Он удерживает меня в нескольких дюймах от себя.

— Это еще не конец, а только начало. Через две недели ты начнешь носить силиконовый пластырь. Когда твои швы окончательно заживут в течение примерно четырех недель, я увеличу объем жировой ткани в оставшихся выемках. После этого я буду заново шлифовать оставшиеся шрамы с помощью лазера Фракселя.

Я улыбаюсь ему.

— Но это тоже не конец, потому что потом тебя ждет микрошлифовка кожи. После этого шрамов не будет видно вообще, даже если усиленно присматриваться.

Я с трепетом смотрю на него. Он мой Спаситель, мой защитник, мое все.

Он покачивает головой.

— Как тебе удается выглядеть такой сладкой и милой после всего, через что ты прошла? Это просто невероятно, что ты не поддалась злу и жестокости, в которой вынуждена была жить, — удивляется он.

Я смотрю в глубину его красивых глаз.

— Спасибо.

— Отблагодаришь меня должным образом, — шепчет он.

У меня перехватывает дыхание.

— Как?

Он запускает пальцы в мои трусики и стягивает их вниз. Они падают к моим ногам. Джек подхватывает меня под задницу и поднимает. Я обхватываю его талию ногами, прижимаясь влажной промежностью к его животу. Наши тела ничего не разделяет, только его тонкая рубашка. Я приподнимаю ее. И моя открытая промежность начинает медленно тереться по его коже. Я хочу оставить на нем свой запах, чтобы он окончательно стал моим.

Его глаза становятся темными, в них светиться сумасшедшее желание, он подносит меня к столешнице рядом с раковиной и усаживает на нее.

— Откройся, моя красавица, — приказывает он хриплым голосом.

Я развожу ноги. Взглянув мне в глаза, он проскальзывает двумя пальцами внутрь и умело двигает ими, расширяя мои внутренние стенки. Я хнычу, он опускается на колени между моими бедрами. Я чувствую его горячее дыхание на открытой киске, а потом его рот прихватывает мой клитор и начинает жадно сосать, словно он сильно проголодался, словно для него все мало и мало, и он никак не может насытиться.

Я опускаю взгляд вниз, другой рукой он двигает грубо и бешено по своему члену. Одна из его любимых вещей — пробовать меня. У меня никогда не было мужчины, который бы так любил пробовать меня на вкус. Я раздвигаю ноги еще шире, чтобы предоставить ему больший доступ, он рычит от страсти и удовольствия.

Мы не на минуту не отводим наших взглядов друг от друга.

Меня с силой накрывает оргазм, причем быстро.

Секунду назад я смотрела на него, а потом на меня накатывает волна, и глаза западают куда-то в мозг. Я кричу, как баньши, и бью рукой по его руке, рту и подбородку. Мне до сих пор стыдно и непривычно, что он насыщается моими соками, но с другой стороны — это выглядит неописуемо сексуально.

Его пальцы все еще внутри меня, Джек поднимается. Убрав руку, он восемью дюймовым большим, горячим членом наполняет меня до краев. Я запрокидываю голову назад и стону от удовольствия.

— Это. И. Есть. Твоя. Благодарность. Мне, — рычит он, толкаясь туда-сюда сквозь мои сжимающиеся мышцы.

— Жестче, — с каждым хлопающим звуком прошу я.

Он накрывает мои губы, пробираясь в рот, глубоко толкая язык, заставляя меня его сосать. Движение одновременно агрессивное, доминирующее и полностью собственническое. Как только он увеличивает темп, отстраняет свои губы от меня.

— Скажи мне, что ты моя, — приказывает он.

— Я твоя, — отвечаю я.

С хриплым рыком он изливает свое горячее семя.

— Иногда я не могу поверить, что ты настоящий, — произношу я.

— У меня такая же гребанная проблема, — бормочет он.

Улыбаясь, я наклоняюсь вперед и опускаю голову ему на грудь. Он обхватывает своими огромными руками меня за талию, и его член опять дергается внутри меня. Это так великолепно.

32.

София

В четверг Лена вместо меня проводит урок. Я интересуюсь, как все прошло, она говорит, что приходила Лори, но увидев, что меня нет, сразу же развернулась и выбежала из класса. Лена также сказала, что она выглядела испуганной и бледной.

Интересно, что с ней не так, но я абсолютно ничего не могу поделать, только дожидаться своего следующего урока с надеждой, что она появится. А пока моя жизнь — огромная чаша самой красной, спелой, сладкой вишни. Постоянная еда, смех, радость и секс. Боже мой, секс.

Даже несмотря на то, что на мне еще имеются повязки, они не останавливают Джека. Единственная поза, которую мы не пытаемся освоить, когда я лежу на спине, а в остальном нет предела его творчеству. Я очень часто сижу с разведенными ногами. На кровати, столах, стульях и на конце ванны. О, и иногда он заставляет меня подняться и положить ногу ему на плечо, пока он сам себе помогает. Как я уже сказала, мы ограничены только его творчеством.

Обычно Лена прибывает к десяти утра и остается, пока не приходит время уезжать домой. Мы беседуем, читаем, играем с Ириной, ходим на небольшие прогулки. Поэтому время пробегает быстро, и наступает четверг. Мне удается убедить Джека и Лену, что я чувствую себя достаточно хорошо и в состоянии вести уроки по музыке, но меня больше заботят не мои музыкальные уроки, сколько волнует Лори.

Меня не покидает чувство, что я должна с ней увидеться. После стольких лет в борделе, моя интуиция отточена на такие вещи. Я просто чувствую, что что-то не так. Я чувствую это всем своим нутром. Поэтому, когда мы приезжаем в центр, я поджидаю ее в своем классе. Все девочки приезжают вовремя, Лори по-прежнему нет. С разочарованием я начинаю занятия без нее. Когда мы уже почти заканчиваем, она появляется в дверях. Она тяжело дышит, видно бежала, и глаза полны ужаса.

— В чем дело? — спрашиваю я, поднимаясь с табурета у рояля.

Она бросается ко мне и моментально выпаливает:

— Пожалуйста, помоги мне, София. Моя мать очень больна. Боюсь, она может умереть.

Я беру ее за руку.

— Отведите меня к ней. — Она тянет меня к двери. Я знаю, что мне нельзя бежать, швы натягиваются на спине, но ничего не могу поделать. Я понимаю, что ситуация чрезвычайная. Мы бежим по коридору, открываем дверь, ведущую к стойке регистрации. Джек с Леной поджидают нас там.

— Ого, ого, ого, — предостерегает Джек, поднимая руки, как бы показывая мне, что не следует этого делать.

— С матерью Лори совсем плохо. Мы должны помочь ей, — говорю я им.

Он поднимает руки.

— Сначала просто успокойтесь вы обе. — Он переводит взгляд на Лори. — Что случилось?

— Мама болеет две недели, но сейчас ей стало хуже.

— Не волнуйся, Лори. Мы поможем твоей маме. — Он смотрит на меня. — Я пойду. Оставайся с сестрой.

Я тут же чувствую, как Лори сжимает мне руку. Я опускаю на нее глаза, она умоляет меня своим взглядом.

Я перевожу взгляд на Джека.

— Я тоже пойду.

— Не надо.

— Пожалуйста, — умоляюще произношу я.

— Хорошо, — говорит он. — Но ничего не будешь делать.

— Роберт отвезет вас. И если вам придется отвезти ее мать в больницу, Роберт сможет помочь перенести ее и высадит вас прямо у входа неотложной скорой помощи. Вам не нужно будет парковаться.

— Хорошее решение, Лена. Спасибо, — отвечает Джек.

Мы быстро идем к машине и подъезжаем к ее дому. Она живет в одной из четырех высотных башен за зданием центра. Мы входим в разрисованный граффити подъезд, замечаем Эндрю, мальчика, который приходит к нам в центр, у железной двери. Он улыбается нам как-то растерянно.

Интересно почему, но потом я замечаю более старших ребят рядом с ним. Я могу сразу сказать, что они маленькие дилеры, поставляющие наркотики. Я узнаю эти бегающие глазки за милю. Много лет я наблюдала, как они шляются по борделям.

Мне становится грустно из-за Эндрю, который бродит с толпой таких ребят, это всего лишь вопрос времени, когда он станет одним из них. Мне нравится Эндрю. Он умный и милый мальчик. Джек тоже заметил его, потому что он хмурится, когда нажимает кнопку лифта.

— Твоя квартира тоже в этом доме? — спрашивает Джек, пока мы ждем лифт.