-Кто здесь? Постойте, мисс, - Шарлотта рискнула сделать шаг вперед и, не заметив этого, наступила прямо на кровавый след. Песик Люсиль уже давно умолк, кажется, он и вовсе покинул комнату или спрятался где-нибудь, однако Шарлотту здесь все ещё удерживало до ужаса пугающее любопытство, которое постоянно становится виновником её бед. Этот раз не стал исключением. Она все шла, каждую секунду страшась увидеть нечто, и эта секунда была все ближе… Когда девушка, наконец, завернула за стеллаж, перед ней возникло кресло, в котором сидела худощавая женщина, спрятавшая лицо в ладонях. Она была неподвижной, лохмотья её платья словно постоянно колыхал неощутимый ветер, а она все сидела в задумчивой и отчаявшейся позе. Шарлотта долго смотрела на неё, и вдруг голос дрогнул:
-М-Мисс…
Женщина резко уронила руки и медленно подняла голову, уставившись прямо на Шарлотту. Теперь та могла разглядеть её безобразное, искривленное лицо, полуоткрытый рот с окровавленными, выпирающими зубами, высохшие скулы и спутавшиеся волосы. Все, что могло говорить в ней хоть о малейшей частички жизни, так это глаза, наполненные грустью и одновременно гневом. Странное существо начало хныкать и страдальчески убиваться рыданиями, и вот наконец закричало в истерике, дергая за веревку изо всех сил, которая петлей обвязала шею. Вконец оно поднялось со своего места и направилось прямиком к Шарлотте, и та с едва не остановившимся от страха сердцем рванула назад. Позади себя она все ещё слышала ужасающие, заглушающие крики, и ноги её сами ускоряли ход. Она потеряла выход, она запуталась в этих библиотечных лабиринтах, прячась то за одним, то за другим стеллажом, она искала дорогу назад, каждую секунду ожидая, что сейчас руки этого существа схватят её. Крик усиливался и сводил с ума, а потом вдруг резко прекратился, и в ту же секунду, заворачивая за очередной стеллаж, Шарлотта упала в чьи-то руки. Уронив подсвечник, что моментально потух, она не разобрала во тьме, кто удерживал её.
-Отпусти! Нет! Отпусти меня! - она била неизвестного руками, пытаясь вырваться, и кричала.
-Шарлотта, успокойся. Это я, слышишь? Это я - Томас. Послушай… - он кое-как вытащил её в коридор, где в окно светила луна и хоть как-то озаряла помещение. Шарлотта узнала Томаса с облегчением, она тут же успокоилась, поняв, что теперь в безопасности, однако сердце её все ещё неимоверно быстро колотилось.
-Томас… Томас, - зашептала она. -Томас.
-Тихо-тихо. Что произошло? - он пригладил её по волосам, уткнувшуюся в его грудь и крепко обнявшую его плечи, теснее прижавшуюся к нему.
…Треск огня в камине, мягкий свет свечей в спальне, теплые руки поглаживают её ладони у себя на коленях, плед укрывает плечи, а голубые глаза супруга с глубоким волнением смотрят на её наполненное страхом лицо, на застывшие слезы и дрожащие губы.
-Дорогая, что случилось? Ты можешь мне рассказать? - осторожно спрашивает Томас жену.
-Здесь что-то живет… в этом доме, - отозвалась девушка охрипшим голосом. -Я видела женщину, она словно состояла из костей и крови. Я видела её своими глазами. Мы смотрели друг на друга там, в библиотеке. Томас, что это? - с мольбой в глазах Шарлотта взглянула на супруга, но он не знал, что ей отвечать. В его голове бились противоречивые мысли, словно стая птиц в одной огромной ловушке, и он никак не мог выбрать ту самую птицу, которая нужна, единственную, и наконец выпустить её на свободу.
-Шарлотта, ты просто переволновалась…
-Нет же! Нет, пойми! Мне это не приснилось. Неужели ты не слышал её крика? Она так сильно кричала, этот крик должен был слышать весь дом.
-Нет, я ничего не слышал. Абсолютно ничего, - Томасу было легче сказать эти слова, ибо это было правдой.
-Но как же! Этого не может быть…
-Шарлотта, ты должна успокоиться. Мало ли что могло привидеться в темноте, забудь. Этого больше не повторится, просто ты все ещё на эмоциях, никак не привыкнешь к новому месту.
-Или оно ко мне…
-Как бы то странно не звучало, но ты права. Этот дом как будто живой, и ему тоже следует привыкнуть к тебе, - Томас прижал супругу к себе, обнимая за плечи.
Внезапно где-то наверху со стремительным скрипом и грохотом захлопывается какая-то дверь. Шарлотта вздрагивает, и Томас поднимает голову, прислушиваясь, но ни один мускул на дрогнул на его лице, а голос с полнейшим спокойствием сказал:
-Это ветер хозяйничает. Сквозняки залетают сквозь щели и закрывают отворенные двери.
Томас и Шарлотта просидели довольно долго перед сном возле камина. Девушка успокоилась рядом с супругом, в его обществе и объятиях, даже забыла о том, что приключилось с ней вечером. Он занимал её какими-то разговорами, рассказывал о своем главнейшем изобретении, которое, по его словам, изменит всю их жизнь совсем скоро, а после беседа пошла о картинах, которые Томас увидел на столике. На них был изображен Аллердейл Холл во всем своем великолепии. Наверное, таким этот дом Томас только мечтал вскорости увидеть. Он был отстроен и бесподобен.
-Когда-нибудь он станет таким, я обещаю, - сказал он жене, поцеловав её в губы.
========== Не уничтожай её… ==========
Очередная ночь начала свой отсчет. Снова она покрыла собою холодный и такой суровый Камберленд, а вместе с ним под её мрачной и непроглядной тенью, словно под теплым, пуховым одеялом, скрылся и Аллердейл Холл.
Шарлотта уснула, устроившись на плече Томаса, и от былого страха не осталось и следа. Эта ночь обещала быть спокойной, ведь рядом он. Его рука так крепко обнимает и ни за что не позволит причинить ей боль, она греет гораздо больше, чем одеяло или огонь в камине даже в таком леденящем кровь доме, как этот.
Мимо проплывали нечеткие сны, все куда-то неслось и не могло остановиться, а Шарлотте же казалось, что даже во сне она молила Бога не дать ей проснуться до утра, завлечь её самым красивым и счастливым сном, таким, из которого бы не хотелось выходить, таким, из которого бы вывести смог только луч солнца или поцелуй супруга. Тем не менее чуткость сна была настолько хрупка, что девушка пробудилась от того, что собачонка Люсиль внезапно появилась в комнате и дала знать о своем присутствии топотом лапок. Шарлотта Шарп распахнула глаза и встретилась с темной комнатой. Безобидный шорох, издаваемый собачонкой, заставил её вмиг подумать о страшном монстре, который сейчас стоял у изголовья кровати и наблюдал за мирно спящими супругами. Испугавшись куда больше за Томаса, чем за саму себя, Шарлотта быстро обернулась и легко выдохнула, когда никого не обнаружила позади. И только симпатичный папийон смирно сидел на ковре и, словно чего-то ожидая, смотрел на неё.
-Что ты тут делаешь? - шепотом спросила Шарлотта, недоуменно сузив глаза. Она испугалась, что неразумный пес сейчас подаст голос и разбудит Томаса, однако тот молчал и все с тем же ожиданием взирал на новую хозяйку дома.
Вдруг из коридора донеслось пение. Только сейчас, переведя взгляд на дверь, миссис Шарп обнаружила, что она распахнута, поэтому так отчетливо был слышен женский, приятный голос, который напевал протяжную и нежную колыбельную. Тьма сгустилась за пределами спальни, как и в её стенах, но там явно кто-то не спал. Кто же?
Шарлотта различала почти каждое слово поющей, но смысл ускользал. Странная, до боли знакомая колыбельная, словно отголосок из давно ушедшего прошлого, которое теперь можно видеть лишь в своих воспоминаниях, она лилась из коридора и как будто с помощью неизведанной, но очень действенной магии заставляла идти на звук. Шарлотта посмотрела на Томаса, который все так же мирно спал. На его лице воцарилась серьезность, сердитая складка залегла у переносицы, однако Шарлотта понимала, что ничего не тревожит её мужа и сон его крепок, настолько, что он даже не ощутил исчезнувшую тяжесть её головы с его плеча и то, как Шарлотта выскользнула из постели. А песня все не прекращалась…
Голос поющей манил за собой, зазывал зачарованную слушательницу ближе, чтобы та могла в полной мере насладиться великолепным голосом. Шарлотте вновь путь осветили три свечи, и она направилась в неизвестном направлении, в след за этой поющей. Игривая собачонка Люсиль поплелась за ней, но Шарлотта не обратила на неё никакого внимания. Оказавшись за пределами спальни и теперь выделившись из тьмы холодных коридоров, девушка начала прислушиваться, чтобы понять, откуда же конкретно доносится плавная колыбельная. Взгляд её бегло осмотрел то, что смог разглядеть в кромешной тьме, но источника пения поблизости не было. Голос, казалось, перемещался сам по себе, переходил из угла в угол, метался от стены к стене, при этом не теряя своей нежности. Наконец он отдалился и теперь раздавался на втором этаже, в дальних коридорах.
