— Господин барон, разрешите обратиться, — в кабинет зашел его адъютант и поклонился. — Только что получено сообщение, что системой воздушного контроля крепости зафиксировано приближение шаттла с карийскими опознавательными кодами. Они сообщают, что у них на борту присутствует карийский барон, который хочет вас видеть в самое ближайшее время.

— Квенти, как же ты не вовремя, — вздохнул Эдвард и прикрыл глаза, — Хорошо, сообщите, что я встречусь с ним. Как только шаттл приземлится, проводите его ко мне. Господа, совещание придется отложить, — сказал он своим офицерам и вассалам, кивнувшим в знак согласия, — действуйте согласно разработанным планам и, если это возможно, по тактической обстановке. В случае непредвиденных ситуаций я постараюсь оставаться на связи в любое время суток.

Эдвард догадался о причине визита и вышел навстречу своему подопечному. Он заметил Квенти в одном из крепостных коридоров, идущим прямо к его личным покоям в сопровождении карийских гвардейцев и едва поспевающего за ним своего адьютанта. Юноша был в гневе и не скрывал этого.

— Рад вас видеть, друг мой, — поприветствовал его Эдвард. — В чем причина столь неожиданного визита? Мне казалось, что уже все было решено.

— Именно, барон, что все уже было решено, — возмущенным голосом заявил Квенти, чуть в него не врезавшись и едва успев остановиться в шаге от своего собеседника, — а вы продолжаете действовать так, словно это исключительно ваше дело! Я прибыл, чтобы лично высказать вам…

— Не здесь, барон, — твердо сказал Эдвард, положив руку ему на плечо. Квенти прервался на середине фразы, полыхая праведным гневом, но спокойствие тристанца передалось и ему, так что он замолчал, продолжая сверлить Эдварда взглядом. Барон только крепче сжал плечо собеседника. — Пойдемте туда, где мы сможем спокойно поговорить без лишних свидетелей.

Квенти только быстро кивнул, явно борясь с собой, чтобы немедленно не излить на Эдварда все свое возмущение, но все же сдержался, не проронив ни слова, пока они возвращались обратно в кабинет. Кроме секретаря в приемной никого не было и, оставив сопровождающих у дверей, два феодала вошли внутрь. Тристанец молча прошел чуть вперед, остановившись у стола с голограммным изображением территорий Ренйсвальда, а вот Квенти разразился гневной тирадой, стоило только дверям закрыться.

— Как это понимать, барон? — возмутился он, подходя с противоположной стороны к столу. — Вы отослали меня од предлогом подготовки войск, а сами в это время принялись действовать? Я ждал вашего сообщения, но вы решили покончить с Вассарием без моего участия! Вы хоть понимаете, насколько важно это было для меня?! Я должен был сделать это сам!

— Прекрасно понимаю, — холодно ответил Эдвард, смерив своего собеседника взглядом в ответ, нисколько не смутившись, — именно поэтому я и отослал вас, чтобы не возникло никаких противоречий. Скажите, вам сообщили, что Дэлай лично прибыл, чтобы защитить Вассария Гельского от возмездия? И что я фактически был обвинен в измене короне? — удивление, проявившееся на лице Квенти, было достаточным ответом и без слов. Тристанский барон сложил руки на груди. — Друг мой, я дал слово вас защитить, и поэтому отослал вас как можно дальше от Вассария, чтобы ваша импульсивность и желание отомстить за отца не сказалось на вашем будущем в королевстве. Ваши отношения с королем не должны быть омрачены…

— Вассарий повесил моего отца и оскорбил весь мой род! — ответил Квенти, стукнув кулаком по столу. — Не говорите мне, что я не имел права требовать за это ответа! Я должен был присутствовать при этом! А вместо этого узнаю от связиста о том, что получено сообщение, будто тристанский барон повесил Вассария Гельского как изменника короне. И король признал это! Он его не защищал!

— Если вы считаете, что законы чести выше политических интересов, то не думайте, что так же считают все остальные, — сухо ответил Эдвард, сделав вид, что не заметил эмоционального выпада своего собеседника, — Дэлай отступил лишь потому, что я не стал отступать. Мы были готовы открыть огонь, и я сам отдал бы такой приказ, но благоразумие нашего претендента на престол оказалось все-таки выше его желания утвердить свое главенство. А сейчас подумайте, что будет делать Дэлай, когда будет коронован официально? Что сделает с феодалом, публично не признавшим его слово?

— Так вы… — Квенти только сейчас начал понимать, что произошло. И это отлично совпадало с тем, что сам граф Фларский говорил ему прежде. Интересы тристанского барона и самого претендента на престол расходились все дальше, и появившиеся между ними противоречия только усиливались. — Эдвард, неужели вы считаете, что будущий король способен на подобное?

— А вы считаете, что нет? — тристанский барон бросил на него короткий взгляд, но Квенти не нашелся, что ответить, и он продолжил: — Вассарий был отличным исполнителем поручений, и явно знал что-то, чем Дэлай делиться не собирался. Может быть, я поторопился, но, с другой стороны, если бы отступил, то второго шанса могло не быть вообще… Как же я ненавижу эту политику… Надеюсь, вы хоть от меня ничего не скрываете? — внезапно поинтересовался Эдвард, бросив взгляд на своего собеседника.

— Нет, ни в коем случае, — Квенти поспешил отрицательно покачать головой, надеясь, что своим видом не выдал своего участия в замыслах Дэлая, — однако, барон, даже если вы исходили из лучших побуждений, я не смогу простить вам того, что вы обманули меня и не позволили лично отомстить за моего отца. Жизнь Вассария должна была принадлежать мне!

— Я понимаю вас, — честно признался Эдвард, зная, что спорить бессмысленно, — и надеюсь, что, остыв, вы тоже сможете понять истинные причины моих поступков. Дэлай Фларский меня беспокоит ровно до тех пор, пока я не покину Рейнсвальд, отправившись в Аверию, но ваше будущее волнует меня гораздо сильнее. У меня здесь останутся глаза и уши, равно как и мой феод, но все же в Рейнсвальде мне нужны будут феодалы, которым я смогу доверять в критические моменты… Квенти, даже если вы не сможете мне простить сегодняшних событий, смогу ли я рассчитывать на вас в будущем?

— Это зависит исключительно от того, чего вы от меня ждете, — ответил карийский барон. — Я искренне уважаю вас, Эдвард, но все же от моего решения будет зависеть не только моя жизнь, но и целый феод. Я помню так же и о том, сколько вы сделали для меня и моей семьи, но против воли короля, если Дэлай им станет, я не пойду, — уверенно сказал Квенти, с трудом подбирая наиболее подходящие слова. — Меня очень беспокоит напряженность, возникшая между вами и претендентом на престол. И порой становится страшно при мысли о том, что может произойти, равно как пугает выбор, перед которым я могу оказаться.

— Пусть Дэлай подавится Рейнсвальдом, — уверенно заявил Эдвард, понимая, к чему Квенти клонит. — Мне он не интересен, и желания примерять корону короля у меня тоже нет. Как только королевство окажется в безопасности, причин оставаться здесь у меня больше будет.

***

Де Люми успел услышать только сухой треск энергетического разряда, и в следующую секунду стоявший рядом с ним наемник повалился на спину с расколотым шлемом. Тяжелая пуля, посланная из рельсового ускорителя, разнесла многослойное бронирование в клочья вместе с содержимым черепной коробки.

— Все плохо, — пробормотал он, укрываясь за колонной и проверяя заряд батареи своего пистолета. — Все просто очень плохо. Этого не должно было произойти! Все должно было быть по-другому! Ну почему мне приходится все это разгребать? Ненавижу, когда все идет не по плану, — страха не было, за исключением вполне закономерной боязни поймать лишнюю пулю в этой перестрелке, где он оказался единственным участником без боевой брони. Парадный мундир не обеспечивал даже минимальной защиты, и толку от него было столько же, как если бы он вышел под пули голым. Остезеец нервно выругался, представляя, как все это может сказаться на будущих расчетах, — Де Мордер не должен был разрывать соглашения, от денег Союза слишком многое зависит! Чем он думал, отдавая такой приказ?!