С одной стороны, хорошо бы продемонстрировать Лилиан, что девочки им интересуются, с другой - как бы она не решила, что Крис и сам готов переключиться… как же все сложно! Он-то думал, что с человеком, всегда его отлично понимавшим, любые отношения окажутся проще, чем с другими, но пока что выходило все наоборот!

- По-моему, это было бы классно. Если вдруг решишь, приглашаю в компанию, ну, нашей хоккейной команды, мы обычно всегда все вместе развлекаемся.

«Вся команда» – это теперь обозначает и Лилиан тоже. Но все-таки… компания – это же ведь уже совсем другое, не то, чтобы идти действительно – с кем-то!

- И ты действительно хочешь, чтобы я пошла с вами? Это не дань вежливости или что-то вроде того? – недоверчиво переспросила отличница.

- Уж в переизбытке манерности меня еще никто не обвинял! – широко улыбнувшись, открестился Кристофер. – Серьезно, я… мы все были бы очень рады! Ну… – поспешил он добавить, когда все-таки обернувшаяся Марла глянула на него весьма скептически. – Ребята могут еще просто об этом не знать. Но и они будут рады – я тебе железно гарантирую!

- Что же… спасибо. До встречи?

- До встречи!

========== 23. Корнелия ==========

Хорошо, когда есть возможность признаться в некоторых вещах так, чтобы никто это признание все равно всерьез не воспринял. И сразу становиться легче, и при этом удается не чувствовать неловкости за откровенную нелепость своих смутных ощущений. Лилиан, разумеется, решила, что старшая сестра не слишком-то умело хитрит, пригласив ее переночевать в своей комнате, и Корнелию это вполне устраивало. Ни к чему малышке было воспринимать всерьез то, что это она сама же после переезда в новое жилище практически совсем не могла засыпать в одиночестве. Если бы не кошка, наверное, с момента отъезда Питера Корнелия вообще не сомкнула бы глаз – совершенно съехавший с катушек организм постоянно спал буквально на ходу, но стоило ей только лечь и попытаться хотя бы вздремнуть по-настоящему, можно было сразу же об этом забыть! Белокурая Стражница, оказывается, даже не представляла себе, до какой степени отвыкла быть по-настоящему одна, продолжая считать себя человеком абсолютно самодостаточным. И когда это, интересно, произошло? У Корнелии порой возникало ощущение, будто она создала вокруг себя своего рода лаковое покрытие, вроде того, как моллюски отшлифовывают пространство вокруг себя перламутром, но теперь эта казавшаяся такой прочной элегантная скорлупка треснула, заставляя то и дело ежиться от всех проникающих извне сквозняков. Словно заново столкнувшись со многими вещами, в основном, раздражающими факторами, на которые давно уже отвыкла реагировать так остро и болезненно, молодая женщина понятия не имела, как теперь от всего этого защищаться. Так еще, словно этого было мало, и абсолютно новых неприятных вещей в ее жизни порядком прибавилось.

Так что, хотя Лилиан во сне обнаружила довольно смутившую старшую сестру манеру – постепенно подползать вплотную и заключать в цепкие объятья, из которых у Корнелии не сразу получалось, проснувшись первой, высвободиться, на следующий вечер как-то так само собой получилось, что сестричка снова осталась у нее. И потом тоже. Когда она оставалась рядом, засыпать получалось гораздо лучше. И просыпаться спокойнее, без смутного наплыва дурноты и каким-то неприятным теням сна, подробностей которого вспомнить опять не получилось бы. Лили, как и Питер, обладала каким-то мистическим свойством отгонять дурные сны.

А в мистику Корнелия не верила. Она вынуждена была принять как факт существование магии, но это не отменяло убеждения, что у любого «таинственного» события на самом деле есть вполне реальная и объяснимая подоплека. Вроде собственного беспокойства за Лилиан с тех пор, как заварилась вся эта каша… да и беспокойства просто. Постоянно, без определения. Наверное, это было в какой-то мере нормально, только непривычно для нее, вот и все.

А казаться самой себе трусихой не хотелось.

Утром в пятницу Корнелию разбудил шелест дождя за окном, хотя обычно именно под такой негромкий монотонный шум обычно лучше всего спалось. Лилиан в уже почти привычной своей манере использовала плечо старшей сестры вместо подушки и теперь слегка щекотала теплым дыханием кожу на шее. Вставать пока не хотелось, поэтому и беспокоить девочку попытками отодвинуться Стражница не стала, только аккуратно подняла и переложила поверх одеяла руку, которой Лили во сне приобняла ее за пояс. Сестренка слегка дернула головой, но, к счастью, не проснулась, а Корнелия перевела взгляд на потолок, сосредоточившись на умиротворяющем шуме дождя.

Молодая женщина уже сама на себя порядком злилась за эту глупую манеру буквально вспыхивать от смущения в любой момент, как кто-либо не то, что прикасался к ее животу, но и просто задерживал взгляд или начинал говорить с ней на любую тему, хоть какое-то отношение имеющую к ее состоянию. Та еще радость, учитывая, что это стало едва ли не любимой темой для разговора почти у всех ее знакомых… которые, наверное, полагали, что и сердится Корнелия из-за этого на них. А поделать с этим ничего не получалось. Даже когда речь шла об очень близких ей людях вроде Лили. Или Питера. Тех, кого отстранять по любой причине было бы еще более неловко. А что будет, когда уже абсолютно любая одежда не сможет помочь как-нибудь… не акцентировать внимание? Постоянно чувствовать себя в любом обществе, словно без одежды вовсе?

По крайней мере, в этом году «Дочери Талау» не стали зазывать ее на празднование своего персонального Хэллоуина Самхейна – как и многие играющие в оккультизм люди, они мешали в настоящую кашу поверья и традиции самых разнообразных языческих культур.

Зато остальные Стражницы попытались… зазвать. Уже на другое бесовское игрище, организованное этой студией, с которой сотрудничала Вилл, для презентации в городке продолжения этого глупого сериала. Корнелия уже несколько сомневалась, не употребила ли в своем отказе чересчур уж резких формулировок… Но факт оставался фактом – с этой выходкой Вилл она и лучшие свои времена не захотела бы иметь дела! Потом извинится за подобный тон… но лучше, когда Хэллоуин уже останется позади, для надежности.

Дни тянулись все медленнее, словно завязнув в каком-то желе. И не прошло еще даже двух месяцев с тех пор, как эй объявили этот… домашний арест, «безусловно, для ее же собственного блага». Если так все будет продолжаться, до весны Корнелия просто сойдет с ума! Здорово было бы просто не просыпаться до середины марта… Хотя пробуждение, абсолютно точно, было бы и не из приятных!

Блондинка украдкой покосилась на продолжающую безмятежно посапывать сестричку. Корнелии уже исполнилось восемь, когда Лили родилась – ведь день рождения старшей дочери в семействе Хейл приходилось на весну, а младшей – на осень. Вполне уже сознательный, в общем-то, возраст. Корнелия совсем неплохо помнила то свое последнее в качестве единственного ребенка лето. Помнила и то, как, почему-то очень испугавшись, вырвала руку и чуть не плача сбежала в свою комнату, когда мама предложила коснуться ладошкой раздувшегося, словно воздушный шарик, живота, кажется, слегка шевельнувшегося в тот короткий миг под задрожавшими пальчиками девочки. Оставалось надеяться, мама тогда не слишком расстроилась из-за этого. А еще на то… Стражница непроизвольно опустила глаза. А еще на то, что только из-за того, что она сама была в восемь лет еще достаточно маленькой, в ее глазах все и представало в пугающем преувеличении. Обычно уверенная в своей объективности в отношении чего бы то ни было, Корнелия все-таки предпочитала признать, что в детстве у нее чересчур разыгралось воображение, чем рисовать уже себе столь… внушительные перспективы.

– Ты чего? – недовольно пробурчала разбуженная резким непроизвольным подергиванием плеча сестры Лилиан.

– Ничего. Я уже встаю… и я предупреждала, что здесь тебе придется подниматься раньше, чтобы успевать доехать до школы, так что тоже давай просыпайся! – с преувеличенной бодростью затараторила молодая женщина, словно опасаясь, что иначе Лили каким-то образом может догадаться о ее последних мыслях. Хотя, вроде бы, ничего такого особенного и не думала…