Некоторое время Хэй молча смотрел на Дэю, давая ей время обдумать услышаное, а затем продолжил: "Ты сможешь управлять телом своего миража, только в минуты его страха. Я слышал, что были случаи, когда эшфарумы сливались со своими миражами в единую память и волю, воссоединяя две части целого. Это большая редкость. Обычно верх берёт кто-нибудь один. В этом случае, ты будешь низвергнута опять в наш мир - либо с заснувшим миражом - либо без него - если его воля возьмёт верх. Говорят, что если воля Великого Учителя станет вашей общей волей - то вы сольётесь в одно гармоничное существо и будете жить как один человек в мире людей. Во всяком случае шансы на то, что ты сольёшься со своим миражом велики, так как у тебя, в отличие от большинства из мира Фарумов, есть всего лишь один мираж. Как только ты окажешься возле своего миража - не медли".
Хэй подошёл, к, уже превратившейся в монстра Дэе протянул руку коснувшись её и сказал: "Тебе пора. Мы встретимся там. Ничего не бойся".
Дэя стала замечать, что все зеркала вокруг стали сливаться и увидела девушку, которая стояла на коленях в углу подвала.
Ратха - Конол
Одджи сопроводил Ратху в один из госпиталей американской армии, где военный хирург оперировал Конола. Рядом неизменно носился Дшуд, постоянно принюхиваясь и всматриваясь в каждый шорох. Дшуд был возле Конола не в первый раз. Он нашёл Конола сразу, как только Ратха стал брать его с собой. Не делая различия между двойниками, он оберегал обоих.
Повсюду были слышны стоны раненых. Коек на всех не хватало и поэтому большая часть нуждающихся в неотложной медицинской помощи людей, лежала просто на полу, на каждом пригодном для этого месте. Люди в белых халатах сновали повсюду, аккуратно перешагивая через лежащих. Медиков явно не хватало на всех больных. Они бегали от одного больного до другого пытаясь понять, кому помошь нужна неотложно, а кто может подождать.
Небольшое помещение, образованное, развешанными на натянутые верёвки, простынями занимала операционная, где уже сутки, без отдыха, оперировал пожилой хирург. Он сильно потел, и медбрат то и дело прикладывал к его лицу марлевый тампон.
Учитель и ученик наблюдали за тем, как врач боролся за жизнь командира разведвзвода. Всё говорило о том, что у оперируемого пациента очень мало шансов выжить. Он получил пулевое ранение в живот. Сама пуля уже была извлечена, но было потеряно много крови и сердце Конола начало давать сбои. Это было верным признаком скорой кончины пациента, и врач очень нервничал. Каждый раз, когда его пациент подавал признаки ухода из жизни, он винил в этом себя, и переживал его смерть как свою собственную. Он умирал с каждым умершим на его операционном столе пациентом сам. Между операциями, ища в себе силы жить дальше, старый хирург перекуривал на скорую руку, еле удерживая в руке папиросу дрожащими от бессилия пальцами.
Сейчас доктор был на эмоциональном пределе и чувствовал, что если он потеряет и этого пациента, то не найдёт в себе сил бороться за остальных.
Дшуд, почувствовав страх, тут же вселился в врача, но недолго созерцая вскрытую брюшную полость, решил ретироваться и тут же изошёл из него.
Помогающие хирургу в операции медбратья чувствовали его состояние и испытывали похожие эмоции. Они понимали, что эту операцию надо остановить, только ради экономии сил хирурга, так как было ясно, что бороться за жизнь оперируемого нет смысла. В отпускаемых им командах медбратьям, стали проскальзывать ноты досады и бессилия.
Ратха впервые видел свой мираж, и был очень удивлён невероятной внешней схожести с ним. Ему казалось, что перед ним сейчас лежит его бледный, и не подающий признаков жизни двойник. Эшфарум вдруг вспомнил об Эмили и угрожающей ей опасности. Он взглянул на учителя, но не успел произнести ни слова, так как Одджи поспешил его перебить, понимая каким намерением грозит этот взгляд: "Если ты сейчас не поможешь своему миражу, то ты уже ничем не поможешь Эмили. Дэя тоже уже скоро будет в этом мире. Твоё имя в мире людей - Конол Мак Дара и если ты с этим не свыкнешься, то от этого проиграют близкие тебе люди".
Врач наложил последние швы, сел на табурет возле операционного стола и потянулся за папиросой. Не поднимая взгляда от пола, он еле слышно произнёс: "Я сделал всё, что мог. Теперь всё зависит от него". Ассистирующий медбрат уже проверил пульс Конола и убедился в его отсутствии, но молчал, боясь огорчить, и без того удручённого врача. Привидение Конола стояло напротив Ратхи и смотрело, то на беседующих эшфарумов, то на Дшуда, полными недоумения глазами.
Одджи взял ученика за руку со словами: "Ещё есть надежда. Не медли: - после того как он, в очередной раз, окинул странным взглядом Дшуда, добавил - не забывай контролировать этого эйвхора". Эшфарум подошёл к своему отражению, и, взяв его за руку, уложил на кушетку, совмещая его с бездыханным телом, а потом лёг и сам.
Ратха вдруг вспомнил все свои сны и понял, что это целая жизнь, которую он, пробуждаясь, почему-то запоминал раньше только урывками и очень смутно. Он осознал, что это он, ловил в детстве рыбу с отцом, на озере в ирландских горах. Это он, борясь со страхами, побил в юношестве всех своих обидчиков, и ходил ночью на кладбище, проверяя свою волю и бесстрашие. Он вспомнил, как стремился в Америку в надежде на лучшую жизнь для себя и своих родственников, но попав туда и получив гражданство, сразу же отправился на войну. Перед взором проплывали образы девушек, что влюблялись в него за его смелость и рыцарское отношение к женскому полу. Но он отторгал их любовь, так как ему постоянно снилась одна и та же девушка с детства. Эта девушка была ему очень близка, хоть он и не встречал её наяву.
Ему открылась вся память Конола как своя. В то же время он понял, что он и есть и Конол, и Джумоук и Ратха, и память жизни в мире Фарумов, была так же ясна, как и память о событиях, происходящих с Конолом в мире людей от самого его рождения. Ратха-Конол сейчас не разделял Дэю и Эмили. Он теперь сполна осознавал, что это части одного с ним целого. Две жизни сейчас поселились в одном теле, как одна память об очень похожих ситуациях, проживаемых в двух мирах. Эти две жизни были настолько похожи, что приняли друг друга как себя.
Один из ассистирующих медбратьев подошёл к сидящему на табурете и докуривающему папиросу хирургу и положил руку ему на плечо. Для старика это означало только одно. Он, цепляясь за остатки надежды, как бы в последний раз взглянул на лежащего на столе солдата. В его глазах вдруг загорелась надежда, что привлекло внимание остальных к прооперированному разведчику. Он подавал явные признаки жизни, и это было тем чудом, после которого всем наблюдавшим это хотелось бороться с новыми силами. Усталость старика сняло как рукой. Теперь, он стоял возле пациента, нащупывая его пульс, и светился, заражая остальных своей чистотой улыбкой. Он произнёс: "Спасибо тебе, Господи!", а потом, после непродолжительной задумчивости бодро добавил: "Так! Чего стоим? Несите следующего".
Дэя-Эмили
Обернувшаяся в зверя Дэя, наблюдала за девушкой в неосвещённом помещении, но она хорошо видела в темноте и чувствовала все эмоции, переживаемые своим миражом. От девушки, стоявшей на коленях спиной к оборотню, сочился страх, в интервалах между словами её монолога, обращенного к Великому Учителю. Когда же девушка закончила свою речь, Дэя поняла, что это был не монолог, а диалог. Она как будто бы увидела тёплую руку, обнявшую молящуюся, и сразу же почувствовала это тепло на себе, осознав тесную взаимосвязь со своим испуганным миражом.
