Твари ночные тебе не страшны,

Всех их разгонит лучик Луны,

Клевера листик развеет кошмар,

Душного ужаса сгинет удар.

Солнце взойдет и ручей зажурчит,

Зелень лужайки тронут лучи… *

Поймав себя на том, что пытается запинающимся голосом повторить знакомые из далекого детства слова, Алина несколько удивилась. Но такой «самогипноз» подействовал почти не хуже бабушкиного нашептывания в детстве. Пустота перестала больно давить, сменившись каким-то иным чувством… Маленькая Алина всегда знала, даже если бабушка ушла, «волшебный» ночничок, источающий запах апельсинового масла, странные напевные стишки… все это продолжает поддерживать и защищать, не позволяет испугаться. Маленькой ей и в голову не могло придти, что однажды бабушка может не вернуться… Кажется, Алина проплакала, пока не уснула.

стихотворение из книги Н.Игнатовой

====== ГЛАВА ПЕРВАЯ. 24. Виктория ======

Какие бы невероятные события ни происходили в жизни: радостные и грустные, непонятные, даже пугающие, повседневность имеет неприятную привычку вытеснять их. День за днем… а жизнь бежит себе дальше, как будто ничего и не произошло. Уроки, контрольные, омерзительная погода… никто не заметил, когда осень перешла вдруг в зиму, да и замечать-то особенно было нечего, декабрь наступил лишь по календарю, а на улице все тянулся ноябрь: серый, слякотный и депрессивный. Словно кто-то смену времен года приостановил и – нет бы на летних каникулах – в такое вот безрадостное межсезонье. Под стать погоде было и настроение, тут Вика ничего не могла с собой поделать, как ни старалась. С чего она вдруг решила, будто нравится Матвею? Потому, что он заступился за трясущуюся новенькую в столовой, пожалев беспомощно внимающую нападкам девчонку? Он ведь благородный и вежливый, должно быть, это и не было проявлением даже обычной симпатии… И что она себе возомнила?

– От мальчишки не отличить! – пробормотала как-то Вика, разглядывая себя в художественно расписанном зеркале школьного туалета. Физиономия по осеннее-зимнему времени бледная едва не до прозрачности, куртка и ботинки черные, джинсы и толстовка серо-зеленые, волосы темно-рыжие, торчком… может, не стоило так коротко стричься? Раньше у нее было «каре» шариком почти до плеч длинной. Но на эту прическу все московские вороны реагировали – решали, что их гнездо куда-то перевозят и пытались отбить. Поначалу девочка была в восторге, сделав короткую спортивную стрижку: наконец-то удалось подчеркнуть лицо, выглядеть стала, вроде, старше и симпатичнее. Как человек, готовый бороться за достижение своей цели. Но теперь… «А вдруг Матвею нравятся девочки с длинными волосами?» С другой стороны, такой роскошной гривы, как у Марго, ей все равно за всю жизнь не отрастить, да и волосы слишком жесткие, все равно так смотреться не будут. На Дарью вообще смотреть обидно, ТАКИЕ волосы в прилизанную косу стягивать!.. Да были бы у Виктории такие кудри… Евгения за спиной выражала свое нетерпение сопением и постукиванием носком туфельки по полу, когда же Вика продемонстрировала непонимание таких намеков, мягко, но решительно отстранила ее от зеркала. Критически изучила круглую мордашку, состроила смешную рожицу, оглядывая себя так и этак… Виктория не стала возражать, а в задумчивости присела на подоконник и уставилась в серую хмарь за стеклом. Ей от взглядов в зеркало одно расстройство, а Ева, кажется, искренне собой довольна – ей это в радость. Аж завидно…

Матвей был неизменно любезен и дружелюбен с Викой, но и только. Дальнейших «шагов навстречу» можно было ждать, сколько угодно. А могла ли она сама сделать такие шаги, не показавшись при этом смешной? О чем можно заговорить с парнем, который такой взрослый, такой умный, такой талантливый, такой… Виктория убито вздохнула.

– Ты уверена, что поступаешь правильно? – неожиданно спросила она Еву. – Ты о чем? – Об Андрее. Нельзя заставлять влюбиться при помощи чар, это как-то… фальшиво. – Я не заставляла его влюбиться. Просто заметить. Ему надо было всего лишь увидеть меня и все понять, – стягивая густые кудряшки в короткий «хвостик» и украшая заколкой с крупными желтыми цветочками, ответила Ева. – и то я сделала случайно, мы ведь еще ничего не знали, верно. А больше я не использовала никаких чар. Я, согласись, и без них очаровательна! Вика рассмеялась, за что была одарена нарочито-обиженным взглядом. – Завидуешь! – просто заметила Ева. Вздохнув, рыжеволосая девчонка не стала спорить. Было такое. Наверное, надо все-таки набраться храбрости, подойти к Матвею, заговорить о чем-нибудь… например, о музыке. Наверняка он с удовольствием расскажет о своем творчестве, Алинка вон может подолгу обсуждать недавно придуманный специально для кого-то из подруг фасон наряда. Выбравшись из своего отрешенного потрясения Аля последнее время с головой ушла в творчество, наверное, пытаясь отвлечься. – Кажется, ты проще и практичнее всех приняла свои новые способности, – решила перевести разговор Вика. – Мы же договорились, в школе ни о чем таком не болтать! – тут же возмутилась Ева, сделав страшные глаза. – ты тут недавно, еще не знаешь, а за каждой вертикальной поверхностью обнаруживается подслушивающая Сорокина. – Которая из? – А это не так уж важно! «А в деревне такая акустика, ля-ля, слов не помню… Скажешь милой два слова у кустика – речь твоя всей округе слышна!». Да и вообще, что такое школа! Когда носишь не такие туфли, это все будут обсуждать, а тут – какие-то способности! – Хорошо, хорошо, – примирительно замахала руками рыженькая. – может, нам собраться всем вместе после уроков, все обсудить и провести, так сказать, полевые испытания? – Почему нет? Мы, правда, собирались сегодня с Дарьей позаниматься… Собирались они, как Вика слышала, уже давно, но Евгения неизменно находила какое-нибудь более важное дело. Вот и сейчас. Впрочем, Виктория, сама не слишком-то усердная в учебе, не стала делать таких замечаний. – А вообще не уводи разговор. Что, трусишь сама подойти к Матвею? – Нет! – Так за чем же дело стало? – Да что значит – подойти? С какой стати, о ЧЕМ мне с ним говорить?! Ладно… я собиралась сейчас сказать что-нибудь… Ничего не посоветуешь? – Ну, на две темы Матвей будет трепаться бесконечно: музыка и зверюшки. Если с тобой произошла печальная история и в детстве уши оттоптало семейство медведей, то второе остается всегда. Пошли! – Но я… – Пошли, я сказала! – решительно подталкивая Викторию, отрезала Ева. – Сперва одна мечтательница любила его тихонечко из-за уголка, теперь еще и ты издеваться будешь! Можно подумать, он с вами разговаривать не станет! Матвей без понтов! – Я не в этом смысле… Однако сопротивляться было бессмысленно, да и не слишком хотелось. Евгения как будто заражала своей озорной решимостью, а без ее «пинковой» поддержки Вика могла бы никогда и не решиться осуществить задуманное. «Разговор, – напомнила себе она. – обмен словами и мыслями между двумя людьми. Не на свидание же я его собираюсь приглашать, в конце концов! Нет ничего особенного в том, чтобы подойти и обменяться несколькими словами» В рекреации, где они сперва оказались, один «обмен словами и мыслями» уже происходил. Рыжий Юрик и старшенькая Сорокина выясняли отношения на повышенных тонах, причем Крыся то и дело срывалась на пронзительный визг, от которого возникало впечатление, будто в висок медленно входит сверло дрели. Юрику такого тембра достичь не удавалось, что он компенсировал крайней нелитературностью содержания. – Чего это они не поделили? – стараясь не слишком морщиться, поинтересовалась Вика. Евгения фыркнула. – Сорокина кого угодно уколет, а Рыжий не из тех, кто будет вежливо молчать. Да и, – подруга смешно наморщила носик. – нравится им собачиться. Не исключено, что это способ выражать романтическую симпатию. Знаешь, как в этих анимашках, которые Ленка и Аля смотрят: если кто-то кого-то на дух без противогаза не переносит – это любовь. Если даже в противогазе не переносит – большая любовь. А Крыська-то в противогазе была бы довольно симпатичной, не находишь? Евгения захихикала, но Вика только передернула плечами. Матвея они обнаружили быстрее, чем предполагалось, однако в этот момент Еву окликнул, приветливо махнув рукой, Андрей Хорьков и та, бросив на Викторию одновременно извиняющийся и ободряющий взгляд, с деловитым видом направилась к блондину. Какое-то время Вика наблюдала, как подруга чего-то приветливо чирикает Андрею и его приятелям, каждое мгновение меняясь в лице. Ее живая мимика казалась завораживающей и без всяких волшебных амулетов, хотя Евгения, кажется, носила свои русалочьи бусы постоянно. Марго или сама Вика вряд ли смогли бы ходить в школу в золотом венке или с луком наперевес, а в нитке простого речного жемчуга не было ничего такого, вызывающего ненужное любопытство даже у вездесущих Сорокиных. Хотя те неоднократно жужжали на тему, что Ларина стала пользоваться у мальчишек – это касалось не только Андрея – гораздо большим успехом. Раньше единственным ухажером смешливой пышечки был недотепистый Мартынко, то теперь он как сквозь землю провалился, но в лавине новых поклонников этого исчезновения никто не замечал. На секунду Викторию кольнуло какое-то смутное беспокойство, но почти тут же стало не до того. Наверное, она действительно была невезучей. Катастрофически, законченно неудачливой! Ведь это был именно тот момент, когда Вика действительно набралась храбрости, чтобы подойти к Матвею и заговорить о чем-нибудь… однако почти не удивилась даже, когда, отвернувшись наконец от щебечущей, как воробушек, Евы и обнаружив парня своей мечты занятым разговором с другой девчонкой. Разве что слегка удивляло, что этой «другой девчонкой» оказалась серая мышка Елена. Впрочем, серой мышкой последнее время Лену не называли даже Сорокины. Внешне лучшая подруга Маргариты не изменилась буквально ни капельки: оставалась все такой же маленькой, тощей и похожей на собственную черно-белую фотографию, кадр из черно-белого фильма. Похожей, но больше не напоминающей. Теперь Елена напоминала сильфиду, потрясающе, невероятно красивую хрупкой и бледной как туман в лунном свете, красотой. Вечно пушащиеся, выбиваясь из тонких косичек, тонкие неопределенного цвета волосы теперь казались серебристым нимбом. Так и хотелось представить себе, что вместо голубых джинсов и светло-серого свитерка на ней невесомое бледно-голубое платье, развевающееся при малейшем движении. Даже питерская красавица Маргарита, как обычно, держащаяся рядом с подругой, теперь выглядела на фоне своей бывшей «тени» несколько неизящно в своей чрезмерной яркости. Представив, как грубо будет выглядеть рядом она сама, Виктория похолодела. Она собиралась было затравленно нырнуть в толпу, когда Матвей увидел ее поверх головы невысокой Лены, улыбнулся и приветливо махнул рукой. – Привет, – хмуро буркнула девочка, все-таки присоединяясь к компании. Всю подхваченную у Евы решительность, конечно же, словно ветром сдуло. Маргарита, впрочем, истолковала ее дурное настроение на свой лад, избавив от необходимости придумывать объяснение. – Судя по твоему лицу, ты тоже уже получила результаты теста! На самом деле Виктория не то, что в глаза не видела результатов, но и напрочь забыла про этот тест вообще. Хотя и подозревала, что чему-то, что могло бы порадовать, там взяться неоткуда, если в контрольных и ответах у доски мягкосердечная Марьиванна еще проявляла к ученикам снисходительность, то с тестами и она ничем не могла бы помочь. Елена печально улыбнулась: – Пойдем на пересдачу вместе, – сообщила она. – Маргарита, как обычно, оказалась в числе лучших… – «Четверка» – это отнюдь не лучшее! – раздраженно откликнулась блондинка. – А для меня «трояк» был бы просто даром небес, так что позволь мне считать твои результаты великолепными! – парировала Лена. Марго недовольно повела плечами. Она не отличалась в учебе тем вдохновенным рвением и искренней любовью к знаниям, что были у Дарьи, однако привыкла добиваться наилучших результатов всегда и во всем, поэтому не слишком-то была довольна. – Однако Матвей был очень любезен и предложил добровольную помощь в переподготовке. Думаю, тебе стоит к нам присоединиться. Даже о собственном невежестве Елена умудрялась говорить так… выглядеть настолько трогательно-беззащитной, столь нуждающейся в поддержке и участии… что же, неудивительно, что любой мальчишка тут же ощущал прилив рвения совершить для нее хоть какой-то подвиг, пусть даже в такой повседневной вещи, как подготовка к пересдаче зачета! Справившись с наплывом удушающей зависти, Вика изобразила дружелюбную улыбку. «В конце концов, я никогда не хотела бы производить подобное впечатление!» – напомнила себе она. Виктория занималась спортом, возможно, поэтому и характер у нее был достаточно целеустремленный, чтобы самой справляться со своими трудностями и добиваться своей цели, а не ждать от кого-то подвига… Но ведь раньше ей никто и не нравился так, как Матвей. Мальчишки не любят чересчур сильных и независимых девочек, так все говорят… – Я не хотела бы заставлять тебя впустую тратить время… – неуверенно заметила Вика, глядя на Матвея. Помощь с математикой ей бы не помешала, но навязываться было бы так унизительно… Просить помощи у Дашки, которая младше на целый класс, было бы совсем некрасиво, Матвей был бы идеальным вариантом… если бы не Елена! Вряд ли бы он предложил это самой Виктории… – Я был бы рад пообщаться вне школы… с вами обеими! – поспешно добавил парень. Вика колебалась, пока Маргарита вскользь не предложила: – Давайте заниматься все вместе. Могу поспорить, в седьмом классе тоже был зачет, уж Женька-то точно его провалила, а Дарья даже с пятеркой не откажется дополнительно отточить знания. Ты не против, Матвей? – Нет, разумеется, – слегка разочарованно пробормотал мальчик. Скомкано попрощавшись, он отправился куда-то по коридору, а девочки втроем вошли в класс, где должен был быть следующий урок. – Я думала, – не сдержавшись, ехидно заметила Вика, остановившись возле парты, где сидели Елена и Марго. – Матвей тебе больше не нужен! – Так и есть, – равнодушно пожала плечами Лена, не отрываясь от поисков чего-то в сумке. – Мне нужна «тройка» на пересдаче, а он действительно неплохо сечет в математике. – Это… это просто подло с твоей стороны! На секунду замерев, Елена вопросительно уставилась на Викторию. – Потому что ты не успела попросить о том же самом, только наедине? – прищурившись, уточнила она. Вику привычно бросило в краску, к огромному своему сожалению она так и не научилась скрывать свое смущение. – Не ко мне подло! К нему! Нельзя пользоваться чужими чувствами для своих целей! – Чувствами? – сереброволосая «сильфида» рассмеялась, словно зазвенел, разбиваясь, хрустальный сервиз – мелодично, но неприятно. – Ты шутишь? Проучившись со мной в одной школе почти восемь лет, он ни лица, ни имени моего не помнил! И не подумал бы интересоваться… – Ты изменилась. Ты сама не понимаешь, как ты изменилась?! – Я все та же, что и всегда. А ты – дура! Вика и Маргарита опешили. – Матвей услышал, как мы обсуждали результаты теста и предложил свою помощь. Он «будет рад пообщаться с нами обеими», поскольку это… приличнее, наверное. – Ты сама предложила присоединиться! – сухо напомнила Вика. – Да потому что из-за тебя он вообще начал этот разговор! Ты здесь недавно, Матвей не знал, как к тебе подойти и о чем заговорить, он же пока не знает, что тебе интересно… вот и не решился. Нас с Марго он расспрашивал о тебе, и помощь свою предложил из-за тебя. Виктория потрясенно молчала. Интересно, Елена врет или просто над ней издевается? Можно понять, сама, наверное, еще недавно вела себя так же глупо, а теперь… Даже если Матвей и не был ей больше нужен, Елена могла попытаться покорить его просто так, в отместку за былое безразличие. Но все-таки это было жестоко. Слишком жестоко… – Если вы оба так и будете топтаться на месте, нечего обвинять других в том, что не сложилось, – холодно добавила Елена, отворачиваясь. «Лучше бы ты убиралась я уж не знаю куда со своим желтым ящером!» Вот-вот должен был прозвенеть звонок, Виктория уже собиралась идти за свою парту, когда в класс влетела и едва не сбила ее с ног Крыся Сорокина. – Вы себе не представляете, что произошло! – пронзительно завопила сплетница. – Юрик сделал тебе предложение руки и сердца? – ощущая невероятную потребность хоть кому-то сказать или сделать гадость, «угадала» Вика. Маленькие темные глазки сверкнули в ее сторону с раздраженной снисходительностью, после чего Сорокина громогласно объявила: – АНДРЮХА ХОРЬКОВ С УМА СОШЕЛ!!!