Я постарался взять себя в руки. Сейчас не время замирать в потрясении. В конце концов, кому как не мне знать, что порой все совсем иначе, нежели выглядит. Я велел ошеломленному Коробейникову срочно вызвать городовых, забрал нож у священника и усадил его в соседней комнате. Потрясение отца Федора было настолько сильным, что он, кажется, даже не замечал ничего вокруг.

Я осмотрелся в поисках хоть каких-нибудь улик, но рассматривать, собственно, было практически нечего. Клеть, в которой лежало тело дьякона, была практически пуста. Ни на теле, ни возле него никаких улик убийца не оставил. Одно мне было совершенно непонятно: зачем убивать молодого священнослужителя. Кому и в чем он помешал?

— Отец Федор, подойдите, — позвал я.

Батюшка тяжело поднялся с лавки и подошел ко мне. Он выглядел уже лучше, хотя до спокойствия ему было явно еще далеко.

— Отвечать на вопросы можете? — спросил я его.

— Не убивал, — все еще дрожащим голосом ответил отец Федор, широко перекрестившись. — Ей Богу, не убивал! Я смотрю, не видать его долго, ну и… — принялся рассказывать он. — А он лежит. А тут и Вы объявились.

— Посторонних видели?

— Нет, — все также взволнованно сказал отец Федор. — В церкви были прихожане, несколько. А на подворье никого.

— Так кто же убил? — спросил я его.

— Откуда ж мне знать? — спросил священник. — Я вошел, а он лежит. Я нож вынул.

— Вы осмотритесь внимательно, — попросил я его, — может, пропало что.

Отец Федор оглянулся в растерянности.

— Да нет, ничего вроде, — сказал он. — Да что тут взять-то?

— План! — неожиданно вмешался Коробейников, вместе с городовыми осматривавший соседнюю комнату. — На стене здесь план висел.

— Точно, — подтвердил отец Федор, взглянув на стену. — Там чертеж кладбища и подворья висел.

— Кому нужен этот план? — спросил я его.

— Не могу представить, — ответил священник и добавил со вздохом: — Я устал. Можно мне уйти?

— К сожалению, нет, — сказал я, — Вы должны поехать с нами.

Я не мог бы сказать, что считал его убийцей. Приятным человеком отец Федор не был, но в убеждениях своих явно был тверд и заповедь бы не нарушил. Но мы застали его над неостывшим еще телом с орудием убийства в руках, а значит, он был первым подозреваемым. И я обязан был арестовать его.

— Как же? — изумился священник.

— Задержаны по подозрению в убийстве, — пояснил я ему.

— Это что ж мне, в тюрьму? — спросил он, но тут же и прервал сам себя. — А хоть бы и так. Скорей бы лечь. Устал.

Евграшин вежливо сопроводил отца Федора к экипажу, а ко мне подошел Коробейников.

— На плане этом, — рассказал он, — был крестиком отмечен сарай, в котором нашли икону.

— И что? — не понял я, какие выводы он собрался делать из этого факта.

— Не знаю, — стушевался Антон Андреич.

Смерть дьякона явно расстроила моего помощника очень сильно.

Я еще раз взглянул на труп.

— Убит одним ударом в сердце, — показал я Коробейникову. — Мгновенная смерть. Наступила не далее чем два-два с половиной часа назад.

— Хороший был человек, — вздохнул Антон Андреич, — благостный.

— Тело в мертвецкую отправляйте, — велел я ему.

Некогда горевать. Нужно найти убийцу как можно скорее, пока не погиб кто-то еще.

На следующее утро я припозднился слегка и, войдя в управление сразу понял, что Антон Андреич уже приступил к работе. Не заметить этого было нельзя, он допрашивал отца Федора, и они орали друг на друга так, что стекла в окнах позвякивали.

— Всем сердцем, всей душою, — вещал взволнованно Коробейников, — мне хочется верить, что Вы не виновны. Но посмотрите нашими глазами! Заходим: Вы стоите с ножом, окровавленный. Ну, все против Вас! Все!!!

Я приостановился и прислушался. Разумеется, вести допрос подобным образом крайне непрофессионально, но если выяснится, что таким образом мой помощник чего-то добился, лучше не мешать.

— Вот это орудие убийства, — уже спокойнее, но все еще очень громко сказал Антон Андреич. — Ваше?

— Мое?! — загремел возмущенно в ответ отец Федор. — Да ты что, сын мой? Белены объелся?! Чтобы глава прихода с ножом по дому Божию расхаживал?! Да ты подумай головой своей!!!

— Да я думаю! — в том же тоне отвечал Коробейников. — Но Вы помогите мне найти хоть что-то!!! Хоть какую-то зацепочку, чтобы оправдать Вас!

Так, пора вмешиваться. Никаких сведений он так не добудет, только разозлит мне подозреваемого. А у него и без этого характер непростой.

— Антон Андреич, — строго одернул я помощника, входя в кабинет. — Вас с улицы слышно.

— Простите, — взял себя в руки Коробейников.

— Вы успокойтесь, господа, — сказал я им обоим. — В самом деле, батюшка, все улики против Вас, — сказал я отцу Федору. — Нож в руке и никого поблизости рядом не было.

— И пальто! — вступил снова Антон Андреич. — Ваше пальто, черное! Зачем Вы ходили к Мазаеву?

— Я?! — снова возмутился отец Федор. — К этому безбожнику?!

— Да, Вы же были у него! — вновь повысил голос Коробейников. — А после у него был Ваш дьякон, а затем Вы зарезали его! Вот такая вот вырисовывается картина.

Надо куда-то отсылать Антона Андреича, срочно. Они с отцом Федором явно характерами не сошлись. Того гляди подерутся. Вот кошмар-то будет.

— Да недоразумение это, а не картина! — вновь загремел священник, но тут же успокоился, поняв смысл сказанного. — А Илларион, значит, к нему захаживал?

— Приходил, — уточнил я.

— Вот что я думаю, — сказал отец Федор, — Илларион решил отыскать карту городища. Смутила его эта икона и ударился он в кладоискательство. А другой такой же помешанный его и убил.

— И что же они не поделили?

— Икону! — ответил батюшка. — Только она могла указать на клад.

— Батюшка! — изумился я. — И Вы в это верите?

— Да прости Господи! — снова повысил голос отец Федор. — Чтобы лики Святых использовать в бесовских колдовских обрядах!

Да что ж он кричит все время! До всего этого я уже додумался и сам, вчера еще. Вот только кто этот другой помешанный кладоискатель? И где его искать?

— Значит, по-Вашему, — спросил я священника нарочито спокойным голосом, — дьякон и кто-то неизвестный не поделили икону?

— Думаю, так, — согласился отец Федор. — Опять у нас этот дух Кудеяровский бродит, светлые умы смущает!

— Хорошо, допустим! — вновь вмешался так и не успокоившийся Коробейников. — Но факты говорят о том, что не было никакого неизвестного, о котором Вы говорите, а что просто Вы и Ваш дьякон не поделили икону!

— Господь с Вами! — вскинулся батюшка. — Да я же первый боролся с этой лихоманкой кладоискательства!

— Конечно! — продолжил давить на него мой помощник. — Но дьявол не дремлет, совратил и Вас! Вы ведь знали, когда Карамышев поедет с иконой. Знали?

Я посмотрел на него с изумлением. Да что с ним такое сегодня? Еще и дьявола приплел!

— Да я же сам его провожал и напутствовал! — отвечал отец Федор. — Это что ж выходит? Я, по-Вашему, их проводил, вскочил на коня, догнал и из револьвера убил? Хороша картина!

— Хороша картина или плоха, — продолжал негодовать Антон Андреич, — но последним мазком в ней то, что лошади с Вашего подворья имеют такие же подковы, как у коня убийцы.

— Да Вы посмотрите на этих лошадей! — возмутился батюшка. — На них не ускачешь далеко!

— Устали Вы, батюшка, — сказал я ему со вздохом.

И я устал тоже от их криков безмерно. Хватит покуда. Всем нам нужно успокоиться. Пусть пока отец Федор отдохнет в камере. А я попробую разобраться, что за стих нашел на Коробейникова нынче утром, и отчего он вдруг кричит на подозреваемого. Да и других дел у нас немеряно.

— Пальто отца Федора еще не доказательство того, что он ходил к Мазаеву, — сказал я помощнику, когда Евграшин увел отца Федора в арестантскую. — Таких пальто в городе пруд пруди. Так что лично я не верю его виновность.

— Яков Платоныч, — кинулся доказывать свою правоту Коробейников, — он взят с орудием убийства в руках!