Ну, а пока что незамеченная виновницей торжества шатенка стояла по правую сторону от неё в паре с Итачи. Высокая, тоненькая, красивая до безобразия и в этом плане затмевающая Харуно. Карие глаза истинной аристократки; пухлые губы, обведённые красной, вызывающей помадой; беленькая ручка, легко вздымавшаяся вверх с первой же мелодии жаркого мортэмовского танго.
Сакура соскочила с одного носочка на другой, сделала изящный поворот вокруг себя и устремилась в объятия своего брюнета. Они закружили по кругу, меняясь местами, обмениваясь прикосновениями. Следующая часть танго требовала обмена партнёрами, и Харуно угодила в крепкие руки Кисаме Хошигаки.
— Сегодняшний день принёс тебе какую-никакую радость, Сакура-чан? — спросил он, усмехнувшись.
— Безусловно.
— Твоё лицо говорило совершенно иное.
— И что же говорило моё лицо? — задорно спросила Сакура.
— Я не разобрал, что твоё личико там бубнило себе под нос, но могу сказать точно, что выглядело оно так, словно ему говна не дали! — и мужчина весело усмехнулся.
Харуно звонко засмеялась, и смех утонул в громкой музыке живого оркестра.
— Ох, Кисаме-кун, когда-нибудь ты будешь скучать по моему лицу, помяни моё слово, — всё по-прежнему заливалась дурнушка, что Кисаме было только в радость.
— Ну, не обольщайся, деточка.
Сакура сделала поворот вокруг себя, затем взмыла на целых два фута над землёй, не без стараний Хошигаки, и, следуя капризам танца, задержалась у его бледно-синего плеча с несколько секунд.
— И по мне ты тоже будешь скучать, — шутливо шепнула Сакура, соскочила с его рук и следом же была подхвачена Пейном.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась дурнушка, чем вызвала у рыжеволосого мужчины шок.
— По-моему, танец не должен сопровождаться разговорами, — важно проговорил он.
— А, по-моему, ты зануда! Но даже такого зануду, как ты, я всё равно люблю!
И Харуно исчезла, растворившись в руках другого партнёра. Пейн, ошарашенный произошедшим, на секунду растерялся и едва не испортил танец. Он блуждал от одной партнерши к другой, пока не наткнулся на очаровательную Конан.
— Что-то случилось? — подруга сразу увидела в глазах Пейна неоднозначное смятение.
В ответ он только украдкой глянул на Сакуру, кружащую в танце с Куро Зетцу.
— Понятно, — устало протянула Конан, сморщив носик.
Она недолюбливала Харуно, но ещё больше она недолюбливала идею с прятками. А потому синевласка старалась думать об отвлечённых вещах и коротать время в мыслях о том, что совсем скоро она покинет Чёрный Дворец, а вместе с тем и своего возлюбленного, который уже второй раз к ряду выбирает кого угодно, но не её.
Изуми Учиха была ей даже отвратнее Сакуры Харуно. Последняя хотя бы не принадлежала к знатному роду, не была выходцем из аристократичной семьи и не могла дать фору Конан. Так синевласка до недавнего времени тешила своё самолюбие, но теперь пребывала в полном недоумении и апатичном состоянии безысходности.
А Сакура всё кружила по кругу, сменяя одного своего знакомого на другого, пока не добралась до Итачи. Он подхватил её, как подхватывает ветер пёрышко, и, по правде говоря, был счастлив её временной компании. Дурнушка оказалась единственным его радостным событием за весь день.
Учиха скучал по ней, несмотря на изысканное мексиканское общество и знакомство со своей невестой. Красивая, милая и, как оказалось, далеко не пустышка, Изуми ему очень понравилась, хоть сердце и изнывало в тоске по Харуно. Он отчасти был доволен таким раскладом событий. Как говорится, убил двух зайцев одним выстрелом. Идеальная для него девушка пошла в комплекте с выгодной сделкой. Однако… Итачи не мог променять свою первую любовь на кого-то другого, кто пусть даже в тысячу раз лучше.
Он улыбнулся ей, а она ему. Они сделали ещё пару выпадов и разбежались, как в море корабли.
Ох, если бы он только знал, что его любимая и, как ему кажется, недосягаемая дурнушка вынашивала его сына. Если бы он только знал об этом…
***
Этой ночью Саске решил остаться в Башне Морфея с Сакурой. Некогда это была его с братом башня, а спальня, которую благополучно заполучила любовь всей его жизни, принадлежала никому иначе, как ему. Все приготовления к празднику были завершены, поэтому теперь он мог хорошенько выспаться, с храпом, смакуя каждое мгновение, каждую минуту своего дражайшего сновидения, а не тихонько дремать, облокотившись о косяк двери или собственную руку, сидя за столом и подписывая приглашения для очередного гостя.
В предвкушении страстной ночи, когда они с Сакурой, наконец, разделят небольшое, но уютное ложе, Саске насобирал ароматических свеч, захватил из столовой бутылку вина 1936 года. Он приложил немало усилий, чтобы превратить спальню убийцы в пристанище романтики и любви.
Выходя из ванной, где она потратила просто грандиозное количество времени на отмывание лица от тонны косметики и на рассматривание своего слегка вздутого живота, девушка смутилась посильнее, чем в обед, когда ей развязали глаза, и она узрела перед собой толпу незнакомого ей люда.
— Боже… — выдохнула она, прекрасно понимая намёки своего молодого человека.
— Это всего лишь я, — усмехнулся брюнет, включая проигрыватель с музыкой. Комната наполнилась бархатным голосом потрясающего исполнителя. Медленная мелодия подначивала отпустить ситуацию, перестать думать о наболевшем и попросту отдаться танцу и любви. Хотя бы на одну ночь…
Сакура натянуто улыбнулась и протянула возлюбленному руку. Саске притянул её ближе, ладонью накрыл её беленькую ручку, а свободной мягко обхватил тонкую талию. Они закружили в медленном танце, покачиваясь из стороны в сторону. Иногда Учиха отрывал уставшую дурнушку от себя, и та кружилась на носочках, держась ладошкой за кончики его длинных пальцев.
Брюнет заряжал Харуно отличным настроением. Жалящие мысли присмирели и успокоились. Улыбка стала менее вымученной, а в зелёных глазах появился безмятежный лучик добра и лёгкой эйфории. Вечер сулил прекрасное окончание, пока Саске не начал этот бестолковый разговор…
— Хочешь хорошую новость? — ох, если бы эта новость таковой и была…
— Конечно!
— Итачи женится, — выдал брюнет с лёгкой улыбкой на устах, искренне полагая, что эта весть порадует треснувшее буквально в секунду сердце дурнушки. — Правда, это секрет. Итачи хотел рассказать обо всём на прощальном банкете, который должен состояться через пару недель.
— На ком? — едва живая, спросила Харуно, не отрывая щеки от плеча Саске и не отводя апатичных глаз с мёртвой точки.
— Изуми Учиха. Папаша прислал Итачи извещения, в котором предъявил права на наследника. Невесту подбирали в спешке. Подразумевалось изначально, что это будет фиктивный брак но, как мне кажется, она сумеет покорить сердце моего братца… если уже не покорила.
— А когда состоится свадьба?
— Через пару дней после банкета. А после — мы все возвращаемся в Мортэм. Теперь тебе не будет одиноко в наше отсутствие. Надеюсь, ты подружишься с Изуми.
— Надеюсь…
***
В Чёрном Дворце всё наконец утихло. Горы поглотили остаток дня и укрыли масштабную постройку вуалью ночи. Тёмное время суток вступило в свои права, но Сакура никак не могла уснуть в постели бок о бок со своим молодым человеком. Последний спал, как убитый, и после изматывающего часа безумного соития даже не думал просыпаться. А Харуно, терпеливо исполнившая свой будто бы супружеский долг, лежала на спине и смотрела на потолок, изображавший падения Ангелов вслед за Люцифером.
Вот! Она чувствовала себя падшим Ангелом, который летит вниз головой в царство боли и невыносимых мучений совести. Сакура в мгновение более краткое, чем молния, разучилась летать и перестала быть свободной. Девушка всё гладила свой живот и корила себя за то, что не зашла в тот злополучный кабинет, не сделала грёбаный аборт…
Она никак не могла заснуть. Её то одолевала бессонница, то преследовали жуткие образы за большим окном, то в моменты сонного беспамятства она вспоминала о женитьбе Итачи. Стоило ей закрыть глаза, и из-под век вспыхивали обрывочные воспоминания о братьях Учиха. Что ей нужно? Кто ей нужен?..
