Фенрис не сомневался в том, что передышка, дарованная им сейчас, была временной. Многое еще предстояло решить. Однако сегодня они имели полное право на заслуженный отдых.

После ужина управляющий показал гостям комнаты. Спальня Фенриса и Мариан находилась на втором этаже в конце коридора. Но Хоук не торопилась наверх. Игнорируя жалостливые взгляды мабари, она задумчиво гоняла по тарелке последний кусочек мяса.

Пожелав всем спокойной ночи, Фенрис покосился на девушку.

— О чем задумалась? — спросил он, потеснив собаку и усаживаясь рядом с ней.

— Теперь все Круги восстанут один за другим, — ответила Мариан.

— Тебе-то что, ты же не там!

— Мне будет не хватать Авелин, — грустно протянула Хоук.

— Знаешь, что про людей говорят? Каждый из них должен быть на своем месте. — Дослушав Фенриса, девушка склонила голову вбок, выражая интерес. — Авелин прижилась, мы – нет.

— Тебе тоже так казалось? — с облегчением в голосе спросила Хоук.

— Никогда не думал, что скажу это, но… Я любил Киркволл. Не смотря ни на что. Во многом из-за вас, в особенности из-за тебя. И знаешь… он многому меня научил. Хотя… случившаяся трагедия и… все это… Неправильно! — эльф прервался. — Но я не хочу судить, ибо не знаю, какую альтернативу мог бы предложить, чтобы избежать беды.

— И я… — Мариан зевнула и потянулась. — Жаль Себастьяна, — она вдруг погрустнела.

— Ты с ним не прощайся, он вернется, — улыбнулся Фенрис. — И на тебя зла держать не будет. Он поймет, со временем.

Они помолчали.

— То есть, теперь это наш дом, стало быть? — спросила Мариан спустя пару минут, еще раз оглядывая просторную, со вкусом обставленную столовую.

— Стало быть, наш, — подтвердил эльф и прикоснулся губами к ее щеке.

— Как здорово, — лицо Хоук расплылось в улыбке. — Будем приглашать сюда всех!

Улеглись они глубокой ночью. Свежий морской воздух был несколько непривычен, Фенрис долго ворочался в постели. Наконец, не выдержав, он поднялся и, набросив на плечи тонкое одеяло, вышел на улицу.

— Мессир… то есть… Фенрис, — Орана не спала, она поднялась ему навстречу из кресла-качалки.

— Ты чего это? — удивленно спросил эльф. — Тоже не спится?

— Я сменила столько мест… Никогда не думала, что моя жизнь сложится таким образом. Вот и не могу теперь уснуть. — Эльфийка зябко поежилась, и Фенрис предложил для нее одеяло.

— Благодарю, я лучше пойду, попробую спать, — вежливо отказавшись, Орана прошла в дом, тихонько притворив за собой дверь.

Фенрис занял ее место, вытянувшись в кресле. Действительно, удобно, подумал он и улыбнулся. Однако, спустя мгновение, уголки его губ опустились.

Он вспомнил взрыв. Каждый его звук, вибрацию и этот страшный гул из-под земли – все слишком хорошо отпечаталось в памяти и не забудется никогда.

Но жизнь продолжалась. Несмотря на чужие смерти, несмотря на события, происходящие одно за другим и влияющие на ход истории, жизнь шла своим чередом и никого не ждала.

Вчера он был беглым клейменным тевинтерским рабом. Сегодня он независимый свободный эльф, покупающий собственное поместье.

Сны забываются... Сны, которые снились ему все эти годы: о прошлом и о его друзьях. О семье и Данариусе, – они забывались. Яркие впечатления об увиденном тонули в ежедневной суете.

Боль, преследовавшая его с момента побега, испарилась, словно ее и не было. Фенрис с трудом помнил, как ныли его клейма когда-то.

Раны, полученные в боях, срослись, оставив после себя лишь несколько новых шрамов. Люди, с которыми он сводил знакомство, приходили и уходили. Их характер и нравы менялся точно также как и его.

Что-то эльф находил для самого себя, обращая в жизненный опыт. Что-то терял, стараясь никогда не жалеть понапрасну.

Время менялось, менялся и Фенрис. Он переживал и забывал…

А жизнь шла своим чередом.

Эльф размял шею.

Вдруг вспомнилась одна из посиделок между ним и Варриком в Висельнике. Так случалось, что последними, способными здраво мыслить и рассуждать, всегда оказывались эльф и гном. Раньше Тетрас немного сторонился Фенриса, но, спустя какое-то время присмотрелся к угрюмому эльфу и, судя по всему, нашел в общении с ним какое-то удовольствие.

Он сидел на своем каменном кресле, во главе стола – в одной руке у него было перо, в другой, бокал с недопитым вином. Фенрис пил виски, уже не закусывая. Гном отчего-то решил, что ему на ум пришла блестящая идея, которую он собирался записать.

—Как бишь это, — задумчиво пробормотал он. — Жизнь! Вот.

—И что за жизнь у тебя, а, Варрик? — спросил эльф, залпом допивая остатки.

—Хорошая, а то как же! — усмехнулся гном.

—Стоит того, чтобы за нее умереть?

Фенрис задал вопрос, не подумав. В то время он и сам не смог бы на него ответить… Но Тетрас нашелся. Стукнув кубком по столу, Варрик принялся скрести пером по бумаге. Довольно крякнув, он поднес пергамент к самому носу и сосредоточенно прочитал написанное.

Эти слова и пришли на ум эльфу прямо сейчас.

Он мерно покачивался в кресле, прислушиваясь к шуму прибоя.

Еще час и наступит новый день, подумалось ему.

Изабелла вернется на корабль и уйдет в плавание. Карвер отправится обратно к Серым Стражам… Варрик, вероятно, какое-то время поживет с ними, пока в Киркволле не уляжется. Но, со временем, и он их покинет.

Вся компания разойдется каждый своей дорогой.

Фенрису стало немного грустно. Но слова, сказанные Тетрасом в одну из тех самых пьяных ночей, проведенных в Висельнике, приятно согревали душу.

Жизнь имеет в точности ту ценность, которой мы хотим ее наделить, – сказал тогда гном.

И сейчас эльф воспринимал эту фразу настолько отчетливо, насколько вообще можно соображать, не смыкая глаз вторые сутки подряд.

Он наделил свою жизнь тем, что теперь имело смысл. Он был кем-то. И рядом с ним находились люди, ради которых эльф был готов пойти на все, что угодно.

В какой-то степени, он дотянулся до своих собственных звезд.

И от этого, наконец, стало тепло и спокойно.

Эльф прикрыл глаза и не заметил, как задремал.

На его губах играла улыбка.