— Капитан! — Эдвард удивленно посмотрел на него, — Это ведь действительно решение. Поединок чести, где остаться может только один, и только небеса решают, кто же прав, а кто виноват. Конечно, Тарваил опытный и умелый воин, но он наверняка уцепиться за этот шанс избежать позора. И, скорее всего, он меня недооценивает… Капитан! Вы только что избавили меня от тяжелых раздумий, а мне самому, видимо, действительно пора на отдых, раз не вспомнил о таком простом решении, — молодой барон вздохнул и хлопнул корсара по плечу, — думаю, мне стоит предложить Гористару бой лично, тогда у него не будет шансов отказаться. Для него честь тоже не пустой звук… А сейчас, капитан, раз уж вы здесь, то будете сопровождать меня на церемонии прощания с павшими.

— Я предпочитаю больше гуляния по поводу победы, — пожал плечами Северед, поворачиваясь и идя рядом с ним, — но раз уж вы так просите, то отказать вам не смею. Эти люди действительно заслужили того, чтобы им оказал последние почести.

***

Погибших было слишком много, чтобы устраивать церемонию прощания в замке, и потому в этот раз все происходило в открытом поле, на расчищенной территории площадью в несколько гектаров. Тела погибших, завернутые в толстую, пропитанную напалмом ткань, лежали ровными рядами, уходя вдаль на сотни метров, и через каждые тридцать шагов стояли дроиды с факелами, ожидая приказа. Построенные по краям полки в полном составе, с выстроенной позади техникой, высоко задравшей стволы орудий, стояли с приспущенными в знак уважения знаменами. И только ветер шевелил полотнища и меховые воротники парадных солдатских мундиров, многие из которых были ранены, но все равно вышли оказать последнюю честь павшим товарищам. Офицеры, стоявшие на шаг впереди с обнаженным оружием, опущенным к земле, повернули головы вправо, где сейчас показался Эдвард со своей свитой.

— Сегодня мы прощаемся с теми, кто погиб, исполняя данные клятвы, — произнес молодой барон, и его усиленными динамиками голос пронесся над полем. За спиной развевалось несколько знамен Тристанского, Карийского, Камского и Фларского феодов, чьи солдаты участвовали в этом сражении и свой последний покой нашли в земле Тристана, и говорил от имени их всех, — Они показали нам всем, что нет ничего важнее, чем те слова, что мы говорим, давая клятву. Что жизнь лишь маленький отрезок, данный нам, и смерть придет за каждым, и за простым рядовым, и за знатным дворянином, но честь останется и после того, как мы покинем этот мир. И когда предстанем на Небесах, нас спросят, что мы сделали в этом мире, на этой тяжелой земле, нам дарованной? Павшие сегодня с гордостью поднимут глаза и скажут, что они погибли в борьбе за правое дело. Они сражались, не отступив ни на шаг от данных клятв, и наш с вами долг помнить их подвиг. Мы продолжим эту борьбу до победного конца. Война время потерь, но скорбеть о них мы будем во время мира. Сегодня же мы просто прощаемся… — взяв из рук адъютанта факел с дергающимся на ветру пламенем, Эдвард подошел к ближайшему телу. Сложив руки на груди, перед ним лежал Де Адрил, с тяжелыми ранами на плече и на шее. Тел было слишком много, чтобы приводить в порядок каждое, но с него все-таки смыли кровь и переодели в офицерский мундир, правда, без наград и знаков отличия, какие вернут семье павшего. Поднося к телу факел, Эдвард добавил еще несколько слов, но в этот раз уже совсем тихо, предназначенные только для них двоих, — Прощай, старый друг. Мы прошли через многое, и мне очень жаль, что ты не увидишь конца этой войны.

Пламя с легкостью перекинулось с факела на ткань, и горючая смесь вспыхнула ярким оранжевым пламенем, с треском и ревом вцепившись в человеческое тело. Первый вспыхнувший огонь сигналом всем дроидам, стоявшим вдоль рядов павших, тоже опустившим факелы, поджигая ближайшие тела. Ревущее пламя моментально разлетелось в стороны, перекидываясь с тела на тело, растекаясь по всем рядам, яркими всполохами освещая строй солдат и поднимая сверкающие искры высоко в небо, все выше и выше, где-либо наконец-то остывали, либо исчезали из виду. Многие верили, что это поднимаются в небо души погибших, находившие успокоение далеко от этого жестокого мира.

Эдвард, как и все, смотрел в пламя, не отрывая взгляда, и самые различные мысли в этот момент копошились в его голове, пока свет языков пламени отражался на его лице. Он почему-то подумал, что не присутствовал на похоронах Изабеллы, находясь в коме, а когда пришел в себя, ее прах уже отправили в родовую гробницу Карийского бароната. Может быть, всем было лучше, если бы Респир нажал на курок секундой позже, и тогда пули пришлись в его спину, Изабелла осталась жива, а он бы погиб. Тогда не было бы никакой войны, не было кровной мести и всех этих жертв.

Потом мысли вернулись к словам Севереда о том, что сейчас он может изменить этот мир, если прислушается к его словам. Может ли он вообще оправдать такие ожидания? Изменить весь Рейнсвальд, формировавшийся тысячелетиями, прошедший через такое количество войн и конфликтов, что вряд ли можно точно подсчитать. Сколько людей так уже ошиблись, пытаясь создать что-то лучшее, но вместо этого разрушая то, что уже сложилось. Не оставляли после себя ничего, кроме боли, страха и развалин. Пламя раздуть легко, но вот погасить его… Огонь разрушает, и остановиться сам он не может, до тех пор, пока не оставит после себя лишь пепел.

И все же, глядя на бушующее пламя, сжирающее тела его подданных, Эдвард не мог не согласиться, что искры действительно упали на благодатную почву, Рейнсвальд буквально жаждал войны, готовился к ней, и те небольшие конфликты, что время от времени происходили на границах и на поверхности, не могли стать достаточной отдушиной. Сможет ли он превратить пламя войны из разрушительной неконтролируемой силы в очищающий огонь, что изменит Рейнсвальд? Хватит ли у него сил? Или же королевство сгорит в войне, как сейчас сгорают тела павших? На эти вопросы у него не было ответов, не было и уверенности, но почему-то в ней сейчас и не было нужды.

— Войска должны быть готовы выступить по первому требованию, — приказал Эдвард, вернувшись на помост, где стояли другие высшие офицеры, — Через день войска Тристанского бароната выступают к Мысу Харкии, — заложив руки за спину, он снова посмотрел на погребальные костры. За этот год он увидит еще много подобных сцен, и к таким масштабам стоит привыкать.

— А что делать контингентам союзников? — спросил его стоявший рядом командующий флотом Карийского бароната. Его силы тоже понесли серьезные потери в сражении, и сейчас немало карийских матросов сгорало в этом же огне, — У нас есть распоряжение подчиняться вам до возвращения к местам приписки.

— Именно это вы и сделаете, — кивнул Эдвард, не оборачиваясь, — Ваша цель здесь выполнена, и передайте мои самые искренние признания барону за его посильную помощь. Только я не имею права так рисковать и далее, ослабляя гарнизоны союзников вашим присутствием здесь. Как будете готовы, возвращайтесь к местам приписки.

— Значит, Гористары? — спросил Северед, стоявший рядом, — Месть важнее всего остального? — по его интонации нельзя было сказать, одобряет он или нет подобное решение, но осуждать он не торопился.

— Гористары, — кивнул Эдвард, — И, конечно, моя месть, но дело не только в ней. Гористарское графство одно из самых развитых во всем королевстве, а его стратегическое положение позволяет контролировать несколько важнейших магистралей районов королевства, — попытался объяснить свой выбор, — разбив Гористаров в самом начале, мы получим мощную промышленную и военную базу для дальнейшего ведения войны. Не говоря уже о том, что расколем один из сильнейших военных блоков, выступивших против нас, — он еще раз кивнул, — Мне будет приятно убивать членов этого семейства, спорить не буду, но цель далеко не в этом…

— Будьте готовы к тому, что застряв в гористарском феоде, вы рискуете получить удар в спину, — предупредил Северед, — Война на несколько фронтов тем и опасна, что нельзя сосредотачиваться только на одном направлении…