— Ярна!.. Ты уже вернулась, — виноватым голосом пробормотал Питер.

— Угу. А вы, я смотрю, времени зря не теряли… — заметила я.

У меня не было никаких прав на мага. Я не любила его и не должна была мешать ему налаживать своё счастье, и всё-таки у меня не было ни единого сомнения в том, что счастьем здесь и не пахло. Малисана всё ещё любила Криса, а Питер любил меня. Но если с его стороны подобный поступок мог быть попыткой жить дальше, то побудить Малисану на такое могло только одно из двух: желание заставить Криса ревновать или попытки причинить боль мне. И если Крису ревновать было незачем, то мне в самом деле стало не по себе.

Маг смущённо топтался на месте, не зная, что сказать, и тогда заговорила ученица Слышащей:

— Иди куда шла, — холодно велела она мне.

— Питер, на пару слов, — позвала я друга, но Малисана встала между нами.

— Он никуда не пойдёт.

— Он сам может решать, что ему делать.

— Так дай ему говорить за себя!

— Это ты сейчас не даёшь ему говорить!

Мы подошли друг к другу почти вплотную, и моя врагиня, стоящая двумя ступенями выше, с ненавистью глядела на меня сверху вниз. Мы мерились взглядами, и отблески фонаря, мелькавшие в её зелёных глазах, напоминали мне молнии, готовые испепелить меня в любой момент. Но я не собиралась сдаваться.

Малисана отвела взгляд первой, и только тогда Питер заговорил.

— Мы пообщались и нашли много общего между нами, — не глядя на меня, виноватым голосом объяснил он. — Мы оба любим тех, от кого не стоит ждать взаимности, так что мы подумали, почему бы нам не попробовать друг с другом?

— Да она просто пользуется тобой, чтобы досадить мне! — выкрикнула я.

— Мир не сошёлся на тебе клином, — немедленно отозвалась Малисана. — Не всё в нём происходит ради тебя.

И всё-таки в искренность её намерений я не верила ни на секунду. Я была злой и усталой после минувшего приключения с детворой, я уже много месяцев страдала от своей неразделённой любви, я терзалась от того, что не могла так же легко находить своё место в клане, как те, кто был рождён здесь, меня сводили с ума загадка Врат Рассвета и беспокойство за моих друзей. И теперь, когда тому из них, перед кем я чувствовала наибольшую вину, собиралась разбить сердце эта бездушная тварь, я поняла, что больше не могу терпеть.

— Питер, пойдём поговорим, — несколько более резко, чем стоило, попросила я.

— Оставь его уже, он и так настрадался, — немедленно вклинилась Малисана. — Пойдём лучше поговорим мы.

Такой разговор в моём нынешнем состоянии ни к чему хорошему привести не мог, и Малисана — хорошая или не очень, но слышащая — не могла этого не понимать. И тем не менее она звала меня, а значит, была готова.

Я оглянулась на Питера, взглядом спрашивая его, что он сам думает обо всём этом. Маг беспомощно мялся, чем только повысил уровень моего раздражения. «Принимать участие в решении своей судьбы он не собирается», — поняла я.

— Ладно, — согласилась я, пытаясь поджечь Малисану взглядом. — Прогуляемся в парк?

Ученица Слышащей чуть склонила голову, принимая моё предложение, и первой шагнула в нужную сторону. Она даже не оглянулась на Питера, чем окончательно убедила меня в том, что до мага ей дела нет. Тот же, осознав масштабы разворачивающейся перед ним трагедии, наконец-то выпал из ступора.

— Стойте! — крикнул Питер, догоняя нас. — Стойте.

Мы остановись и с недовольством посмотрели на него. Маг протянул ко мне руку, но я не позволила к себе прикоснуться.

— Ярна… — в отчаянии простонал Питер. — Не надо этого…

— Разве ты не видишь, что происходит? — горько спросила я его. — Открой глаза и позволь мне не дать тебе страдать ещё больше.

— Не надо, — попросил маг снова.

Если бы на его месте был Крис, он просто не позволил бы мне сделать то, что я собиралась сделать. Должно быть, потому я и полюбила Призрака и потому же не хотела его любить.

— Оставь нас.

— Иди домой.

Эти две фразы мы с Малисаной сказали одновременно, чем, очевидно, окончательно добили Питера. Я попыталась успокоить его:

— Всё будет хорошо. Мы просто поговорим.

Но это не помогло. Впрочем, маг действительно развернулся и направился в сторону их с Крисом дома, ничего больше нам не сказав, а мы двинулись к парку.

Мы шли в таком несвойственном ученице Слышащей молчании. Она не пыталась меня подколоть ни разу после того случая во время прощания с нашими охотниками, но я знала, что война не окончена. Похоже, как и я, Малисана решила вести боевые действия иначе, и теперь, глядя на её мрачное, серьёзное и решительное лицо, я поняла, что наша война более не забавляет меня, но даже немного пугает.

Проходили ли Финида и Марика через подобные изменения отношений? Я не знала, но в темноту ночного парка вошли не две девушки, соревнующиеся в остроте своих языков, а две раски, готовые сражаться за своё любыми средствами.

Едва ли Малисана спланировала нашу встречу. У неё не было при себе оружия, у меня, впрочем, тоже, если не считать посоха киирина, неизменно болтавшегося у меня на руке в виде браслета. Однако применять его в бою с противником, которого нельзя убивать, определённо не стоило. Откровенно говоря, я надеялась, что, пользуясь пустотой и тишиной парка, мы от души накричим друга на друга и на этом всё закончится, но я вовсе не была уверена, что смогу сдержать всё бушующие внутри меня чувства.

Всё в том же молчании мы добрались до центра парка. Поскрипывал под ногами снег, а сосновые ветви нависали над нашими головами, подобно лапам странных существ.

— Зачем ты делаешь это с ним? — спросила я, останавливаясь.

Малисана дёрнула ушами и, сделав особый упор на слово «ты», повторила мой вопрос.

— Я ничего с ним не делаю. Не моя вина в том, что я его не люблю.

— Ты даже не понимаешь, в чём твоя вина? — презрительно уточнила она. — Питер рассказал мне всё. Всё про тебя. И про Криса.

Я стиснула зубы, гадая, что мог напридумывать для ученицы Слышащей отчаявшийся влюблённый маг, а та, как-то странно сгорбившись, вдруг зло прорычала:

— Он никогда не будет твоим. Никогда! Или мой, или ничей, ты поняла? Он не вернулся ко мне только потому, что Фаина лишила его способности любить кого-либо. Ты не посмеешь тронуть моё, не посмеешь!

Волна её злости долетела до меня по миру духов, заставив всех немногочисленных мелких демонов взвиться в предвкушении. Я почувствовала, как дрожат от рвущейся наружу ярости мои руки.

— Крис уже был моим однажды. Когда он остался один, когда потерял всё, я была с ним рядом, я была близка ему, как никогда и никто! Я одна могу вернуть ему счастье. Я должна вернуть его себе! Ты мешаешь.

— Питер тут ни при чём.

Моя попытка встать на защиту мага получилась откровенно жалкой, и Малисана, ещё ниже пригибаясь к земле, процедила всё тем же рычащим голосом:

— Я разрушу всё, что тебе дорого. От тебя отвернутся все, а кто не отвернётся, будет страдать вместе с тобой! Ты будешь рыдать и молить о пощаде, но будет слишком поздно.

Никто и никогда раньше не напоминал мне безумную колдунью так сильно, как ученица Слышащей сейчас.

— Ты свихнулась совсем как Фаина! — прорычала я ей в ответ, тоже принимая удобную для начала драки стойку. — Но ты не можешь заставить меня страдать.

Зелёные глаза мелькнули бешеным блеском.

— Могу! Потому что я буду с Питером до той самой поры, когда Крис вернётся ко мне. Питер не поверит тебе, если ты передашь ему этот разговор, а Крис обязательно вернётся. Он не будет с тобой. Он никогда не полюбит ту, кто уже любит его!

Однажды в своём забытом прошлом я видела чёрное пламя. А может, и не видела, а чувствовала, как оно разгорается в моей душе, сжигая всё, чего касалось, совсем так же, как это происходило теперь. На что рассчитывала Малисана, отправляясь со мной в этот парк? Быть может, она хотела разозлить меня и нарваться на драку, чтобы потом прилюдно рассказывать, как я набросилась на неё? Ну и, конечно же, насладиться возможностью расцарапать моё лицо ногтями, иначе для чего она сняла свои перчатки?