— А что за комедия с этой повязкой? — спросил я Гроховского, когда мы остались вдвоем.
— Вот видите, Вы удивились, — протянул Гроховский с довольной улыбкой. — Вы ехали, волновались, считали повороты, прислушивались ко всем звукам. А я вот! Вот он, здесь перед Вами! Смешно?
Психолог, однако, у нас пан Гроховский. Что ж, пусть остается при мнении, что ему удалось заставить меня заволноваться при помощи этой повязки. Не буду же я ему признаваться, что сбился со счету на третьем повороте и всю дорогу боролся не столько с волнением, сколько с желанием заснуть под мерную поступь лошади.
— Смешнее будет, если я Вас просто арестую, — сказал я ему.
— А за что? — искренне изумился пан. — У Вас на меня решительно ничего нет. Вот я здесь живу в гостинице, под своим именем.
— Как же Вас пропустили? — поинтересовался я.
— Ваши шавки? — поднял брови Гроховский. — Так они ищут поляков. А у меня французский паспорт, настоящий. Один человек из французского посольства посодействовал. Тоже, знаете ли, так проигрался…
— Хватит, пан Гроховский, — резко оборвал я его. — Где госпожа Нежинская и госпожа Миронова?
— Не с того начинаете, господин Штольман! — не менее резко ответил шулер. — Где мои деньги?
Это было неожиданно настолько, что я даже растерялся.
— Вы все сполна получили, — ответил я ему.
— Ничего я не получил, — сказал он.
— Госпожа Нежинская Вам все отдала, — напомнил я ему.
— Мой человек получил деньги, — подтвердил Гроховский, — а на следующий день его убили. И денег при нем не было. Вы обязаны расплатиться!
— Вы что хотите сказать? — спросил я, не в силах поверить услышанному.
— Я хочу сказать, — пояснил Гроховский, — потом Вы придумали финт с этой мадам, деньги как бы отдали, а потом что? Потом пшик!
— Что за чушь? — возмутился я. — Деньги были переданы Вашему человеку. Что с ним случилось потом, вот это не наша забота!
— Вот вам, господин полицейский! — злобно заявил Гроховский, показывая мне известную фигуру из пальцев. — Я думал, что я играю с приличным человеком. Вы проиграли, Вы обязаны расплатиться. Если этого не произойдет, то Вы не увидите мадам. Их или закопают живьем, или утопят в болоте. И никто не сможет это связать со мной!
— Вы обвиняете Нежинскую, меня, — попытался я хоть как-то договориться. — Но при чем здесь госпожа Миронова?
— Деньги, господин Штольман, — ответил пан Гроховский. — Несите, несите. Срок до завтра.
И он покинул комнату, оставив меня в полной растерянности. Я действительно совершенно не понимал, что происходит. Нина заверила меня, что передала деньги посланцу Гроховского, да пан и сам только что подтвердил, что она это сделала. И я пребывал в уверенности, что мой долг полностью уплачен. Более того, я все-таки выплатил его, уже Нежинской. И претензии, предъявляемые мне Гроховским, были более чем непонятны.
Однако сейчас не время разбираться в этом. Несмотря на внешнюю свою безобидность, пан Гроховский вовсе не зря считался одним из самых крупных авторитетов среди Варшавского преступного мира. Он был непримиримо жесток к тем, кого считал своими врагами. И следовало в первую очередь обеспечить безопасность женщин, а все остальное могло подождать. Вот только обеспечить эту безопасность можно было единственным способом — отдав деньги. А такую сумму мне взять было неоткуда. Нина, с ее связями при дворе, могла ее достать. А я? К кому я могу обратиться? Собственно говоря, во всем Затонске был единственный человек, обладавший капиталом, позволяющим выплатить подобную сумму. Вот только захочет ли он помочь мне? Впрочем, захочет, я уговорю его. Если понадобится, буду умолять. В конце концов, я спасаю сейчас не свою жизнь, а жизнь двух женщин. И с обеими он знаком, тесно общался. Так что, думаю, он согласиться помочь.
И я немедленно отправился в резиденцию князя Разумовского.
Князя я нашел на террасе, любующегося садом.
— Но я уже один раз заплатил этот долг! — изумился он, выслушав мою просьбу.
Я похолодел. Никогда я не спрашивал у Нины, где и как она достала для меня деньги. А ведь если бы она сказала мне тогда, я бы предпочел застрелиться, пожалуй.
— Яков Платоныч, а Вы что, не знали об этом? — спросил Разумовский, увидев выражение моего лица. — Ко мне пришла Нина и сказала, что ей нужны деньги, много. И я изыскал для нее эти средства.
— Она сказала, что эти деньги для меня? — спросил я.
— Тогда — нет, — покачал головой Кирилл Владимирович. — Я узнал об этом позже, уже после нашей с Вами дуэли.
— Для меня это полная неожиданность, — сказал я ему.
— Понимаю, — улыбнулся мне в ответ Разумовский.
Это была не просто неожиданность, это была катастрофа. Разумеется, второй раз Разумовский денег не даст, тем более для меня. Но кроме как у князя, мне просто неоткуда достать такую сумму. И даже самоубийство — трусливый выход — не спасло бы меня в этот раз. Потому что, если не будет денег, Гроховский убьет Анну. Что ж, нужно искать иной путь. Он должен быть, просто не имеет право на отсутствие.
— Прошу меня простить, — сказал я князю, собираясь уйти.
— Яков Платоныч, ну подождите! — остановил он меня. — Всю сумму так быстро мне не собрать, но пока этому шулеру можно заплатить хотя бы задаток. Если Вы подождете, я соберу наличность, что есть в доме, и отправлю обналичить вексель.
Что ж, аванс, конечно, не совсем то, чего хочет Гроховский, но лучше, чем ничего. Кроме того, у меня появилась мысль о том, как слегка развернуть ситуацию в свою пользу.
Получив деньги от князя, я отправился прямиком в управление.
— Какие новости? — спросил я Коробейникова, работающего за своим столом.
— Приезжал посыльный из отряда, — ответил он. — Объезжали южное направление, пока безрезультатно. Заночуют в деревне.
— Плохо, — ответил я. — У меня есть план, я отдам им деньги.
Коробейников уставился на меня в изумлении. Он ведь в первый раз услышал, что похитители выдвигали требования.
— Какие деньги? — спросил он.
— Они требуют выкуп, — сообщил я, опуская на стол большой саквояж. — Выкуп они и получат.
Мой помощник осторожно заглянул внутрь чемодана, затем перевел на меня совершенно ошеломленный взгляд. Надо думать, таких денег он не только никогда не видел, но и не представлял, что такие суммы вообще бывают.
— Настоящие? — спросил он слегка испуганно.
— Это только задаток, — испугал я его еще сильнее. — Гроховский живет в гостинице, и…
— Кто-кто? — не понял Коробейников.
— Да не перебивайте! — одернул я его резко. И продолжил излагать свой план: — Я пойду в гостиницу, Вы пойдете со мной, но так, чтобы Вас не узнали.
— Понял, — кивнул мой помощник.
— На передаче денег мы его и возьмем, — сказал я. — Только номера ассигнаций перепишите.
— Всех? — спросил Коробейников, с некоторым ужасом глядя на баул с деньгами.
— Ну, хотя бы по одной из каждой пачки, — велел я, устало опускаясь в кресло.
— Когда идем? — спросил Антон Андреич.
— Как только перепишете, так и пойдем, — ответил я ему.
— А может, кого-то взять? — предложил Коробейников. — Для подстраховки.
— Есть у меня один человек, — сказал я ему. — Он пойдет с нами в гостиницу.
Время, которое ушло у Коробейникова на то, чтобы переписать номера ассигнаций, я использовал для того, чтобы разыскать Франта и объяснить ему задачу. Антон Андреич отправился в гостиницу заранее, переодевшись чистильщиком обуви. Он должен был устроиться на этаже, на котором был номер Гроховского, чтобы войти по моему сигналу. А Франт сопровождал меня от самого управления на некотором расстоянии, следя, чтобы люди Гроховского не решили забрать у меня деньги раньше времени. С этим обошлось, и я благополучно вошел в гостиницу с деньгами. Франт остался снаружи, чтобы следить, кто войдет следом, и прийти на помощь, если что.
Мы все продумали. Но и Гроховский все продумал, и за нас, и за себя. Не зря же он был в таком авторитете среди Варшавских воров. Между этажами мне будто бы случайно заступил дорогу спускавшийся по лестнице поляк. Мы замешкались, одновременно пытаясь уступить друг другу путь, а в следующий миг, раньше, чем я успел понять, что эта остановка подстроена, моя голова взорвалась, и мир перестал быть.
