Чтобы вернуться в штаб командования ему потребовалось меньше часа времени, во многом из-за того, что оказался в ближнем тылу противника, как и множество других отставших от своих частей солдат, когда пришлось начинать отступление под ударами Тристанской гвардии. Группы зачистки тристанских войск, действующие во второй волне, часто сталкивались с довольно упорным сопротивлением небольших отрядов противника, засевших в естественных укрытиях или среди разбитой техники, наспех окопавшихся и готовившихся держать оборону, надеясь только на новое наступление гористарских сил. Пилоты воздушных транспортов, рискуя собой и своими машинами, пытались эвакуировать как можно больше людей, уже отставших и отрезанных от своих, часто попадая под обстрелы с земли или перехватываясь истребителями тристанцев, ведущими свободную охоту.
Тарваилу еще пришлось добираться к месту встречи с воздушным транспортом, где небольшой клочок земли удерживала группа танков, оказавшаяся отрезанной от остальных. Двадцать тяжелых танков после понесенных потерь были такой цифрой, ради которой можно пожертвовать группой винтокрылов, чтобы забрать их с земли, и эта цель стала в разы приоритетнее, когда оказалось, что с ними сам командующий.
Быстро организованная контратака отвлекла внимание тристанцев, больше похожая на самоубийство, поскольку противник успел занять выгодную позицию и буквально расстреливал атакующих, но все же вынужден был перебросить на этот участок все оперативные резервы. Это позволило группе тяжелых грузовых машин с прикрытием из эскадрильи истребителей прорваться над линией фронта и обнаружить зажатые в пустоши машины.
- Часть машин все равно придется бросить! – командир эскадрильи быстро понял, что двадцать машин ему не забрать. Винтокрыл мог забрать, в лучшем случае, только один танк, чтобы не превратиться в медленно и низко летящую над полем боя мишень, а у него всего было двенадцать машин. Конечно, важнее забрать людей, чем сами танки, но экипажи тех машин, какие решено было оставить, отказались, сказав, что у них еще достаточно снарядов и прочего снаряжения, чтобы пережить несколько часов круговой обороны. За это время, как обещал Тарваил, основные силы успеют отбросить отряды Эдварда и снова перейти в атаку, во второй раз зачистив эти территории от тристанцев.
Сам бы с ними остался, этот бой вполне достоин, чтобы войти в легенды, но Тарваил отлично понимал, что никто в штабе командования не решится на столь активные и рискованные действия, какие просто необходимы, если еще хотят вырвать победу из рук тристанского барона.
В штабе творившаяся ситуация больше всего напоминала панику, генералам едва удавалось сдерживать противника, избегая больших потерь только продолжая отводить войска. Больше всего ответственности пришлось на флотских командиров, буквально разрывающихся на части, чтобы помочь хоть кому-то, от отдельных блокированных отрядов до еще действующих десантных групп, высадившихся сразу в нескольких точках побережья, но теперь оказавшихся без должной поддержки с воздуха и способных только удерживать уже захваченные позиции.
После провала атаки гвардейских частей, гористарские силы вынуждены были и вовсе уйти в оборону в попытках удержать позиции, поскольку защитники перешли в наступление по всей линии фронта, связывая врага боем и не давая перебросить резервы на отражение новой армии, идущей со стороны Барридских плотин. Вполне разумно, сам бы Тарваил поступил бы так, пытаясь разделить как можно больше сил врага по разным направлениям, чтобы затем нанести удар всего лишь с одной стороны, но с явным перевесом сил на этом участке.
И Тарваил Гористар понимал, что все плясали под дудку тристанского барона, размазывая свои силы по всему фронту, пытаясь прикрыть сразу все направления, то ли не понимая, что таким образом в действительности не смогут удержать ни одного направления, то ли просто слишком боясь отступить от общепринятых правил. Все еще разгоряченный боем и пролитой кровью, тем нервным напряжением, что испытал в ходе поединка с Де Адрилом, Тарваил не стал даже пытаться их разубедить в правильности таких действий, вместо этого выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в лицо генерал-полковнику, предлагавшему бросить позиции осадной артиллерии на восточном участке, чтобы высвободить силы для большей сосредоточенности сил.
- Хватит паниковать! – рявкнул Тарваил, пока все взоры в штабе устремились на тело с пробитой головой, свалившееся на голограммный стол, - У нас под командованием еще очень большие и боеспособные силы. У противника все еще нет превосходства над нами ни в численности войск, ни в количестве артиллерии, танков или в чем-нибудь еще!
Конечно, он говорил это только для простой уверенности, ни у кого не было даже приблизительной информации, какой численности армия Эдварда, идущая на деблокировку замка, ни насколько она вооружена. Разведку не получалось произвести, почти все сканеры дальнего действия были потеряны вместе с первой тыловой линией, раньше всех остальных принявших на себя удар, а зонды не возвращались, перехватчики Эдварда их сбивали прежде, чем те успевали передать все необходимые данные. Получалось, что воют с призраками, о которых известно только то, что они действительно есть, но на этом точные данные и заканчивались.
- Если мы сейчас начнем отступать и дальше, нас перебьют как запуганных баранов на бойне! Если кому-то не терпится, то могу лично его пристрелить, чтобы не сбивал с толку остальных. Если же кто-то здесь действительно солдат, а не испуганное животное, то слушайте мои приказы, - Тарваил ткнул пальцем в голограммную карту, - Удержать осадные орудия сейчас для нас самое важное, поэтому мне нужны все свободные бронетанковые силы. Сгруппировать их у позиций гвардейских дивизий и поддержать тяжелой пехотой, после чего начать наступление по центру тристанского фронта! Пробить его и выйти в оперативные тыла противника. Так он не сможет использовать свое преимущество в боевых кораблях, поскольку накроет свои же собственные позиции. Понятно? – не слыша возражений, кивнул, - Вот и отлично! Выполнять!
Гористарские войска были смяты, понятно даже по первому взгляду на оперативные карты, где уже не оставалось прямых линий, только разорванных на части, прогнувшиеся и перестроенные куски и обрывки. Многие полки и части утратили связь друг с другом, действуя практически автономно, больше ведя борьбу за выживание и стремясь отступить как можно дальше от линии фронта, чем выполнять какие-то общие постановления штаба. Линии прорыва тристанских бронетанковых частей, массированно поддержанных тяжелой пехотой и шагоходами, буквально пробивали позиции гористарских отрядов, уходя порой так далеко вглубь оперативных тылов, что мешали нормальной перегруппировке сил. Там кипели ожесточенные бои, силы новой появившейся тристанской армии атаковали непрерывно, на отдельных участках превосходя силы противника в два или даже в три раза.
Тарваил не желал ждать полной перегруппировки и сосредоточения всех сил, понимая, что каждая потерянная секунда позволяет тристанцам вводить в бой все новые подразделения, разворачивая все больше сил на месте прорыва. Чем больше ждать, тем тяжелее потом будет этот удар останавливать. Гвардейские дивизии, получившие на отдых и перегруппировки всего лишь несколько часов, потерявшие в предыдущих боях больше сорока процентов своей численности, но все еще рвавшиеся вперед, стали тем костяком, вокруг которого и собирались остальные войска. И уже скоро в оперативном распоряжении Тарваила оказалось двенадцать тысяч танков и почти сто сорок тысяч тяжелой пехоты, с поддержкой шести тысяч орудий самоходной и реактивной артиллерии. По его мнению, этих сил должно хватить для того, чтобы разбить передовые части Эдварда, если атаковать сразу, пока корабли флота не решились на рискованный удар по зенитным батареям, последнему наземному препятствию, что мешала им безнаказанно уничтожать наземные силы Гористарского бароната.
Гористар снова лично возглавил наступление, поставив на кон остатки своей армии и надежды на победу, прекрасно понимая, что если у тристанцев хватит сил, чтобы выдержать удар и разбить контратакующие части, то резервов не останется даже для того, чтобы просто закрыть образовавшийся прорыв, не говоря даже о том, чтобы продолжать наступление.
