Сегодня их девочка стала взрослой. Али очень хотел уползти в какой-нибудь дальний угол, чтобы там от души пожалеть и себя, и любовника.

— С днем рождения, милая, — вымученно улыбнулся Марчелло и вложил в белые ладони Вивьен душистый букет. Али порылся в сундуке, достал оттуда сверток и молча отдал его дочке.

Вивьен с откровенным удовольствием зарылась лицом в сирень. Она обожала яркие запахи и пушистые соцветия. А еще розовый и лиловый цвет.

Бумага с шелестом упала на срезанные волосы.

— Ой... Али, Марчелло, как же так... Шелк, это очень дорого! Ну зачем вы... — Вивьен прижала к щеке светлый шарф с вышитыми лиловой нитью саорийскими мотивами и растерянно захлопала ресницами.

— Не каждый день наша единственная дочь становится взрослой, — не скрывая печали в голосе, возразил Али. — Эх, повезло моим братьям! Лейла совсем кроха, Мире всего десять. Шамиль тоже еще маленький. А мы с Марчелло остаемся одни...

— Не понимаю. Как одни? Я же с вами, я здесь.

— Ты поймешь, — ответил Марчелло. — Когда у тебя появятся свои дети. Все дети однажды вырастают, все родители радуются этому и грустят. А нам... Пожалуй, нам просто не хватило совсем немного. Мы ведь удочерили тебя, когда тебе было четыре года.

— Все равно не понимаю, — Вивьен покачала головой и даже почти посмотрела в глаза своим родителям. — Я с вами, я вас люблю, вы меня любите. Все хорошо?

— Все хорошо, — подтвердил Марчелло. — Спускайся вниз, к гостям, а мы скоро придем. Ступай, заодно цветы в воду поставишь! И почти все уже собрались. Только Герда укладывает Лейлу и Арджуна на работе задерживается.

— Арджуна задерживается, — тусклым эхом откликнулась Вивьен. Не то уточнила, не то сама себя успокоила: — Но он придет?

— Конечно, придет. Беги!

Когда дверь за упорхнувшим в праздник созданием затворилась, Али и Марчелло хором тяжело вздохнули.

— Значит, нам не показалось, да? — без надежды на отрицательный ответ спросил Али.

— Не показалось. Я же тебе говорил, она в Пиране всех эльфов с ним сравнивала. Да сам Алессандро, вот весь наш Алессандро с небесными глазами, медовым голосом и волосами цвета электрума не произвел на нее особого впечатления! И это еще до того, как мы заговорили о политике. Красивый, да, но по сравнению с... Я уж молчу про интеллект. Впрочем, тут хотя бы все понятно, с язвительным умом Арджуны сложно спорить. Но, habibi, Вивьен даже игру блестящих эльфийских флейтистов посчитала бледной по сравнению с простейшими мелодиями Арджуны. Вот что теперь делать? Надеяться, что она переживет?

— Только и остается. Наша девочка сильная, она очень многое выдержала достойно.

Чересчур много. А безответная любовь в список легких испытаний не входит.

Город цветов. С каждым годом Республики Блюменштадт все больше оправдывал свое название. И если с материальным достатком случались перебои, то чистые, добросовестно вымощенные и выметенные улочки, золотое мерцание светоча и цветы в каждом окне неизменно восхищали гостей столицы. Впрочем, Марлен поэтически — за двоих, за себя и ушедшего Эрвина — утверждала, что самые прекрасные, неувядающие цветы города — это улыбки его жителей.

Сегодня Арджуна торопился — насколько позволяло специально для него сделанное седло — и почти не замечал пестрых гераней на окнах, алых тюльпанов на клумбах и буйной ароматной сирени во дворах. Впрочем, букетики в руках торговок он приметил и выбрал веселые фиалки в подарок Вивьен.

Конечно, стыдно лесному эльфу, пусть и полукровке, пусть и безногому, покупать цветы, а не собирать их собственноручно на залитых весенним солнцем лужайках, но что поделаешь! Работа. После присоединения к Республике Озерного края требовалась массовая подготовка новых военных, и Арджуна пропадал в учебных классах с утра до вечера. Не стоял на месте и мрачный прогресс в производстве все более совершенных пистолетов, ружей, пушек и взрывчатки, что тоже добавляло головной боли. Какие там цветочки на опушках?

— У меня для тебя печальные вести, — самым убитым голосом объявила Мира, которая встречала его у ворот Ясеня.

— А когда у вашего змейства были для меня добрые вести? — фыркнул Арджуна. — Выкладывай!

С другой стороны лошади появился Саид с креслом-каталкой. Он, однако, не спешил помогать другу. Перегнулся через седло и с интересом уставился на дочь.

— Во-первых, фиалки! Арджу-у-уна. Вивьен предпочитает более нежные оттенки и более пышные цветы. Подошли бы флоксы, фрезии, сирень... Впрочем, не расстраивайся. Необъятный веник сирени еле-еле протиснул в дверь Марчелло, а я все не могла выбрать между двумя букетами флоксов и купила оба. Один запасной. А фиалки подаришь бабушке в честь дня рождения ее старшей внучки.

— Как предусмотрительно! Но я не буду торопиться с благодарностью, пока ты не скажешь мне «во-вторых».

— А во-вторых, — Мира накрутила на пальчик локон, который почему-то не вплелся в косу, и подняла к небу свои темные очи, — во-вторых, товарищ командующий, по городу ползут слухи, будто бы в твоей армии проблемы!

— В уши берут только взрослых, — заметил Саид и для верности поднес кулак к носу дочки. — Мала ты еще, помнишь?

— Конечно, папенька! Я же не следила, не слушала специально. Так, случайно уловила на базаре, когда выбирала подарок для Вивьен.

— Случайно! — хором хмыкнули мужчины.

Саид все же сначала помог Арджуне перебраться из седла в кресло, вверил подбежавшему Радко его четвероногого любимца и только потом кивнул дочери.

— Рассказывал один торговец, он закупает у нас золотую нить, продает ее в Йотунштадте, а к нам привозит предметы роскоши. Его сын буквально пару месяцев назад вернулся из похода за Эльфьи Холмы. Они завоевали себе какой-то клочок земли и даже умудрились договориться с лесными эльфами о беспрепятственном проходе к своей маленькой колонии.

— Договориться? С лесными высшими магами? — недоверчиво переспросил Арджуна.

— Ну-у... взрывчатка, — уже непритворно вздохнула Мира.

Да. Высшие маги, безусловно, сильны, но если Грюнланд пригрозил тем, что забросит в заповедные леса Холмов несколько бочонков с порохом, то эльфы могли и уступить. Небезосновательно. Что случится с тамошними зачарованными местами, если произойдет взрыв? Никто не знает. Ох, не разбудили бы эти жадные идиоты неведомое лихо...

— Ясно. Саид?

— Отправлю своих парней на разведку в Йотунштадт, все равно там дел скопилось. Мира, дальше. При чем тут наша армия?

— А наша армия по сравнению с грюнландской неэффективна, — развела руками девочка. — Мало того, что гоняют молодежь до седьмого пота, это еще понятно и отлично! Но помимо этого заставляют учить историю, экономику, целую кучу ненужной военным чепухи. А толку? Мы лишь обороняемся. Сидим в своем медвежьем углу, принимаем тех, кто просится к нам добровольно, никого не завоевываем.

— Однако, тенденция, — раздраженно тряхнул кудряшками Саид. — Мои информаторы отловили пару похожих разговоров, ищем теперь, откуда ноги растут, что за имперские амбиции. Мира, сможешь точно описать мне того торговца?

— Я могу тебе его показать, — скромно улыбнулась Мира.

— Нет, змеюш. Давай-ка описывай. Ты не работаешь в ЧК. Усвоила? Описывай и дуй за своими запасными флоксами!

Когда изрядно поскучневшая Мира подробно обрисовала торговца и умчалась в сторону сарая, Саид поделился с другом своими тревогами:

— Сто раз грозил, требовал и упрашивал не совать нос куда не просят. И чего? Что об стенку горох. Но не могу же я запретить ей ходить по улицам и разговаривать с людьми! А ведь она кому хочешь язык развяжет, с ее-то невинной моськой и честными глазками. Вот копия дедова! — чекист присел на корточки и положил подбородок на ручку кресла-каталки. — Сколько лет прошло, а я до сих пор тоскую по нему.

— Ты счастливый, Саид, — усмехнулся Арджуна. — Тебе есть, по кому тосковать.

— Точно. Ну! Попроси за меня прощения у Вивьен. Я все же попробую засечь сегодня этого мечтателя-колониста, задержусь на пару часов.