры.

― Поставив королеве ультиматум, ― улыбнулся он.

Она придвинулась ближе и продолжила тихо:

― Я хочу сходить к Питеру. Поговорить с ним.

― Не лучшая идея.

― Ты проводишь меня? ― она с надеждой подняла глаза.

― Если нет, ты ведь всё равно пойдёшь? ― пожал плечами Ричард. ― Бери плащ, в замке холодно.

Она, радостно взвизгнув и предупредив сестёр о том, что уходит «буквально на пять минуточек погулять», Ариана выскользнула за дверь вслед за ним.

― Ровно минута, ясно? ― сказал он, когда они спускались по ступеням в подземелье замка. ― И я буду стоять за дверью. Мало ли что.