Осториан вся скорчилась, уткнувшись носом в почти насквозь мокрую ткань его рубашки.
― Читай.
― И я знаю, что ты любишь другого. Того человека, которого я видел с тобой на дороге. Он смотрел на тебя так, как смотрю я, и это тот самый взгляд.
Тот самый.
Да.
Это правда, Эрик Крэнфорд.
Спасибо тебе.
― Позаботься о Роббе, он ещё совсем ребёнок. Объясни ему, как умеешь только ты, что я в порядке. Будь счастлива, Ариана. Я люблю тебя.
Она молчала. Он ― тоже. Что здесь можно сказать?..
Перед смертью, а особенно чужой, человек всегда безоружен.
Они сидели так с полчаса. Может, больше. Ему начало казаться, что она засыпает, выплакав все слёзы. Возможно, так и было. Нужно пойти к королеве, уложить Осториан в кровать ― он знал, но отчаянно не хотелось отпускать от себя затихшее, несчастное до глубины души существо. Королева пришла сама, и лишь слегка, совсем чуть-чуть припухшие глаза ― незаметно для обычных людей, но он-то видел ― выдавали её привязанность к Крэнфорду.
― Ариана, идём. Время за полночь, нужно поспать, ― почти спокойно сказала она, и Осториан подняла голову с его плеча.
Что это за пустота?
― Я приказала постелить в гостевых комнатах, они ближе к большому залу. Ляжешь с сёстрами, хорошо? Так теплее и безопаснее. Д’Эрден-Ройс, Вы тоже ложитесь с остальными.
Ариана только устало, разбито кивнула и, поднявшись, направилась за матерью.
Он всё хотел, чтобы она обернулась.
Она ушла.
Он просидел на роскошном диване ещё минут десять, глядя в стену. Не думая вообще ни о чём. Потом поднялся, пошёл в указанную королевой комнату: там уже были Эдмунд, Рейнар и Рональд. Легли спать молча. Не было сил ни на что вообще.
Лёжа на каких-то тюфяках на полу, он смотрел в потолок.
Вой в груди.
И почему ему так больно?
«За неё больно, за неё, Д’Эрден-Ройс» ― услужливо орёт подсознание так, что раскалывается голова.
Вой в груди.
Завтра будет лучше.
Он встретил рассвет у окна. Из замка выйти не дали: Огестенс, который, наверное, не спал вообще, заявил, глядя с презрением, что это опасно.
Гари не было, и огня — тоже. Город потух, и только кое-где взвивался причудливыми узорами в светлое небо дымок.
― Пахнет весной, ― раздался голос сзади, и Эдмунд подошёл к окну. ― Ты ведь ещё не виделся с Винсом, да?
Ричард только кивнул.
― Я тебя помню, ― усмехнулся принц. ― Ты всё защищал Ариану, когда мы с Эйроном её снегом закидывали. Правда сможешь позаботиться о ней? ― вдруг серьёзно спросил он.
Демоны внутри царапают грудную клетку.
― Да.
Дверь открылась, и в комнату вошёл солдат.
― Королева желает видеть Вас… ― замялся он.
― Ричард. Иду.
Оделся он быстро, благо было почти не во что: плащ продрался, остались только штаны, рубашка, истёртые сапоги и рваный в некоторых местах дублет ― всё чёрное. Просто это его цвет.
Несмотря ни на что, королеву он уважал. Анамария была не просто сильной ― сверхъестественно сильной. Все преграды, утраты, боль она преодолевала быстро и легко, даже самые сложные решения принимала без труда, оставаясь при этом красивой женщиной и настоящей матерью.
Ещё не было семи, а она, изящно и просто одетая, уже стояла в своём кабинете, глядя в окно.
Слуга у порога замялся: не знал, как представить его, поэтому Ричард, самостоятельно открыв дверь, сказал:
― Ричард, Ваше Величество.
― Не сэр? Не лорд? Даже не Д’Эрден-Ройс? ― улыбнулась королева, оборачиваясь. ― Что же ты так скромно о себе?
― Чтобы быть лордом, нужно иметь земли, а сэром ― благородство, ― заметил он. ― Я давно утратил и то, и другое. Даже фамилии ― и той не осталось.
― У тебя есть и первое, и второе, и третье, лорд Ричард Д’Эрден-Ройс, рыцарь короля, ― произнесла она, указывая ему на кресло напротив её стола. ― Я хочу, чтобы ты рассказал мне всё, что произошло с тобой за пять лет. Соврёшь ― шкуру с тебя сниму. Ты ведь знаешь меня, ― улыбнулась она, демонстрируя белые зубы.
Говорил он долго и ― подумать только ― честно. Когда уже было сказано и про похищение, и про их с Арианой побег, королева вдруг подняла голову и спросила серьёзно:
― И почему же ты помог ей бежать?
― Я люблю её, ― пожал плечами он.
Анамария глубоко вдохнула, закатив глаза.
― Ты хоть понимаешь, сколько осложнений это даёт?..
В это мгновение дверь кабинета отворилась, и внутрь почти влетела Кариана, бледная, как смерть.
― Мама, я должна сказать Вам очень важную новость, ― выпалила она.
― Судя по твоему виду, подождать она не может, ― констатировала королева и многозначительно взглянула на него.
― Нет, пусть он останется, ― произнесла Кариана, опускаясь на кресло рядом с Ричардом. ― Ему, как будущему претенд… Ну, в общем, лучше бы знать.
Королева удивлённо подняла брови и кивнула.
― Я жду ребёнка.
Он поперхнулся. Не просто поперхнулся ― закашлялся так, что пришёл в себя только секунд через двадцать и посмотрел на королеву. Она была бледна, как смерть.
Беременность наследной принцессы до её вступления на престол означает только одно ― власть переходит к следующей в порядке престолонаследия принцессе. Этот закон был издан ещё Луизианой Великолепной, первой королевой Оримнеи, и соблюдался неукоснительно. Беременная или тем более родившая женщина не могла стать королевой ни при каких условиях.
Кариана беременна.
Эмилия ― тоже.
― Ты сошла с ума?! ― тихо проговорила королева. ― Нет, Кариана, ты спятила?
― Я только что узнала. Мне стало плохо, позвали врача… ― всхлипнула она, поднося руку ко лбу. ― И вот…
― О чём ты думала?! Скажи мне, о чём ты думала?! ― королева встала со своего места и начала ходить по кабинету. ― У тебя были травы, и я говорила вам миллионы раз: нужно быть осторожными!
― Мы думали, что умрём, мама, ― прошептала Кариана. ― Я знаю, что виновата…
― Виновата?! Ты хоть понимаешь, что это значит? Мы не сможем скрыть твою беременность до коронации, она же в июне! Ты понимаешь, что королевой придётся стать Ариане?! Ей пятнадцать, всего пятнадцать! На что ты обрекла сестру?!
― Что?.. ― голос младшей Осториан ни с каким не спутать.
Ему захотелось смеяться ― такой абсурдной и нелепой была эта ситуация, и он бы непременно засмеялся, не будь написан такой ужас на лице Арианы.
― Я пришла поговорить, мама… Но дверь была открыта… И я… О чём вы говорите? ― поражённо прошептала она.
― Кариана, Ричард, выйдите, ― сурово приказала королева.
Кариана, всхлипнув ещё раз, послушалась мать, как и Ричард. Они вышли, закрыли дверь и отошли к окну коридора.
― Вы тоже считаете, что я ужасно поступила? ― выдохнула она, вытирая слёзы рукавом.
― Безответственно ― не спорю, но не ужасно. Вы не плачьте. Берегите себя, ведь у Вас теперь будет малыш, ― чуть улыбнулся он. ― Кариана, жизнь не заканчивается, пусть Вам и тяжело.
― Я подвела всех, ― сокрушённо вздохнула она. ― Мама права: на что я обрекла Ариану? Я готовилась к этому всю жизнь, хоть и никогда не хотела, а она… Она совершенно, совершенно не готова.
― Всё наладится и прояснится, вот увидите.
Кариана только покачала головой и, развернувшись, ушла, а он остался смотреть на просыпающийся город.
Осториан ― королева. Подумать только.
Она будет прекрасной королевой.
Доброй, смелой, великодушной. Наивной ― немного, но со временем это уйдёт.
Катастрофа.
Кто же выдаст будущую королеву за человека без имени, без земли, который её и похитил?..
Спустя минут сорок дверь тихо скрипнула, и оттуда вышла ― нет, пожалуй, выползла — на ватных ногах Ариана и опустилась на диван рядом с ним.
― Ты как?
Она промолчала.
― Постарайся не сойти с ума сегодня, Ариана, ― горько усмехнулся он, сжимая её пальцы своими.
― Я не могу поверить, ― покачала головой она. ― Это же безумие.
Они помолчали ещё.
― Мама сказала, что ничего страшного нет и что они всегда будут за моей спиной. Управлять всем… этим, пока я не освоюсь. А ещё сегодня суд над Гарднерами, публичный. И казнь вечером, ― почти неслышно сказала она. ― Не хочу, чтобы их убивали. Мы ведь не они.