====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 37. Коля ======
Наш герой безутешен, и нет ему равных
В стремлении быть лучше всех.
Он первый средь тех, кто сочтет его главным
И знает, какой сейчас век.
Но пока что он занят строительством года,
Возводит дворцы для забавы друзей,
А его героиня в любую погоду
Ждет у открытых дверей.
Современный герой (c) Лора Московская
Все шло как-то… не совсем так, как Коля себе рисовал в воображении. Нет, его никогда не пугали трудности, да и о действительных трудностях пока говорить было рано, но… мысли о том, что все должно было быть совершенно иначе, все чаще преследовали юношу, о чем бы он ни думал в данный момент. Впрочем, Николай считал себя достаточно рассудительным юношей, чтобы разграничить отвлеченные мечты и фактически досягаемые явления. В романтических легендах или литературных произведениях – во всяком случае, в ПРАВИЛЬНЫХ с его точки зрения произведениях – мало внимания растрачивалось на мелкие неприятные подробности, оттого картина в целом выглядела… более идеализированной, что ли? Маргарита как-то назвала эту картину «лубочной». Марго… наверное, даже к лучшему было, что девушка не разделяла его идеалов. Хотя такую сухую практичность все же проще воспринимать со стороны кого-то вроде Фомы, а вовсе не Прекрасной Дамы, от которой ждешь более возвышенного и неземного отношения к жизни… правда, когда Коля попытался эту свою мысль сформулировать, ему тут же со всей возможной любезностью напомнили, что «возвышенные и неземные» прекрасные дамы, как правило, вынуждены были управлять именьями, пока их доблестные рыцари маялись… то есть, конечно, совершали подвиги. Глупо придираться к людям. Но все же Коля ожидал чего-то совсем иного. Впрочем, несоответствие Маргариты лубочному… то есть – идеальному образу прекрасной дамы – меркло, стоило вспомнить все остальное. В конце концов, характер девушки нельзя было даже назвать недостатком. А вот обитатели волшебного мира, как и следовало ожидать, не слишком-то довольные правлением князя, уже абсолютно не соответствовали тому образу угнетаемого народа, который Николай успел себе придумать. Ни единой чертой! А уж благородных повстанцев – и того меньше. Как ни убеждал себя парень, что отброшенным на самое дно жестокой диктатурой обитателям волшебного мира просто нереально обладать ни приятным внешним видом, ни более-менее сносным воспитанием, единственное определение, которое напрашивалось на ум при виде различной степени жутковатости рожиц всей этой мелкой, средней, а то и крупной нечисти – тот еще сброд! – А ну, слушать главного! – рявкнул, для усиления эффекта топнув обеими ногами сразу бес Витек. Тишина воцарилась почти мгновенно, только какое-то с трудом различимое в полумраке существо, хлопая кожистыми крыльями, хрипло горланило под потолком что-то на тему «хватит, попили народной кровушки!» Бес Витек был одним из первых завербованных Колей и Фомой сторонником их освободительного движения. Признаться честно, при первой встрече юноша и сам слегка оробел, увидев двухметровую махину с клыками в палец длинной. Однако бес быстро проявил себя добрейшей души существом, слегка неуклюжим и туговато думающим, зато надежным и исполнительным. И, кажется, оказался одним из немногих, кто действительно всерьез воспринял всю важность их миссии. Хотя некоторые его привычки и манеры все же нуждались в корректировке… наверное, нелегко изжить в себе то, что вбивалось годами. – Друзья мои, – мысленно обругав себя за такой недостойный борца-освободителя снобизм, заговорил Николай. – с крайним прискорбием должен сообщить о проявлениях крайней несознательности! Разве мы бандиты с большой дороги? Мы, не побоюсь этого слова, рыцари нового времени, от которых зависит будущее всего волшебного мира, не исключено, что имена каждого из вас, друзья мои, войдут впоследствии в историю – разве кому-то понравится, если его имя будут вспоминать в связи с несанкционированным грабежом и дебошами?! Разношерстная публика старалась внимать с не слишком скучающим видом. – Ваш мир, ваш народ задыхается под гнетом тирании, будущее, возможно, всех трех граней мира зависит от вас, а больше заботитесь о мелкой сиюминутной выгоде? Да еще устраивая распри среди своих?! – А мы что, не народ, что ли? – возмущенно подал голос буро-зеленый водяной с фиолетовым рязанским носом. – О нас и следует… того, заботиться! Нечистики одобрительно заголосили. – Все говорите, говорите, обещаете… – Только взносы драть… – А как по существу с дир… диктатурой бороться, так все тебе нецивилизованно и не по-рыцарски! – Все мы вносим посильный вклад, – благодарно кивнув Витьку, продолжал Коля. – любая организаторская деятельность требует финансирования… – Это Фома так сказал, да? – ехидно скрипнула не то лешачиха, не то кикимора в состоящих почти сплошь из ярких заплат льняных джинсах. Лохматая шевелюра древесной красотки была кокетливо обвязана чем-то вроде плетеной кожаной полоски, а на шее болталось с десяток разнообразных кулончиков. – Знаем мы этих ховал! – Просто хотите, чтобы вся добыча вам одним и досталась! – согласно рявкнуло еще более лохматое существо, слегка зеленоватое от не то тины, не то плесени, мигая единственным выцветшим глазом. – Тихо, прошу вас, тихо! Все, что у нашей организации есть – наше общее, и… – Значит, и НАШЕ тоже! По какому праву этот прохвост Фома все к рукам прибирает?! А ты только и знаешь, что языком молоть! – Где он, кстати? Третий день его уже не видели… – Виктор… – беспомощно обернулся к бесу Коля. – Действительно, где Фома, мы ведь собирались обсудить… все? Эта его инициатива с обязательными взносами внушает мне некоторые сомнения, как видишь, нам меньше доверяют из-за этого. Витек неопределенно повел богатырскими плечами. – Не знаю… сам давно его уже не вижу, то все вертелся под ногами. Не в моих правилах советовать, да только зря ты ему все наше имущество доверил. Ховала – он Ховала и есть. – Виктор, ну уж ты бы постыдился повторять подобные домыслы о собственном товарище! Ты знаешь его даже дольше, чем я… – Вот именно – знаю! В полном недоумении от подобных разговоров, юноша постарался совладать с разбегающимися, как муравьи, мыслями, и попытался вспомнить, когда сам в последний раз видел домовенка. Но в одном Витек определенно был прав: Фома ухитрялся быть настолько деятельным и вездесущим, путаясь под ногами, всюду вставляя свои комментарии… что словно бы превращался в фон, один из штрихов окружающего мира. Как ни парадоксально, это и помешало заметить, обратить внимание на конкретный момент, когда домовой-полукровка пропал из этой картины. – Кто-нибудь, кроме Фомы, хоть раз видел кассу этих «членских взносов»? – снова пожимая плечами, негромко добавил Витек. – Обычно это и называют «что плохо лежит»… – Брось! – строго велел Николай. – Фома наш товарищ и не поступил бы так с нами. Есть идеи, как успокоить всех хоть ненадолго, чтобы можно было заняться его поисками – не случилось бы чего… К сожалению, бес снова понял все чересчур буквально, оскалившись и оглушительно рявкнув на возмущенно гудящую публику так, что тишина в следующий момент воцарилась мертвая. Но делать ему замечания сейчас совершенно не хотелось… а разумные доводы навербованные среди обитателей Нави борцы за светлое будущее воспринимали все труднее и труднее… – Я поговорю с Берегинями, они время от времени используют Фому как проводника…
====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 38. Евгения ======
Вот так захочешь сказать человеку,
что он тебе совершенно не нужен –
а его, как назло, рядом не оказывается!
Д. Емец
Последние уроки перед длинными выходными имеют неприятную тенденцию длиться просто бесконечно. Не иначе одно из этих эйнштейновских завихрений о непостоянстве времени. Или не эйнштейновских? Эйнштейн, вроде бы, доказал, что абсолютного покоя не существует, так Маргарита заявила, добавив, что будь он знаком с Евой, пришел бы к аналогичному выводу гораздо быстрее. Но ведь и насчет относительности времени – тоже он? Надо будет уточнить у Дарьи или у Мартына… так или иначе придется обращаться к кому-то из них, учитывая, что Евгении совсем не улыбается перспектива ни оставаться на второй год, ни посещать летнюю школу! Проявлять сочувствие к пострадавшей от не столь уж давней «эпидемии» ученице никто не спешил. Что уж говорить о благодарности к одной из Берегинь, которым, кстати, все были обязаны спасением. Или почти обязаны…
