Там меня ждал сюрприз. С городовыми был доставлен Степан Кокошин, отец погибшей Дуни. По словам дежурного, пытался прибить топором того самого конюха. В результате конюх скрылся, вскочив на лучшего жеребца Молостовых, а Кокошина с трудом скрутил Сила Фролов. Да и сдал городовым, чтобы охолонул маленько.

Сейчас Степан Кокошин был уже спокоен, хоть и сильно подавлен, и вполне готов к разговору.

— Вы примите мои соболезнования, — сказал я ему, — я понимаю Ваше горе. Но при этом, что ж Вы учудили, любезный? Бунт с топором? Счастье, что не убили никого!

— Мне теперь, барин, все едино, — ответил Кокошин, не поднимая глаз. — Я все равно этого гада, Мишку, удавлю! Хоть через десять лет, а удавлю.

— А вдруг он не виновен? — спросил я.

— Так кто же тогда?! — чуть ли не выкрикнул Степан.

— Ну, ищем. На то и следствие, — постарался я его успокоить. — Вы сами-то знали, что дочь Ваша встречается с конюхом Молостовых?

— Не! — помотал он головой. — Если б знал, я б сам ей башку открутил.

— Ну, а что хозяин ваш, Сила Фролов? — сменил я тему. — Справедливый хозяин-то?

— А чего про него-то? — встревожился Кокошин.

— Дочь Вашу, Дуню, не обижал?

— А чего ему ее обижать-то! — удивился Степан. — Она девка у меня работящая. И за старухой его больной ухаживала.

— А что с ней? — про больную мать Фролова я слышал впервые.

— Стара, — пояснил Кокошин. — Да и болезнь эта… Порча какая-то на коже. Чем только не лечили. Уж очень страдает старуха. Бидон крови свиной ей налью, а она и пользует бабку.

— Кровью? — поразился я.

В жизни не слышал о таком методе лечения!

— Пустыриха, знахарка местная присоветовала, — сказал Степан.

— И что? Помогало?

— Не знаю, — ответил он. — Но сам слышал крики старухи из дома.

Вот это было крайне интересно! И совершенно точно требовало проверки. Надеюсь, Коробейников узнал в имении Фролова массу интересного. С его мастерством собирать слухи он просто не мог пройти мимо такой знатной сплетни, как лечение кровью.

Я поблагодарил Семена Кокошина и отпустил его. И не успел он выйти, как в кабинет ввалился Антон Андреич. Как говориться, вспомни солнце…

— Новости у нас какие, слышали, Антон Андреич? — сообщил я ему. — Мать Фролова кровью лечится! Свиной, вроде бы!

— Ого! — отреагировал Коробейников, снимая пальто.

— Так что там наш соглядатай? — спросил я его.

— Я шел за ним, два квартала, — возбужденно приступил к рассказу Антон Андреич. — Но, наверное, заметил он меня. Исчез. Будто испарился! Значит, дело тут нечисто, иначе зачем ему скрываться от меня?

Что-то в голосе Коробейникова, в его слишком активной жестикуляции показалось мне странным. Я бы сказал, что он слегка подшофе, если бы не знал, что мой помощник алкоголь не употребляет вовсе, ни при каких случаях.

— Так Вы его упустили? — спросил я.

— Нет! Да! — Коробейников резко мотнул головой, слегка покачнулся и остановился, схватившись за спинку стула. — То есть, упустил. Но! — Антон Андреич плюхнулся на стул и продолжал рассказывать с жаром: — Я многое о нем узнал!

— И что же? — поощрил я его к дальнейшему рассказу. Его состояние тревожило меня все больше. Тем более, что на лбу у него я заметил отчетливый синяк. Неужели этот гад его так сильно ударил?

— Я обошел все заведения, лавки на центральных улицах, — рассказывал Коробейников, — опросил всех об этом человеке, и, представьте, в трактире мне сказали, что этот человек бывает там частенько.

При упоминании о трактире у меня отлегло от сердца. На всякий случай я подошел поближе и принюхался. Так и есть! Видимо, ради того, чтобы добыть сведения о преследователе, Антон Андреич пожертвовал даже обетом трезвости. Полагаю, никаких двух кварталов не было и в помине. Такой матерый волк, как тот, что шел за мной, сбросил Коробейникова сразу, скорее всего, слегка приложив при этом по голове. И обидевшийся Антон Андреич, полный желания отомстить, забыл про все мои поручения и бросился искать следы обидчика. И нашел. В трактире.

— Но! — продолжал Коробейников, не заметив моих манипуляций. — Имени его никто не знает.

— И? — поощрил я его на продолжение истории.

— Я просидел часа, наверное, два! — рассказал Антон Андреич. — Он не явился. Не появился! То есть не пришел!

Я изо всех сил старался не смеяться. Знал бы я, что мой помощник становится таким забавным, когда выпьет, сам бы давно его напоил под плохое настроение. Но тем не менее, придется ругать. Потому что ни одного дела не сделал, да еще и напился в рабочее время.

— Отличная работа, Антон Андреич! — саркастически сказал я, разводя руками.

Коробейников понял, что я его ругаю, и сник. Но тут же придумал, как реабилитироваться:

— Я продолжу наблюдение в трактире? — спросил он меня с надеждой.

Не в силах бороться с улыбкой, я покачал головой:

— Ни в коем случае! — и добавил очень серьезно: — Даже если случайно встретите, обходите стороной. А лучше разузнайте, где живет эта знахарка… Как ее? Пустыриха.

— Что кровью лечит? — уточнил Коробейников.

— Именно, — сказал я. — Навестить ее нужно.

Антон Андреич понимающе кивнул, и поднял на меня широко распахнутые глаза:

— Я запроко… запро-токо-лирую? Позвольте?

Отправился нетвердой походкой к своему столу, достал свою тетрадь, уронил, поднял, уронил снова. С трудом открыл графин с водой, выпил залпом два стакана и все-таки справился с тетрадью.

После чего я, насмеявшись досыта, все-таки отправил его домой отсыпаться. Сегодня Антон Андреич явно не работник, придется разбираться с делами в одиночку.

Несмотря на свои вчерашние подвиги, Коробейников пришел утром в управление раньше меня. И даже к моему приходу успел выяснить, кто такая наша знахарка, рекомендующая кроволечение, и где ее искать. Туда мы и отправились.

— И что же за птица эта Пустыриха? — расспрашивал я по пути Антона Андреича.

— Самая известная знахарка в городе! — ответил он.

Вот оно как? Поглядим.

— Анну Викторовну давно видели? — спросил я как бы, между прочим.

— Со вчерашнего дня не видел, — вздохнул Коробейников.

— О здравии ее беспокоюсь, — пояснил я.

— Да, совсем она не бережет себя с этими духами, — охотно поддержал тему Антон Андреич. — И все-таки интересно, могла бы она поговорить… ну… с кем-нибудь!

Вечное любопытство моего помощника по поводу всего мистического и потустороннего было неистребимо!

— Может, Вам к ней в ученики податься? — спросил я не без ехидства. — Вы такой интерес проявляете к ее изысканиям!

— Я ж для пользы дела! — попытался оправдаться Коробейников.

Для пользы дела! Духов вызывать! И главное, он ведь и не шутит вовсе! Он действительно готов вовлекать Анну в расследования «для пользы дела», потому что верит, что подобная польза возможна.

— Вы что? — спросил я Антона Андреича. — Нарочно с утра меня злите? Или не понимаете, что это небезопасно?

Коробейников смутился и даже вроде бы напугался слегка.

— Я просто хотел сказать, — кинулся он выправлять ситуацию, — все это, конечно, чистые суеверия. Но иногда ее замечания, во-многом, конечно, наивные, но дают новое направление движению Вашей всепроникающей мысли!

— Ну Вы и перепел, Антон Андреич! — усмехнулся я.

Надо же, ишь как вывернулся! Да, взрослеет мой помощник, набирается опыта. Уже не только за преступниками с пистолетами гоняться горазд, а и в дипломатии себя пробует. И небезуспешно, ведь раздражение мое погасить он-таки сумел. Оговорился, но успел шуткой исправить положение. Молодец!

Так за разговорами мы дошли до места обитания Пустырихи. Почерневший покосившийся домишко и впрямь одним боком выходил на пустырь.

— Вот здесь она и живет, Яков Платоныч, — сообщил Коробейников. — Меня маленьким водили к ней ухо лечить. Хорошая знахарка.

Я попытался заглянуть в подслеповатое окошко, но толком разглядеть ничего не смог.

— Есть кто живой? — крикнул я, постучав в дверь. — Хозяйка!