За этот короткий промежуток времени Сакура узнала много интересных вещей. Кроме того, что в Чёрном Дворце могло проживать более восьмисот человек, так ещё были и предусмотрены места для постоянного проживания здесь слуг. Эти люди по сути своей становились вечными заложниками этих стен. Здесь они жили, работали, женились, рожали и растили детей, воспитывали их, давали им образование. Заработная плата была не малых размеров и, возможно, тем самым компенсировала систему (давайте называть вещи своими именами!) пожизненного заключения, но дурнушка всё равно задавалась вопросом: «Какой дурак согласится на такую работу?»
— На самом деле, любой, — пожимал плечами Кисаме, раскладывая пасьянс в одном из гостиных залов.
Это самое помещение, который один из членов Ближайшего Окружения благополучно оккупировал, было вместилищем странных существ. Оно больше походило на продолговатый и широкий коридор с выступающими арками через каждые пять метров. Потолки, по сравнению с другими комнатками, были низковатыми, но представляли особого рода геометрию – куполообразные, но испещренные острыми шипами. К ним по колонам ползли каменные сороконожки с человеческими головами – жуть! Казалось, они так непрочно установлены, а потому у дурнушки волосы на затылки дыбом вставали. Ей хотелось немедленно покинуть помещение, пока одна из таких сосулек не треснула ей по макушке.
Стены не были обложены панелями и мраморными плитами, как в большинстве помещений Дворца. На них были тщательно прорисованы определенной темы сюжеты из библии, а именно – тема гнева божьего.
Под каждой настенной фреской золотыми буквами были сложены строчки из библии. Сакура очень долго разглядывала стены помещения до тех пор, пока её внимание не привлекла знакомая выдержка:
— Господь есть Бог ревнитель и мститель; мститель Господь и страшен в гневе: мстит Господь врагам Своим…
— …и не пощадит противников Своих,— закончил за дурнушку Кисаме, не отрываясь от разложенного пасьянса. — Книга пророка Наума.
— Разве любой? — вернулась к изначальным баранам Сакура, все еще разглядывая сверкающие золотые буковки.
— Скажу даже больше: за места слуг тут глотки друг другу в своё время драли.
— Да за что тут драть-то? За эти ужасы? — И она снова глянула на ползущих к потолку сороконожек с человеческими головами.
— Сакура, Сакура, — осуждающе покачал головой мужчина. — Это рай. Горная местность — это чистый воздух, экология на высшем уровне. Кроме того, в этом Дворце жить — одно удовольствие. Думаешь, работники здесь ничего не трогают в отсутствие хозяев? Да чёрта с два! Они тут как короли живут, припеваючи. Единственная их забота — поддерживать порядок и чистоту, чинить что-то, когда это требуется. Если тебе чего-то не хватает из здоровой пищи из здешнего Огорода (то бишь небольшой деревни в двадцати километрах от Дворца, где выращивали фрукты, овощи, животных на убой), то на этот случай предусмотрена система ввоза продуктов. В сутках езды отсюда есть городок, который поставляет сюда всё, что душе угодно, начиная с шоколадного батончика, заканчивая мебелью на любой вкус и цвет. Кроме того, это идеальное место для детей. Здесь их, кстати, пруд пруди. Слуги как-никак размножаются, привозят сюда своих дальних родственников погостить… Короче говоря, детям здесь самое то! Они получают бесплатное образование, подобное тому, которое получали Учихи. А затем, если дитятко вырос шустрым и сообразительным, то велика вероятность того, что его заберут в число подчинённых Учих. Какузу, например, был одним из тех, кого Итачи выделил среди детворы… Такие дела.
Харуно ещё долго думала над словами Кисаме и решила для себя, что её ребенку тоже, пожалуй, лучше остановиться в Чёрном Дворце. Помимо всех уже упомянутых привилегий и плюсов, это место охранялось многим лучше, чем любое другое место жительство семьи Учих. Круглосуточный воздушный и пеший патруль охранял всю территорию в радиусе нескольких десятков километров. С уверенностью можно сказать, что это место чуть ли не самое безопасное в мире, и любая опочивальня президента только обзавидуется.
А вот что касалось её собственной опочивальни, то ночевала Сакура одна в достаточно высоком местечке, название которому было Башня Морфея. То было заслуженно самое лучшее место для ночлега во всем Черном Дворце, ведь некогда именно здесь коротали ночи напролет в своих спаленках юные братья Учиха.
Башню не обеспечили лифтом или другим подъемным устройством, а потому на высоту в пять этажей Сакуре приходилось подниматься пешим ходом, по спиральной лестнице. Стены были обложены мраморными кирпичами, разрисованными в шахматном порядке. Тематика изображений менялась от самого Сонного Холла до плотно закрытого массивного люка в потолке, ведущего в мини-обсерваторию — под самую заостренную крышу, и рассказывала о долгом пути эволюции. С первых ступенек можно было наблюдать бактерии и простейшие, а уже с двадцатой — сложные организмы. Завершением башни служил вход в обсерваторию Итачи. Идеальный круг люка стал пристанищем изображения Витрувианского человека Леонардо да Винчи, а от него по потолку тянулись лучи солнца, как напоминание о том, что именно Homo sapiens – венок творения и Господа, и Природы, и всей Вселенной в целом.
«Немудрено, что они выросли такими умными и надменными, — подумалось Харуно. — Они росли и жили долгое время в том, что восхваляет и превозносит их над всеми остальными!»
Обсерватория представляла собой просторное помещение, заставленное книжными шкафами, на полках которых было неисчисляемое количество книг по астрономии, а также научных трудов различных деятелей науки выше упомянутой сферы. Большой стол, исчирканный, с вмятинами на столешнице от ручек, карандашей и циркулей. Во внутренних его ящиках находились старые письменные труды Итачи: наблюдения, вычисления и рисунки созвездий и далеких галактик. Всё аккуратно осталось лежать в нетронутом виде там, где и оставил удивительный владелец этой обсерватории.
Сакура с удивлением отмечала про себя, что здесь остался даже собственный запах Итачи, несмотря на старание слуг. Всё здесь дышало интересами юного Учихи, жило его мыслями, фантазиями, мечтами. А громадный телескоп в самой серединке комнаты занимал большую часть комнаты и был все еще устремлен в далекое небо…
Помимо обсерватории, которую Харуно, естественно уже исследовала вдоль и поперек, в Башне Морфея были еще две спальни, одна из которых располагалась у самого люка и, как следствие, принадлежала Итачи, а вторая — чуть ниже, и являлась собственностью Саске. Понятное дело, откуда взялась вся эта ненависть со стороны младшенького. Когда даже спишь на несколько ступеней ниже собственного брата, волей-неволей начинают развиваться комплексы.
И в ту, и в другую комнату Сакуре свободно разрешалось входить. Выбор, где обустроиться, тоже был за ней. Харуно без каких-либо трудностей в принятии решений осела в комнатушке Саске и была до самого конца уверена, что одну братья Учиха её не оставят. Не тут-то было! Братья вместе с Ближайшим Окружением спали буквально на ходу. Основное же время они посвятили подготовке и приему прибывающих гостей, а потому Сакура осталась с носом и первое время жила одна одинешенька.
Ни с одним из гостей, к слову говоря, дурнушка так и не повидалась. Все они, утомленные долгой дорогой, отдыхали в своих комнатах. Даже кушали там же. А одинокой Сакуре оставалось только ждать праздничного банкета…
Народу понаехало вагон и маленькая тележка. Все носились со своими поручениями, как курицы с яйцами. На одних повесили оформление праздничных залов. Другие составляли списки гостей. Третьи — занимались самим банкетным столом. Причём работой загрузили не только слугу, но и практически всех гостей.
— Подчинённые Учих, видимо, и в Аду будут подсчитывать предстоящие расходы и доходы, — закатывал слипавшиеся от усталости глаза Какузу, подсчитывая количество только-только привезённых ящиков с вином.
— Ага, одной ногой в котле, а другой — за рабочим столом, — кряхтел Дейдара, поднимая с лестничных ступенек коробки с фейерверками.
