***

Карин уселась на больничной кушетке подле Конан, чья опущенная голова символизировала поражение.

— Выкарабкалась, — заключила измазанная в крови Сакуры Узумаки.

Хаюми, испытывавшая чувство вины за случившееся, подняла голову и с надеждой спросила:

— А ребёнок?

Карин однозначно кивнула и сказала:

— Его тоже спасли, — а затем вытерла со лба кровь и посмотрела на кровавые медицинские перчатки. — Какой-то кровавый ад. Она столько крови потеряла… ужас. Литр донорской в неё влили.

— Слава богу…

Узумаки важно, даже с капелькой осуждения, глянула на Хаюми и строго спросила:

— Ты знала?

— Только в последний момент догадалась. А до этого — нет. Никто, видимо, не знал.

Взгляд Карин смягчился.

— Дура, — горячо выпалила девушка. — Из-за её глупости она могла смело на тот свет отправиться.

— А какой срок?

— Почти два месяца. Я так полагаю, никто ни сном ни духом?

— Получается, что так, — пожала плечами Конан. — Я… наверное, нам стоило Учихам обо всём рассказать, а не играть в молчанку и не увозить её в соседнее крыло, подальше ото всех…

Карин размяла шею, повертев ею в разные стороны, и сняла с рук окровавленные перчатки, бросив их в мусорное ведро рядом. У неё был уставший, тусклый взгляд.

— С чего мы вообще начали весь этот спектакль? — снова спросила, скорее, саму себя Конан.

— Потому что молчанию Сакуры были определённые причины. Возможно, глупые, как и она сама, но причины. А мы, как женщины, чуем такие вещи и… как бы помягче… сказать…

— Защищаем и поддерживаем друг друга?

— Да, — одобрительно закивала головой Узумаки, удовлетворённая подходящими словами. — И из-за этой женской солидарности я, чёрт возьми, отставила моего любимого братца загибаться под скальпелем другого хирурга.

Несколько долгим минут они сидели в полной тишине.

— И что теперь будет делать со всем этим враньём? Как объясним другое больничное крыло и молчанку?

— Ничего, — повела плечами Карин. — Будем врать дальше. Скажем, что у неё, действительно, была косвенно ранена бедренная артерия и… скажем, давление поднялось… и температура… короче говоря, напишу какую-нибудь заумную хрень, поверчу у них перед глазами и заберу. Наклею большой-пребольшой пластырь на её бедро, чтоб отодрать было невозможно, и сотрём память у всех, кто её сейчас оперировал.

Девушки засмеялись.

— А с другим больничным крылом что делать будем? — спросила Конан.

— Скажем, что все другие реанимации битком забиты.

— У тебя всё так просто.

— Так и должно быть.

Хаюми снова посмотрела на Карин.

— Тест на отцовство сделала?

— Да, — нахмурилась Узумаки. — Взяли кровь у эмбриона, и… Я проверять не хотела — была уверена, что отец — Саске, но…

— Господи, — только и выдохнула Хаюми, потеряв веру в Сакуру.

— Это не наше дело. И не наши игры. Не знаю уж, что в голове у этой безумной учиховской цацы, но, случись такой стресс ещё разок, она точно потеряет и ребёнка, и свою жизнь.

***

— Ущерб колоссален. Чёрный Дворец практически сравняли с землёй. Выстояла только Улица Мракобесия, половина Пристанища и Башня Морфея, — тихо говорил неизвестный Сакуре голос за дверью больничной палаты.

— Людские потери? — ещё тише спросил Итачи, словно бы это было секретом.

— Минимальны, к счастью. Поначалу вас застали врасплох, но буквально через час практически все Сенджу были убиты или откинуты назад.

— Хорошо…

— А что делать с Изуми Учихой? — спросил второй, более грубый голос.

— Похоронить на семейном кладбище.

— А мексиканский барон против не будет?

— Нет, — нехотя отозвался Итачи. — Он умер на днях. Всё имущество переписал на меня. Его, кстати говоря, тоже на семейном кладбище вместе с женой и дочкой схороните и… Мей Теруми туда же, куда-нибудь недалеко от них.

— Как скажете. Ещё приказы будут? — снова первый голос.

— Объявите боевую готовность. Холодная война отменяется. Скоро приступим к военным действиям. Давно уже пора…

— Хорошо, доложу о вашем решении немедленно, — важно отозвался второй голос.

Приглушённые звуки шагов в направлении Сакуры, и вскоре скрипучая дверь перед её носом распахнулась. Из больничной палаты вышли два высоченных человека, доныне незнакомые Харуно. Тем не менее её незнакомцы прекрасно знали, вежливо откланялись и исчезли за ближайшим поворотом.

— Подслушивать нехорошо, — по-доброму сказал Итачи. — Заходи.

Сакура, неуклюже пошатываясь, держась за штатив капельницы, зашла в палату и плотно закрыла за собой дверь. Ходить на содранных в мясо ногах было все ещё больно, но она справлялась.

— Кто это был? — тут же спросила она, усаживаясь на койку бессознательного Нагато.

— Заместители Узумаки, — дал лаконичный ответ старший Учиха и снова устремил хмурый взор на своего друга.

Сакура последовала примеру Итачи.

— Почему он не выходит из комы?

— Потому что произошло кровоизлияние в мозг. Еле откачали, но, как следствие, кома.

Да уж, быстро пришедшей в себя дурнушке Узумаки мог только позавидовать. Харуно коснулась холодной руки Нагато и крепко сжала её в своей.

— Ему холодно, — обеспокоенно проговорила она. — Нужно сказать медсестрам, чтобы они либо обогреватель включили, либо побольше одеял принесли.

— Точно… — рассеянно отозвался Итачи.

Несколько долгих минут они молчали.

— Как остальные?

— Они тебя разве не навещают?

— Навещают, — призналась Харуно. — Но записки, письма и подарки живого общения не заменят.

— Они сейчас очень заняты, Сакура. Все, кто может ходить, ходят.

— Тогда почему я всё ещё здесь? — возмущённо оскалилась дурнушка.

— Потому что ты до сих пор с капельницей ходишь!

— Я… — выпалила на эмоциях Сакура, но тут же замолчала. О том, что Карин Узумаки, сестрица Нагато, спасала жизнь Харуно и жизнь малыша внутри неё, лучше вообще никогда не упоминать.

— Как ты могла не сказать об этом Итачи и Саске?! — огрызалась девица, тряся Сакуру за плечи. — Почему ты этого не сделала?!

И Харуно на тот момент даже ответить было нечего. Она вымолила её о помиловании и упросила не говорить о её маленьком секрете.

— Я ничего никому не скажу, но в следующий раз убиваться над тобой не стану. Имей в виду, что ещё один такой стресс станет губительным и для тебя, и для твоего ребёнка. У тебя слишком слабый организм, чтобы выносить такие стрессовые нагрузки, будучи беременной. Сдохнешь — так сдохнешь, — вынесла свой вердикт Карин и гордо удалилась, оставив Сакуру одну со своим кошмаром наяву.

И сейчас, когда всё, казалось бы, в порядке и ей необходимо выбраться на волю, на свежий воздух, домой, в Мортэм, дурнушку связали по рукам и ногам. С той же самой капельницей она может и по дому расхаживать, но не тут-то было! Карин делает вид, что ищет причину странного приступа, но на деле попусту удерживает Харуно в больнице, чтобы та совсем не лишилась жизни. Узумаки была по натуре своей жёсткая, но до безобразия добрая и заботливая личность, которая не даст беременной девушке со слабым организмом наживать себе проблемы на пятую точку.

Про то, что знает ещё и Конан, Харуно понятия не имела.

— Что — ты? — строго спросил Итачи, возвращая девушку в реальность.

— Ничего, — насупилась Сакура, понимая безысходность ситуации.

— Не дуйся, у меня есть для тебя задание, карапуз.

Харуно взбодрилась.

— Верни Нагато к жизни. И как можно быстрее. Он нам позарез как нужен. Обещаешь?

— Обещаю, — важно кивнула Харуно.

— А теперь иди: тебя в холле Саске уже полчаса дожидается, — улыбнулся старший Учиха.

Сакура аккуратно соскочила с койки на пол, ещё разок глянула на Нагато, обняла напоследок Итачи и, как неваляшка, побрела на первый этаж местной областной больницы.

========== Глава XXIV. Часть 1. ==========

Итачи барабанил пальцами по столу и задумчиво рассматривал перед собой листок бумаги. Его тёмные глаза апатично бегали по строчкам с удручающим содержанием и время от времени превращались в стёклышки. Сомнения его не одолевали, но вот одно тревожное чувство крепко сжимало его грудь и не давало покоя бедному потомку Учих. У него голова шла кругом от страшных подозрений. Как же брюнету хотелось оставить этот вопрос без конкретного решения и отдать этот отчёт в руки Случая — пусть сам всё решает и отдаёт приказы.