Но Дима был даже рад этому. Если плачет, хначит лед тает. Значит, есть надежда что-то изменить, исправить. Достучаться. Пускай плачет. Это лучше пустой улыбки и мертвого безразличия.

— Пойдем-ка обратно в постель, черепашка, — тихо сказал Дима, поднимаясь со стула и выждая подняться жену, мотающую головой и стороны в сторону в знак несогласия. — Пойдем, пойдем, — словно маленького ребенка уговаривал ее мужчина, ведя по коридору. — Я и Юсупову позвонил, сказал, что мы с тобой берем откулы, которых уже накопилось до фонаря. Так что будем отдыхать. Спать, есть. Разговаривать.

Аня забралась на кровать, Дима лег рядом и обнял жену со спины. Она прижалась к нему, крепко-крепко обхватив сильную руку, оказавшуюся у нее на животе, и поднесла ее к своему лицу. Дима послушно начал гладить ее по щеке, а Аня первый раз за почти полгода стала тереться своей щекой об его ладонь. Это было очень старое, знакомое выражение ее нежности, которое Дима обожал. Мужчина убрал спутавшиеся волосы с шеи и легко поцеловал едва заметную маленькую жилку, убегающую куда-то за ухо.

Аня плакала.

— Потом, когда выспимся, закажем пиццу. Огромную, с тонной сыра. Неполезную. Слышишь, Ань? — тихо спросил Дима. Жена мелко закивала, не в силах ответить. Ее душили рыдания, вырывая лишь судорожные всхлипы вместе с иканием. — И два литра колы. И мороженое. Твое любимое, шоколадное, и польем его шоколадным сосусом. И сверху присыпем шоколадом.

Аня сдавленно рассмеялась, а затем совершенно неприлично шморгнула носом. Дима улыбнулся. Это была его жена. Живая, настоящая, несовершенная, желанная. И сейчас он обнимал ее, мог касаться, слышать запах ее шампуня, утирать слезы. Внутри разливалось какое-то тихое, спокойное счастье.

Аня закопошилась и развернулась лицом к мужу. Она прижалась к нему потеснее и приложила ухо к груди. Ей нравилось, как ухает большое сердце где-то внутри, мерно качая кровь. Дима гладил ее по спине, постепенно спуская руку ниже, к кромке джинсов. В конце концов, если уж пробивать панцирь, так до конца.

Но стоило забраться рукой под водолазку и переместить ее на талию, как Аня заметка напряглась.

— Дима? — настороженно спросила девушка, попытавшись сменить положение. Этот тот напомнил мужчине их первый раз. Аня тогда спросила точно так же, чуть испуганно.

— Все будет хорошо, — упокаивающе проговорил Дима, удержав жену на месте. — Я знаю, чего ты боишься, — он поцеловал ее в макушку, а рука спустилась к молнии на обтягивающих джинсах. Аня замерла. — Не волнуйся, в этот раз у нас не получится ребенка.

— М-мы в т-тот раз тожа так д-думали, — заикаясь ответила девушка, уперевшись мужу в грудь обеими руками.

— Аня, опусти руки, — негромко, но твердо проговорил мужчина. Аня каротко вздохнула. — Сейчас, — он слегка надавил свободной рукой жене между лопаток, привлекая к себе. — Верь мне. Я тебя люблю, — уже мягче произнес мужчина, глядя жене прямо в глаза. — Не бойся. Я не буду входить. Если ты не попросишь. Давай, ляг на спину. Я просто хочу тебя почувствовать. Только и всего.

Аня судорожно вздохнула. Она решалась долгие несколько секунд, Дима терпеливо ждал, пока жена медленно, неохотно сдастся, позволив опрокинуть себя на лопатки. Аня просто устала сопроситвляться. Она слишком любила мужа и не могла устоять против его слов, хотя несколько месяцев назад ей это удавалось. Видимо, ресурсы для обороны были окончательно истощены неутихающей болью.

Дима положил голову жены на сгиб локтя, улыбнулся ей краем губ и медленно наклонился. Поцелуй вышел очень осторожным, мягким. Дима не давил, неспешно целовал девушку, давая привыкнуть и вспоминая ее вкус. Аня ответила очень робко, не сразу. Точно как в их первый раз. В ее первый раз.

Мужчина расстегнул пуговицу и молнию на ее джинсах и положил ладонь на белье между бедер. Аня прикрыла глаза. Она страшно нервничала, боялась чего-то, сама понимая чего, чувствовала неожиданно просыпающееся странное смущение. Дима снова ее поцевал и стал легко поглаживать внизу, через белье, ожидая, когда жена сможет расслабиться настолько, чтоб захотеть слегка раздвинуть бедра. Девушка разорвала поцелуй, потерлась щекой о предплечье мужа, несмело, коснулась его лица кониками пальцев. Дима глубоко вздохнул.

Господи, как он скучал.

Чувствуя, как напряжение потихоньку начинает спадать, мужчина запустил руку под трусики. Аня прикусила губу и задышала чуть глубже. Медленно и неумолимо тело начинало реагировать на ласковые прикосновения, пробуждаясь, умоляя капитулировать окончательно.

— Раздвинь немного ножки, черепашка, — хрипловато попросил Дима. Собственное желание было настолько сильным, что хотелось рывком стянуть эти чертовы джинсы и войти одним плавным толчком. Останавливал только страх отпугнуть Аню, заставив этим закрыться или вообще сбежать от него из квартиры. И ему было невероятно приятно наблюдать, как медленно у жены появляется румянец и начинают блестеть глаза, как она расслабляется от ласк, льнет к нему, сама того не замечая, приоткрывает рот, стоит задеть особое местечко.

Дима прижал ее голову к своей груди и погрузил палец в влажное тепло ее тела, заставив глубоко вздохнуть. Через несколько мгновений он добавил второй палец и стал неторопясь двигать ими внутри. Аня громко засопела и с силой ухватилась за плечи мужчины. Дима прижал ее крепче к себе и положил ногу между ее бедер, не давая им закрыться и одновременно удерживая на месте. Пальцы покинули ее лоно и принялись дразнить маленький едва заметный бугорок, скрытый между нежными складками.

Аня тихонько застонала. Ее бедра уже не могли оставаться неподвижными, стади ритмично подниматься, сводя Диму с ума. Девушка обхватила его за шею принялась целовать, забыв обо всем. О стахе, боли, отчаянии.

Она так скучала.

— Прости меня, прости, — зашептала Аня, скользя руками по спине мужчины. — Прости. Пожалуйста, прости меня.

— Прощаю, — свистящим шепотом ответил ей Дима. Он чувствовал, как напрягается каждая частичка тела жены в ожидании разрядки, и стал двигать пальцами скорее. Аня до боли вцепилась в него. Если б не водолазка, остались бы следы от ногтей. — Но если ты еще раз посмеешь от меня закрыться, — надломленно начал Дима, — мне будет плевать на все твои доводы. Возьму там, где стоишь, и буду трахать до тех пор, пока не выбью все мысли из головы.

Аня зажмурилась и выгнулась, кажется, перестав дышать. Судорога облегчения прошла от макушки до пят, и полностью опустошенная, она откинулась на спину. Дима не стал убирать руку, ему нравилось касаться жены там. Ощущения подтверждали, что это все не сон, что он после пробуждения не обнаружит, что Аня все еще холодная и чужая.

Девушка приоткрыла глаза и потянулась к Диме за поцелуем. Рука с пухленькими пальциками потянулась к паху.

— Ань, не делай этого, — севшим голосом попросил Дима. Жена только мотнула головой и принялась поглаживать впечатляющий бугор на джинсах мужа. Его дышание мгновенно снова стало рваным и учащенным, девушка убрала руку, обхватил мужа за талию и принялась тереться своими бедрами о его, имитируя слияние.

— Не сдерживайся, — тихо попросила она, прижимаясь к нему теснее. Дима сцепил челюсти, лицо потемнело от желания, накопившегося за эти месяцы.

Ему хватило и пары минут, чтоб прийти к оглушительному оргазму, вырвавшим сдавленный хрип. Аня поцеловала его и переместилась чуть выше, чтоб положить голову муза себе на грудь. Ей нравилось так лежать.

Дима послушно лег и положил руку ей на живот. Аня лениво, привычным движением галадила его по голове. Дыхание мужа постепенно выровнялось, он не шевелился. Девушка приподняла голову, чтоб понять, уснул муж или нет. В голове было совершенно пусто, даже гулко как-то.

— Нам надо в душ, — пробормотал мужчина, чуть отстранясь. — Особенно мне. Чувствую себя школьником, который некрастати открыл журнал для взрослых.

Аня вяло улыбнулась.

— Иди первым, потом я, — тихо ответила она, пикрыв глаза.

— Я вместе хочу.