-Шарлотта! - Томас приближался к супруге и привлек её внимание. Она обернулась к мужу на мгновение, а потом снова взглянула на холм, однако… теперь там никого не было. -Что ты тут делаешь одна? - спросил баронет.
-Я решила прогуляться… - растеряно проговорила она в ответ, приходя в себя после увиденного и умолчав об этом. Томас приобнял её и увел из сада. -Томас, - начала Шарлотта, - мне нужно поговорить с тобой очень серьезно.
-Эм… Думаю, сейчас не самое подходящее время, Шарлотта. Может нам сделать это вечером?
-Нет, не уклоняйся, прошу. Я просто хочу спросить: в вашем доме кто-нибудь умирал?
-Это глупый вопрос, - усмехнулся Томас, помолчав несколько секунд. -Этому дому сотни лет, многих его хозяев уже нет в живых.
-Я не об этом. Кто-нибудь умирал насильственной смертью? - настойчиво продолжала Шарлотта.
-Хозяин Шарп, нужна помощь! - прокричал кто-то из рабочих.
-Шарлотта, мы поговорим вечером, хорошо? - Томас оставил жену, подарив ей ложную, а может и не напрасную надежду на вечернюю беседу, и вернулся к работе. Девушка не захотела возвращаться в дом, несмотря на то, что её руки почти заледенели, а лицо было румяно от мороза, но она знала, что внутри дома она не согреется, а только ещё больше замерзнет в одиночестве, поэтому решила посидеть на скамье, неподалеку от крыльца. Книга стала ей лишь временным развлечением, но в памяти из прочитанного ничего не оставалось, и, чтобы вникнуть в происходящее на страницах, Шарлотте приходилось перечитывать некоторые моменты по два раза. Шум комбайна то утихал, то снова начинал громыхать, и Шарлотта уже не замечала его, уже привыкла и даже и пропустила тот момент, когда механизм отключился на длительное время, в течение которого к ней вновь вернулся супруг. Он сел на скамью рядом с ней и крепко прижал её к себе, укрывая в своих объятиях от холода. Она же прижалась к нему, уткнулась в его одежду, пропахшую глиной, но нисколько не отталкивающую, и впервые за последние часы ощутила невероятное тепло и спокойствие. Вот если бы ничто не тревожило их в их счастье, если бы не было этих ужасающих вещей, творившихся в их доме, если бы у них наконец сложилась дружная семья… Но все это почему-то сейчас было так далеко от них, и только в такие моменты можно было почувствовать себя по-настоящему счастливыми.
-Ничего не получается… - вздохнул Томас мучительно, прислонившись губами к макушке жены и одаривая горячим дыханием. -Машина не заработает, а я просто не хочу признавать этого… Из меня вышел никчемный специалист, и с этим надо смириться.
-Не говори так, Томас! - встрепенулась Шарлотта.
-А зачем скрывать очевидное? Я привез тебя в это Богом забытое место, в практически разрушенный дом, лелея в своем сердце пустую надежду на счастливый исход, но все идет в пустую. Мечтатель-неудачник - вот кто я!
-А для меня ты - целая жизнь! Никогда нельзя сдаваться, Томас. Мы теперь вместе, а вместе мы справимся. Втроем мы восстановим поместье, мы все вернем, - воодушевленно говорила Шарлотта с уверенностью, которую ей хотелось внушить и мужу. Она была удивлена тем, что после всего случившегося все ещё желает вернуть Аллердейл Холлу прежний облик, а не покинуть его навсегда.
-Ты даже не представляешь, как бы я хотел привезти тебя во дворец, каким когда-то был Аллердейл Холл, несмотря на ужасные недостатки его хозяев…
-О ком ты?
-Да так, неважно… Нам нужно успеть закончить работу до наступления холодов и метелей. Сегодня воздух страшно морозит, совсем скоро, боюсь, что уже завтра полетит снег. Рабочих придется распустить, работу прекратить, а поместье оставить…
-Томас, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь нам всем, - произнесла девушка и потянулась к супругу за поцелуем, который он с удовольствием ей подарил.
-Я отослала поверенному письмо, когда мы были в Лондоне, с просьбой поскорее перевести все мои деньги на твой счет. Думаю, совсем скоро он пришлет мне документы для подписи, - сказала Шарлотта, не увидев и даже не подозревая о том, как изменилось лицо Томаса, глаза наполнились тревогой. Он отстранил жену от себя и пристально посмотрел ей в глаза.
-Шарлотта, эти деньги принадлежат тебе, - заявил баронет.
-Томас, мы - одна семья, и теперь эти деньги должны помочь нам наладить нашу жизнь. Нам, а не мне, - заключила Шарлотта.
Поздним вечером Томас Шарп застал свою сестру в её комнате. Девушка, распустив свою черную длинную косу, сидела на широкой постели, устланной бархатным покрывалом, таким же черным, как и её волосы, как и эта наступившая ночь. В комнате царил мрак, Томас не помнит, чтобы здесь хоть иногда горели свечи или лампы, хотя все этого было в достатке в комнате сестры, но все это пылилось на своих местах и оставалось нетронутым. Люсиль будто нарочно избегала такого света, сторонилась его, ненавидела, ему она предпочитала холодный блеск бродящей по ночным небесам луны, который и являлся единственным источником света здесь, он падал сквозь единственное круглое окно над кроватью, освещая хозяйку комнаты. И Томас видел, что это по-настоящему прекрасно. Лунный свет был так к лицу его сестре, это всегда делало её особенной женщиной в его глазах, такой он помнит её с детства, такой была только она.
Девушка, облаченная в свое ночное платье, что оголяло её стройные плечи и ключицы, рассматривала танцующего на её ладони черного мотылька. Сестра не обратила внимания на мужчину, но уже знала, что он здесь, так нерешительно проходит в её комнату.
-В чем дело? В детстве ты буквально забегал сюда, Томас, а сейчас крадешься, как вор, - проговорила Люсиль, не сводя глаз с мрачного насекомого, который продолжал свой танец, хлопая крупными крыльями.
-Детство уже давно кончилось, Люсиль, - угрюмо ответил Шарп, невольно бросая взгляд на стол, где лежала связка ключей от комнат Аллердейл Холла.
-Но ты по-прежнему мой брат, а я - твоя сестра, и мы должны защищать друг друга, как когда-то клялись в детстве. Или ты хочешь отказаться от своих слов?
-Я никогда не откажусь от своих слов. Никогда, - твердо сказал Томас, оскорбленный такими сомнениями сестры в его любви. -Люсиль, я прошу лишь, чтобы ты оставила Шарлотту в покое. То, что произошло с ней за эти два дня, не случайно. И ты, и я знаем об этом.
-Она охотно заходит в комнаты, в которые нельзя заходить, и охотно открывает двери, которые нельзя открывать. При чем же здесь я? - девушка вскинула на брата удивленный взгляд.
-Это доведет её до безумия. Она не должна знать, а ты заставляешь её окунуться в прошлое. Зачем тебе это?
-А что ты хочешь от неё?! - Люсиль отмахнулась от кружащегося у её ладони мотылька, отбросив его в сторону, словно надоевшего слугу. Она резко встала с постели и устремила на Томаса яростный взгляд, который ничуть его не испугал. -Зачем она тебе нужна? Что она может тебе дать, кроме денег? Она такая же, как и Изабель, как и Энола. Ты приложил такие усилия, чтобы заставить её выйти за тебя замуж, чтобы привести её в этот дом, но для чего? Для чего все это, Томас? - её зеленые глаза искрились и, казалось, вот-вот вспыхнут ярким пламенем. Только несдержанный гнев читался на её лице, он уродовал её красоту, он уничтожал и портил её. Даже эти шрамы - один из которых был у левого виска, а второй над губой - не наносили вреда её изумительной внешности. Гнев был её самым глубоким шрамом - шрамом её души.
-Неужели нам было плохо вдвоем, Томас? - девушка смягчилась и положила горячие ладони на щеки мужчины, с мольбой заглядывая в его глаза, которые оставались к её трепету безразлично холодными.
-Люсиль, я клянусь, что никогда не оставлю тебя. Разве я хотя бы однажды давал тебе повод думать так? - он вдруг горячо взял её ладони в свои и каждую из них прислонил к своим губам. -Сестра моя! Я люблю тебя все так же сильно и буду любить до самого последнего моего вздоха. Но и Шарлотту я тоже люблю, она - моя жена. Она не такая, как Изабель или Энола. Она внесла свет в этот дом, в мою жизнь, и в твою внесет, если ты позволишь. Не уничтожай её…