====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 39. Григорий ======
Боль вгрызалась в сердце змеей голодной,
Я топил печали в дурной крови…
И мечтал, чтоб ангел с душей холодной
Отравился ядом моей любви.
Канцлер Ги «Рождественская»
По всей видимости, на торжественное поручение Мараны – следить за событиями в школе, Милена обратила не больше своего драгоценного внимания… чем на все остальное, мало ее в жизни – и после – интересующее. Откуда у нее с первого же появления здесь обнаружилось такое количество своих срочных дел, оставалось только догадываться, впрочем, дочка Софии Премудрой при жизни была совершенно не похожа на нормальных… то есть, на обычных девушек настолько, что не слишком-то удивляло и то, что в качестве мавки она оказалась не особенно похожа на заурядную нежить. С другой стороны, Мара ведь не поручала ничего конкретного. – Она сказала – следить за событиями, ну так мы и следим. Это вполне можно делать, заодно воспользовавшись случаем узнать побольше о новом мире, не так ли? Тем более, пока что единственным событием было увольнение этого вечно хмурого химика по собственному желанию, сомневаюсь, что Мару интересует в школе именно это. При настоящей их жизни между Григорием и Миленой была довольно большая разница в возрасте: немногим меньше десяти лет. Однако маскироваться обоим предстояло под учеников старших классов, так что их новые обличья внешне разделяло всего два-три года. И всего два класса обучения. Вместе с вакансиями Вестников Смерти Мараны им пришлось занять освободившиеся роли школьников, надеясь, что чары, слегка туманящие воспоминания, погасят смутные подозрения тех, кто знал здесь прошлых Вестников, что что-то не так… – Какой смысл для нас что-то узнавать об этом «новом мире»? Мы здесь только потому, что ведьме это зачем-то нужно… – Да-да, я помню. У нежити нет настоящего и будущего – только прошлое, и все такое… Но узнавать новое стоит не только потому, чтобы оно чем-нибудь пригодилось, нельзя существовать – в каком угодно качестве существовать – не познавая окружающий мир. Мыслим, стало быть, существуем, не так ли? Спорить с ней было бесполезно. Даже прекрасно понимая, что все эти знания и всесильная Мысль – имеет к реальности только косвенное отношение. – А уж доложить обо всех этих наблюдениях Маре ты можешь и без меня! У меня сегодня еще куча дел в школе. – Разумеется. Дела в школе, в пятницу, после окончания занятий! Кажется, Марана говорила это нам обоим – не привлекать лишнего внимания, а это твое рвение… – Скажи, что я хочу присмотреться к школе получше, она же не сказала, что именно мы должны тут найти. Сегодня мне надо обсудить факультатив с учительницей физики, потом договориться насчет компьютерных курсов с этим Сивиным, а потом… в общем, скажи Маране, что я буду часов через… – Я не буду ничего передавать Маране, потому что, если ты собираешься присматриваться к этой школе… хотя не понимаю, за кем тут можно следить после уроков – будем делать это вместе. Именно это поручила ведьма нам обоим, так… – Барин… – Милена на пару секунд зажмурилась и медленно, с менторской интонацией заговорила. – Ты мне шесть лет в школе, а потом еще неизвестно сколько времени ни на том свете, ни на этом покоя не давал! Думаешь, что можешь повсюду за мной таскаться с видом получившей пинка болонки и до скончания веков глаза мозолить? Так черта с два! Тем более, с приглашением Кирика возникнет иллюзия двусмысленной ситуации, а я не хочу, чтобы по этому поводу отпускали дурацкие шуточки… опять. Поэтому… – Какого еще Кирика? – слегка сбившись с нити беседы, переспросил Григорий. – Того оболтуса с красными волосами, забыл что ли? Он к нам в лесу дважды в гости заглядывал – на второй еще Ульяна, которой ты пытался мораль читать, ему фингалов под глазами понаставила. – Это как-нибудь связано с фактом, что сегодня у этого Кирилла еще и нос разбитый? – едва не рассмеявшись, вопреки своему, мягко говоря, недоумению, уточнил Гриша. Милена, кажется, немного смутившись, пожала плечами и что-то пробормотала на тему, что теперь, по крайней мере, будет в курсе, как надо формулировать ответ, чтобы даже мужчины понимали с первого раза. Впрочем, ситуация хоть немного прояснилась. – Я вообще не понимаю, по какому праву ты мне устраиваешь допросы?! – Просто, любопытно… – Эта Маруся, или как ее там, была певицей и должна была выступать на праздничном сборище всех этих ненормальных. А я, если помнишь, пою так, что все собаки в округе подвывать начинают! – Ты чересчур к себе категорична, – несколько мгновений поколебавшись, попытался уверить Григорий, встретившись тут же с взглядом, по всей видимости, демонстрирующим предельную концентрацию скептицизма. – ты… ну, в конце концов, у тебя же стопроцентный слух. Тем не менее, музыка в аттестате Милены когда-то была единственным предметом, в котором, ввиду ее заслуг по всем прочим, ей была сделана определенная скидка. Или не ей, а скорее преподавательнице Сирин, без разговоров решившей вместо практических занятий принять у лучшей ученицы школы реферат. Если в разговорной речи голос Милены был всего лишь либо чересчур монотонным, со слабой эмоциональной окраской, либо – в моменты редких вспышек волнения – чересчур резким – то ее попытки петь действительно не вызывали энтузиазма ни у слушателей, ни у самой девушки. Правда, логической связи с Кириллом и его приглашением Григорий все равно не улавливал. Расспрашивать Милену не хотелось: либо опять начнет смотреть, как на умственно отсталого, раз очевидных для нее вещей не понимает, либо начнет возмущаться, чтобы не вмешивался в ее дела. – Ульяна тогда подвернула ногу. По твоей вине, между прочим, Кирилл предложил мне на время ее заменить, – милостиво объяснила девушка, заметив его недоумение. – В прерогативе бить ему физиономию? – Почти. В их команде для турнира по фехтованию – или как там эта игра называется? С ратным делом у меня дела обстояли все же несколько лучше, чем с музыкой. Ратное дело, как и боевую магию, Милена сдала Победоносцу на «отлично». Она вообще помыслить не могла о том, чтобы получать в обучении какие-либо еще результаты, кроме «отлично» – но эти дисциплины волшебникам-теоретикам преподавались не особенно-то углубленно, так, базовый курс. Но для этих непонятных ролевых игр вполне хватило бы и меньшего. А этот Кирилл Тогин… а что Кирилл? Этот тип при соответствующем соотношении звезд и нужном освещении нашел полез бы с комплиментами и попытками познакомится не то, что к Милене, а хоть к Криссе Кощеевой, хоть к Сонечке Вий. У него во всех смыслах на физиономии написана как привычка оставлять без внимания только те юбки, которые видит на манекенах в витринах… ровно как и этой привычки естественные последствия. Правда, представить себе, чтобы Милена кого-то ударила, получалось с трудом – это было совершенно на нее не похоже! – Поэтому я и пообещала ему, что подумаю и приду обсудить все в кафе после школы. – Если ты хочешь участвовать в этом турнире, чтобы не участвовать в музыкальном выступлении, почему не ответила сразу? Милена устало отмахнулась. По всей видимости, перспектива принимать какие бы то ни было предложения от мужчин – за исключением разве что князя Александра – вызывала у нее подсознательное отторжение уже сама по себе, а сформулировать причину с присущим рационализмом не получалось. Гораздо проще и приятнее в очередной раз продемонстрировать, что Григорий – болван, не понимающий очевидных вещей. Или просто что порядочные девушки так не поступают – несмотря на то, что представления о женской порядочности за последние двадцать лет потерпели просто головокружительные трансформации. В очередной раз решив, что переубеждать в чем бы то ни было Милену бесполезно, Гриша уже мысленно смирился с мыслью, что отчитываться перед Марой придется в одиночку. Хоть ее действительно вряд ли заинтересует уход из школы учителя химии, что угодно может оказаться важным, а нежити с некромантами лучше не конфликтовать. Это даже Милена при ее показном равнодушии к привилегиям «сильных мира сего» должна понимать, а уж он сам и подавно никуда от простой и предусмотрительной аксиомы не денется. Пока он размышлял, к Милене в коридоре подошла какая-то девчушка – класса из пятого или шестого – с капризным личиком и кукольными кудряшками и о чем-то бойко затараторила. Странно вот, в школе чародейства и волшебства Милена никогда не производила впечатление общительного ребенка, со всеми вела себя вежливо, но как-то официально, с одной Сарой Змиулан все школьные годы и дружила, среди одноклассников не совсем уж незаслуженно считаясь не то, чтобы заносчивой, но совершенно отчужденной всезнайкой – а таких в детских коллективах не ценят. Откуда у нее в этой школе, где они без году неделю, столько знакомых успели нарисоваться? Да еще столь разношерстных… «Куколка» тем временем, продолжая что-то щебетать, с восхищенным видом подняла руку и провела по волосам Милены. Однако на внешне радушном и искренне восхищенном лице незнакомой девочки Григорий заметил какую-то всего на миг мелькнувшую тень, совершенно ему не понравившуюся. – Кто это такая? – поинтересовался он, когда «куколка» поспешила обратно к тройке подружек, с видом вышколенных фрейлин ожидавших ее чуть поодаль. – Ты ее знаешь? – Ниночку? Нет. То есть теперь – да. Это младшая сестра Кирилла. А в чем дело? С сомнением покосившись на стайку убегающих девочек, Григорий снова обернулся к Милене и собирался тоже коснуться ее волос, за что был награжден взглядом, способным, наверное, на криогенную заморозку. – Ты чего это? – сквозь зубы прошипела пораженная такой наглостью девушка. – Подожди, – на всякий случай отдернув руку, пробормотал он. – не верти головой… – Да в чем дело? – слегка растерявшись, Милена сама провела ладонями по своим волосам от затылка к основанию косы и, замерев, недоуменно моргнула. – Что за пакость… – По-моему… помнишь те жевательные конфеты, которые Сарочке дарил какой-то дипломат? – Ну да… – По-моему, эта куколка прилепила что-то подобное тебе на голову, – виновато пожал плечами Григорий, рассматривая образовавшийся колтун. – теперь эти заграничные сладости в повсеместном потреблении… – Пакость какая-то… зачем Ниночке это делать? – Откуда мне знать? Спроси своего Кирилла, это же его сестренка… За эпитет «своего» Милена попыталась наградить Григория еще одним криогенным взглядом, но, неосторожно дернув в этот момент за слипшиеся пряди, только досадливо поморщилась. – Глупости сплошные. Пластилин еще можно было бы попытаться чем-нибудь отчистить, но эта штука… Ладно, по-моему, там еще пара сантиметров остается… – Что ты собираешься делать? Вместо ответа девушка свернула в один из опустевших классов, по всей видимости, там проходили уроки труда у девочек, и, оглядевшись, взяла из ящика учительского стола большие ножницы для раскройки. Прежде, чем спутник успел что-то понять, не говоря уже о том, чтобы возразить, Милена криво отчикнула косу под самый корень. – Даже короче, чем у Аньки Огоньковой получилось, – растеряно пробормотал Григорий.
