— Это я тебя здесь нашел, — ответил я резко.

И оставив ее, пошел вперед.

— Только кинулся не ко мне! — с обидой сказала она мне в спину.

— Послушай… — остановился я, в гневе поворачиваясь к ней.

Но она не стала меня слушать, демонстративно подала руку городовому, и, опираясь на него, заспешила вперед. Что ж, я понимаю. Ей нужно подумать, прежде чем давать мне объяснения. Вот только я не потребую от нее объяснений. Мне в данной ситуации все предельно ясно. Да и дело-то уже прошлое. А мое отношение к госпоже Нежинской хуже уже не станет. Некуда хуже.

И, оставив эти мысли, я пошел вперед, догоняя Анну.

Анна Викторовна остановилась, прислонившись к дереву, и поправляла туфельку.

— Каблук? — спросил я ее, останавливаясь рядом.

Где-то очень-очень глубоко в душе шевельнулась надежда, что это все-таки каблук сломался. И тогда я на законных основаниях смогу донести ее до экипажа на руках. Обругав себя последними словами, я постарался немедленно избавиться от подобных недостойных мыслей.

— Ничего, — ответила Анна, — не беспокойтесь.

— Скоро мы дойдем до экипажа, — утешил ее я и попытался подставить руку.

Но Анна Викторовна неожиданно резко отстранилась.

— Я дойду, — сказала она мне холодно. — Вы вон, Нине Аркадьевне помогайте!

И гордо и независимо прошла по тропе вперед. Я только головой покачал. Всего полчаса назад она обнимала меня, а сейчас мы будто бы снова в ссоре, хоть я и не припомню, чем успел провиниться за это время. Или то была просто радость от спасения, а сердится Анна Викторовна на то, что из-за меня оказалась в опасной ситуации? Я не сомневался ни минуты, что после общения с Ниной Аркадьевной Анна в курсе причин похищения, а также той моей игры во всех подробностях. И вообще, страшно подумать, о чем говорили эти две дамы, имея столько свободного времени и никаких развлечений, кроме бесед.

Постаравшись не задумываться о кошмарных для меня вариантах подобного разговора, я пошел нагонять процессию, движущуюся к экипажу.

Поскольку я взял с собой достаточно городовых, чтобы в случае чего начать поиски в лесу, мы приехали на двух экипажах. Что было несомненно удобно для меня. Мне бы не хотелось сейчас оказаться в тесноте с двумя сильно обиженными на меня дамами. К тому же, судя по взглядам, которыми они одаривали друг друга, их самих плен тоже не сдружил. Так что, отправив госпожу Нежинскую с городовыми в гостиницу, я сопроводил Анну Викторовну домой. Она было, начала отказываться, но я не стал слушать возражений, объяснив, что дал обещание ее батюшке. Что, по-своему, было верно. Адвокат Миронов имел полное право излить на меня свой гнев теперь, когда я не был занят. И он воспользовался своим правом в полной мере, обрушив на мою голову все громы и молнии и, в завершение, отказав мне от дома. Что ж, я принял наказание безропотно. В конце концов, я его более чем заслужил.

После общения с Виктором Ивановичем я поехал в управление. Нужно было закончить дела и подчистить кое-что. Да и с Трегубовым следовало объясниться. Он наверняка потребует от меня внятных обоснований моих действий. Впрочем, кое-какую версию событий я сочинил, пока мы возвращались в Затонск. И эта версия мне крайне импонировала.

Мы с Коробейниковым стояли навытяжку в кабинете, а Трегубов расхаживал перед нами, как тигр в клетке. Очень Николая Васильевича расстроило, что он не смог сам спасти фрейлину Императрицы.

— Как могло случится, что похитители исчезли из города? — возмущенно вопросил Трегубов.

— Главное было найти Нежинскую и Миронову, — ответил я. — Пока мы их искали, они и скрылись.

Полицмейстер задумался. Интуитивно он чуял, что есть здесь какой-то подвох, но поймать меня не мог.

— Логично, — вздохнул он. — Ну что ж, хорошо. Сюда они больше не сунутся. Дело закрыто.

— Так точно, — ответил я.

— Одного не понимаю! — сказал Николай Васильевич. — Из-за чего весь сыр-бор?

Я оглянулся на Коробейникова, но не стал гнать его из кабинета, а просто отвел полицмейстера в сторону.

— Все дело в старом карточном долге князя, — понизив голос, сообщил я ему доверительно. — Поляки видели Нежинскую, Миронову в обществе князя, похитили, ну и шантажировали.

— Вот это поворот! — изумился господин Трегубов.

— Слава Богу, теперь все улажено, — продолжил я, — хорошо было бы огласки этому не придавать. Князь будет точно не в восторге.

— Не сомневайтесь, — заверил меня Николай Васильевич. — Секретность будет обеспечена.

На этом наш полицмейстер официально поблагодарил нас за службу и откланялся наконец. Вовремя! Еще несколько минут, и я бы уже не смог сдерживать смех. Не по-христиански, несомненно, радоваться мести, тем более, такой мелкой, но мне отрадно было думать, что в кои-то веки я заставил Разумовского отвечать за мои грехи.

— И все-таки, как Вам удалось найти это место? — спросил меня Антон Андреич, едва Трегубов покинул кабинет.

— В карты выиграл, — усмехнувшись ответил я ему чистую правду. — Только в отчете это не пишите.

— А вот этот вот странный туман, — спросил Коробейников, — что это?

По дороге из леса Анна Викторовна рассказала мне о необычном явлении природы, которое они с Ниной Аркадьевной наблюдали в лесу. Странный то ли туман, то ли дым с цветочным ароматом, в котором было невозможно дышать. Они вырвались из тумана, но обе потеряли сознание. А на память о приключении им остался сильный кашель.

— Природный газ? — предположил я. — Кстати, покажите, где это место на карте?

Спасая пленниц, я руководствовался устным описанием дороги к домику, а посмотреть на плане так и не успел еще. Мы с Коробейниковым склонились над картой, и он кончиком ножа указал мне, где находится домик, в котором укрывали заложниц. Чрезвычайно любопытно, однако! Выходило, что всего лишь в одной версте от этого дома был расположен военный полигон. Уж не оттуда ли появился странный туман, способный душить и лишать сознания? Нужно будет встретиться с Ермолаем и порасспрашивать его, не встречался ли ему в лесу подобный туман.

Спустя несколько дней я послал записку Анне Викторовне с просьбой о встрече. Она ответила согласием, и мы получили возможность прогуляться по парку.

— Спасибо Вам за тайное свидание, — сказал я, когда мы медленно шли рядом по аллее.

— Извините, что оно тайное, — смущенно улыбнулась Анна Викторовна. — Просто отец, он…

— Он отказал мне прямо от дома, — закончил я за нее.

— Да, — вздохнула Анна слегка виновато. — Но это недоразумение, которое, я уверена, скоро кончится.

— Да батюшка Ваш прав, — ответил я. — Нужно Вам подальше держаться от меня, а мне от Вас.

Очень правильная у меня речь получилась, все сказано, как должно. Вот только от одной мысли об этом мне становилось тоскливо. Да и глаз я от нее отвести не мог, так соскучился за несколько этих дней.

— Так! — решительно прервала мои нравоучительные сентенции Анна Викторовна и взяла меня под руку. — Давайте поговорим о другом.

— Давайте, — согласился я с улыбкой.

— Говорите! — сказала она и рассмеялась.

Я рассмеялся вместе с ней. Это было удивительное ощущение — вместе смеяться. Мне оно понравилось безмерно.

— Вы как себя чувствуете, Анна Викторовна? — нашел я, наконец, нейтральную тему, слегка смутившись собственных мыслей. — Что врачи говорят?

— Доктор сказал, что воспалены дыхательные пути, — отчиталась она со всей серьезностью, — но это скоро кончится. Уже проходит.

— Скорейшего Вам выздоровления, — снова улыбнулся я ей.

Сегодня мне почему-то постоянно хотелось улыбаться.

— Спасибо, — церемонно поблагодарила меня Анна и, не выдержав, рассмеялась снова.

— А этот туман, — поинтересовался я, — у него был какой-то запах?

— Да, такой… — Анна Викторовна задумалась, — удушливый, но не как дым, сладкий…

Она внезапно остановилась, глядя куда-то вперед. Я взглянул туда же. У ограды парка прогуливались князь Разумовский и госпожа Нежинская. Князь приветствовал меня жестом, я тоже коснулся полей шляпы в ответ. А Анна Викторовна неожиданно обняла мою руку обеими руками и крепко прижала к себе. И взгляд ее, направленный на Нину Аркадьевну, был каким угодно, но не добрым. В нем видны были гнев, досада, негодование. А еще (показалось мне или нет?) в нем была ревность. Похоже, дамы в заточении не только не стали подругами, но скорее прониклись друг к другу весьма недобрыми чувствами. Я не знаю и, ради Бога, не хочу узнать никогда, что именно они обсуждали. Но сейчас Анна Викторовна крепко сжимает мой локоть обеими руками, и я чувствую себя счастливым. И кажется, снова улыбаюсь. Да что у меня с лицом сегодня!