- Вот как? А Том сказал, что у вас никого нет.

«Говнюк!» - подумала я, однако не сказала этого вслух.

- Том не может быть в курсе моей личной жизни. Вероятно, он что-то упустил. К тому же я ее не афиширую, - холодно улыбнулась я.

- Что ж, понял. Не буду вам более досаждать, - проговорил он, протягивая мне пакет.

- Благодарю вас, - ответила я и пошла к дому, строя на ходу планы мести.

- Не ожидала, что ты займешься грязным сводничеством! – воскликнула я, залетая в столовую, где сидел и читал газету Том, и бросила на стул пакет с покупками.

- Не понял? – поднял он глаза от Daily Telegraph.

- Ты сказал Фрэнку Мартину, что я свободна и ко мне можно подкатиться! Типа «она не откажет вам, будьте спокойны, у нее никого нет»! Да кто ты вообще такой, чтобы распоряжаться моей личной жизнью?!

- И в мыслях не имел, - невозмутимо проговорил он, вновь погружаясь в чтение газеты.

- Да что ты вообще знаешь обо мне?! – воскликнула я, возмущенная этим неприкрытым безразличием.

- По правде сказать немного, - сложил газету Том – очевидно, понял, что почитать ему здесь спокойно не удастся. – Никак не ожидал подобной реакции на невинное предложение.

- Невинное?! Ты считаешь предложение переспать невинным?! – от возмущения я едва подбирала нужные слова, потому что больше всего мне хотелось послать его исконно русским, великим и могучим.

- Ну, когда-то ты так не возмущалась по этому поводу. Не думал, что это заденет тебя сейчас, - ответил он, вставая из-за стола.

- Когда-то? – переспросила я, не совсем понимая, куда он клонит.

- Да. Когда-то в студии, перед гастролями в Америке, - объяснил он, стоя напротив меня и глядя прямо в глаза.

«В студии. Вот мы и вернулись к нашей излюбленной теме. Так вот, значит, как он воспринял это. Как обыкновенную неразборчивость! И целовал меня вчера тоже потому, что был уверен, что я не откажусь». Это был удар ниже пояса. Я почувствовала, что мне стало трудно дышать от боли, и захотелось сказать что-то обидное, чтобы он тоже почувствовал эту боль. А еще лучше ударить его наотмашь по лицу, чтобы на щеке проступили красные пятна, как отпечаток, как печать, каинова печать.

Но я не могла его ударить, не имела на это права. Да и что такое я могла сказать ему, чтобы обидеть. Он был неуязвим. Он же не любил. Он даже не понял, что меня так задело.

Я отвернулась, чтобы он не видел моих слез. В это время в комнату почти вбежал запыхавшийся Пит.

- Извините. На улицах ужасные пробки. Выехал всего на десять минут позже, а там уже не протолкнешься, - оправдывался он.

- Ну вот. А мы по твоей милости должны слоняться без дела. А к нашей Алисе начал клеиться Фрэнк.

- Ну, это он и без моей, так сказать, помощи сделал бы. Он давно уже на нее посматривает.

- Но ты предоставил ему идеальную возможность, - возразил Том.

- Довольно, - не выдержала я этого лицемерия. – Повод ему предоставили гораздо раньше, и сделал это ты!

И схватив со стула пакет, я вышла из столовой.

В тот день я больше не выходила из комнаты, даже на обед и ужин осталась у себя, несмотря на приглашения Ричарда и Пита. Сославшись на головную боль, я предпочла давиться шоколадками и йогуртами, предусмотрительно купленными в супермаркете. И после просмотра футбольного матча «Арсенал – Ливерпуль» отправилась спать.

Проснулась я посреди ночи от безумной жажды. Мне казалось, что если я немедленно не выпью воды, то просто умру. Из крана я пить не могу. Конечно, может, в Англии вода и нормальная, но еще со времени жизни в России меня приучили ни при каких обстоятельствах не пить воду из крана. И вот я встала, надела тапочки и, как была, в легкомысленной ночнушке, оставлявшей мало простора для воображения, спустилась на кухню, налила в стакан минералку и стала жадно пить. В этот миг мне послышался какой-то шорох и, оглянувшись, я увидела Тома. Сердце мое бешено заколотилось, я отвернулась, делая вид, что не заметила его, и продолжала пить. Но даже не глядя, я спиной ощущала его присутствие, слышала его дыхание, чувствовала жар, идущий от его тела. Мозг приказывал мне бежать прочь, но тело не слушалось, и я не могла сдвинуться с места. Вскоре, совсем как когда-то в студии, я почувствовала его руку, скользящую вверх по моему бедру. Сначала по внешней, а затем по внутренней стороне. Я вцепилась в стакан, словно в спасательный круг, и мне казалось, он вот-вот треснет под моими пальцами. Я почти не дышала, боясь отвлечься от передвижений его руки.

Все было совсем как тогда. Только на этот раз, когда его рука пошла вверх, я не стала сжимать ноги, а наоборот, раздвинула, позволив ему трогать меня. И когда его пальцы оказались внутри, я наконец смогла с шумом выдохнуть и поставила стакан на стол. Все так же, не поворачиваясь к нему, я нащупала рукой его член, твердый, горячий, и обхватила его пальцами. Он приник к моей шее, наше дыхание смешалось, и я повернула к нему лицо, чтобы слиться в поцелуе, но тут… Я закричала. Потому что это уже был не Том. Это был Мэрилин Мэнсон, о котором Фрэнк Мартин рассказывал сегодня за завтраком. Я закричала еще раз и… проснулась.

Я была вся в поту. Меня бил озноб. Да ещё этот сон. Он был такой реальный, что я вся промокла. С чего это мне приснилось? Том никогда не проделывал со мной ничего подобного пальцами. «И теперь едва ли проделает», - с тоской подумала я, вспомнив наш утренний разговор.

А еще я с ужасом поняла, что безумно хочу пить. Но ничего - у меня есть бутылка минералки. Вот она. Совершенно пустая. Выбора нет – надо спускаться вниз, на кухню. Однако я решила не рисковать и на всякий случай надела поверх рубашки длинный свитер, в котором ходила по дому. Он доходил мне почти до середины бедра и скрыл под собой мою ночнушку, которая, как и в моем сне, оказалась довольно легкомысленной.

Стараясь не шуметь, я спустилась по лестнице, зашла на кухню, включила свет и увидела…Тома, который сидел на подоконнике и курил.

- Я… Я вода, - сказала я, совершенно ошалев от увиденного. Но почувствовав по его удивленному взгляду, что сказала что-то не то, поправилась:

- То есть я воду взять хочу… я… пожалуйста, - добавила я, чувствуя себя совершеннейшей идиоткой.

- Вода здесь, - указал Том на стол, где стояла минералка.

- Да? Спасибо, - ответила я, схватила бутылку и уже готова была бежать прочь, когда за спиной раздался его голос.

- Алиса.

Боже, в нем была такая сексуальная хрипотца! Что он делает со своим голосом, чтобы он так потрясающе звучал? Что он делает? Он же погубит меня!

- Нам надо поговорить, - продолжил он, не догадываясь о моих терзаниях.

- Да, босс, - повернулась я к нему, прижимая бутылку к груди, словно она была мне родной. – Вы недовольны моей работой?

- Нет, с чего ты взяла? – горячо возразил он, подходя ближе. – Как я могу быть недоволен твоей работой?

- Но помнится, вы как-то высказали мне недовольство по поводу моих опозданий и еще кое-чего. И вы были правы, я действительно не совсем хорошо справлялась со своими обязанностями, - ответила я, отступая назад и изо всех сил стараясь не думать, как притягательно звучит его голос.

- Алиса, забудь обо всем, что я тебе когда-то говорил. И особенно прошу тебя забыть о тех словах, что я сказал тебе сегодня утром.

- Вы имеете в виду слова о моей неразборчивости? – старательно изображая безразличие, уточнила я

- Пожалуйста, не повторяй этого. Сам не знаю, почему я сказал это. Вернее, знаю. Я злился. Был зол на себя, что не могу выбросить тебя из головы, на тебя, что не впустила меня прошлой ночью, хотя я целый час лазил по ванной в поисках этой гнусной сороконожки! – Том, отчаянно жестикулируя, ходил по кухне, а я стояла, смотрела на него во все глаза и никак не могла поверить собственному счастью, тому, что мужчина моей мечты, всегда такой холодный и сдержанный, теперь открыто говорит о своих чувствах ко мне, мучается у меня на глазах. А ведь еще полчаса назад я была уверена, что он ненавидит и презирает меня.