- Вот ещё! - фыркнул старик. - Как будто мне и без неё мало... У меня таких вон какой список!
Он достал из рукава свиток и, встряхнув, развернул его. Желтоватый пергамент упал на снег и покатился, продолжая разматываться. Юлька увидела, что он с двух сторон заполнен убористым почерком.
- Миллионы человек так, как ты, живут! - возмущенно сказал старик. - И не стыдно?
- Как – так? - ощетинилась Юлька. - Вы вообще о чём? Вроде не убивала никого, не воровала...
- Да я не об этом, - отмахнулся дед. Пергамент в его руках, как живой, начал сворачиваться в свиток. Юлька зажмурилась и замотала головой, отгоняя морок. Но когда снова посмотрела на свиток, увидела, что он по-прежнему сворачивается, шурша. И она опять ощутила себя персонажем какого-то розыгрыша.
***
- Садись давай, поговорим, - примирительно сказал дед и достал из воздуха роскошное бордовое кресло. Как раз вовремя – у Юльки от неожиданности ноги подкосились, так что она опустилась прямо на него. А старик продолжил: - Вот так-то лучше. А то знаю я, что ты собиралась сказать: мол, тороплюсь, извините... Глупо думать, девица, что мы тебя с кем-то перепутали. Видишь же, всё про тебя знаем. Да и ты нас знаешь. Ну-ка, напряги память!
Но ошарашенная Юлька только хлопала глазами.
- Мечтабрь, ну нельзя же так сразу!.. - хмыкнул высокий блондин в шортах и красной футболке с надписью «Спартак - чемпион». Он подошёл к гостье и поклонился, протягивая ей букет из одуванчиков: - Прими, красавица!
Юлька машинально взяла букет и сразу поняла, что цветы настоящие. Их мохнатые желтые головки пахли летом и травой, а из нежных ломких стеблей сочилось одуванчиковое молочко.
- Я Июнь, - сказал парень. - А это мои братья и сёстры. Сказку «Двенадцать месяцев» помнишь? В детстве твоей любимой была.
Она потрясённо обвела их взглядом. Точно, их двенадцать... Но так не бывает! И потом, среди них две женщины!
- Да, я Марта, - улыбнулась дама в белой шубке. - А это моя сестра, твоя тёзка. Но нас почему-то мужскими именами в народе зовут – Март и Июль. Дискриминация!
- Да, еще со времён Цезаря! - всплеснув загорелыми руками, пожаловалась Юля-июль.
- А я Январь! – нетерпеливо воскликнул мальчишка с крылышками. И принялся представлять остальных:
- Это Февраль, - он показал на задиру. И хитро улыбнулся: - В этом году он маленький, а вот когда год високосный...
- Ну ты, болтун! - выкрикнул задира. - Чего секреты выдаёшь?
-...он надевает валенки с каблуками, чтобы стать повыше! - договорил мальчишка, и с хохотом увернулся от снежка, брошенного в него задирой-братом. Тот, покраснев, смущенно глянул на Юльку. И ей вдруг захотелось поддержать его.
- А я люблю февраль, - призналась она. - Снежок, и весна близится. И можно на лыжах, на коньках кататься...
Удивительно, но этот разговор уже не казался ей чем-то бредовым, ненастоящим. Наоборот – она чувствовала себя среди них, как среди старых друзей. Которые и поймут, и в трудную минуту помогут... А ведь этим вечером она потому и сбежала из дома, что ей отчаянно не хватало такого вот дружеского тепла.
- Ну, с Мартой вы познакомились, а это Апрель, - продолжил мальчишка, показывая на парня в расстёгнутой куртке. - Видишь, под ним снег растаял? Он поэтому не встает и к тебе не подходит. Если встанет и пройдётся, вокруг костра всё в лужах будет, морозь потом... А кому в праздник работать охота?
- Просто некоторые ленятся свои обязанности выполнять, - беззлобно откликнулся Апрель. - Дед Мечтабрь и снега наметёт, и водоёмы заморозит – а наш Январёк живёт потом на всём готовеньком. Только на ёлки ходит, а вторую часть месяца хулиганит, морозы наколдовывает, чтобы детям школу отменяли! Но мы всё ему прощаем, ребёнок же. Хоть и ленивый — жуть!
- Да уж конечно, ленивый! - надулся мальчишка, но в глазах его плясали весёлые чёртики. - А кто на Рождество желания исполняет? Кто будущее предсказывает, когда девчата гадать садятся? И кто, в конце концов, мужикам на совесть давит, чтобы ёлки из домов выносили? Это только кажется, что их жёны заставляют, а на самом деле я!
- Да ладно, убедил! Эффективен и трудолюбив, - устало улыбнулся мужчина в деловом костюме.
- Вот, кстати, познакомься, это Май, - сказал мальчишка. - Такой же трудоголик, как и ты, Юля.
- А по-другому как? - устало вздохнув, спросил Май. - Людям к летним отпускам заработать надо побольше. А у меня – то праздники, то перемена погоды... Сам замучился.
- Нытик! - поддразнил Январь. И снова обратился к Юльке: - Июня и Юлю ты знаешь. А после них наши самые зажиточные идут: Август и Сентябрь.
- А мы и должны такими быть, - заявил Август, дородный мужчина в холщовой косоворотке и с корзинкой яблок в руке. - Мы за урожай отвечаем. Если не мы, то что народ зимой и весной на стол будет ставить? А у нас – и мяско, и картошечка, и грибочки... Правда, Сентябрь?
Тот, очень похожий на брата, важно кивнул и приподнял тряпицу над своей корзинкой. Оттуда высунула голову курица и несмело шагнула к костру. За ней вышла другая, третья... и вскоре уже целый выводок квохтал у Юлькиных ног.
- Обратно загоняй, хвастун! - велел седобородый дед. - Пересчитал ведь уже цыпляток, ещё по осени...
Сентябрь щёлкнул пальцами, и куры начали организованно залезать обратно в корзинку.
- Ты ещё с Октябрём не познакомилась, - мальчишка дёрнул Юльку за рукав, и показал на сорокалетнего мужчину в дождевике. Тот благодушно кивнул и, повернувшись к соседу, ткнул его локтем в бок:
- Ноябрь, просыпайся!
- Ась? - тот вскинул голову и, щурясь, посмотрел на Юльку. Поёжился, плотнее запахнул клетчатый плед, в который был укутан. Почесал макушку и предложил: - Сударыня, не хотите ли глинтвейна?
В его руках материализовалась исходящая паром кружка, и до Юльки долетел пряный винно-цитрусовый аромат. Но прежде, чем она успела ответить, Ноябрь клюнул носом и захрапел. Октябрь, зашелестев дождевиком, забрал у него кружку, и месяцы начали передавать её друг другу. Из рук Января она перекочевала к Юльке.
- Спасибо! - сказала она и отхлебнула горячего глинтвейна. Вмиг стало ещё уютнее, и она расслабленно вытянула ноги к костру.
- Ты, пожалуйста, не обижайся, что он заснул, - попросила Марта. - Работа у него такая, природа ведь к ноябрю окончательно засыпает, чтобы зиму пережить и к весне сил набраться. Но есть и побочный эффект — люди, как сонные мухи, ползают. Простужаются. Вот поэтому он для них пледы да тёплое питьё припасает.
- Я понимаю, - ответила Юлька. И обратилась к тому самому деду, который бурчал на неё, когда она только пришла: - А вы, получается, Декабрь? Только вас как-то по-другому здесь звали...
- Мечтабрь я! - старик важно огладил бороду. - Только не все это понимают. Кто понимает – тот в моё время кучу желаний загадывает. Мечтает, проще говоря. И мечты эти очень разные: кто похудеть к Новому году хочет, кто хомяка в банке, а кто – квартиру с видом на Кремль. А у кого ни мечты, ни желаний — для того я Декабрь. Но уж больно не люблю это имя! Не подходит оно мне. И людей, которые ничего не хотят — вот, как ты, к примеру — прямо скажу, тоже недолюбливаю!
Юлька аж задохнулась от возмущения.
- Это я-то ничего не хочу?! - воскликнула она. - Да я, может, больше всех мечтаю! И желаний у меня куча, только не исполняются!
- Ну как это — не исполняются! Обижаешь! - поджал губы Мечтабрь. - Возьми хоть сегодняшний день. Чего желала? Первое — чтобы по работе всё успеть. И ведь успела же!
- Нет, я джинглы забыла в эфир поставить! - возразила Юлька.
- Так то забыла. А если б вспомнила о них, да пожелала, чтобы они сегодня были расставлены, я бы ди-джею Саушкину велел тебе помочь.
Юлька удивлённо вздёрнула бровь – неужто так бывает?
- Да только так и бывает! У тех, кто не грузит на себя чужую работу, - с намёком сказал дед. - А следующее желание какое было, помнишь? Домой до боя курантов добраться. Сбылось же, добралась. А с джинглами этими – вообще позор, теперь желаешь завтра до работы добраться, чтобы это доделать. Я, конечно, исполню... Но получается, что это и есть твоё единственное новогоднее желание! Стыдно, девица!
