— Я! И привел к тебе своего друга из Москвы. Бывший поручик нижегородского драгунского полка, Семен Павлович Брыков.

— Очень приятно! Господа, еще партнер! Знакомьтесь!

Брыков почувствовал себя своим в холостой компании и скоро успел перезнакомиться со всеми. В одной комнате компания гостей пила и ела, в другой за тремя ломберными столами шла игра, в третьей Брыков увидел трех женщин, декольтированных, с огромными, как башня, прическами. Они жеманились и звонко смеялись, поминутно чокаясь с офицерами бокалами.

— Наши красавицы! — сказал хозяин Брыкову. — Это — Нинетта, это — Виола, а это — просто Маша!

— По-нашему, по-московскому, — сказал Брыков, запросто здороваясь с женщинами, — Анюта, Феня да Маша!

— Фи! Феня, — ответила вспыхнув хорошенькая брюнетка.

— Что же, Феня может быть во сто крат красивее Клеопатры!

— Вы военный?

— Был!

— Отчего же перестали? Не нравится?

— Нет! Пришлось выйти, — сказал Брыков, покачав головой.

Сидевшие подле него офицеры окинули его подозрительным взглядом.

Семен Павлович понял их взгляды и вспыхнул.

— Случилась престранная история, — сказал он и тут же рассказал все происшедшее с ним.

— Как? — произнес Башуцкий. — Выходит, вы теперь…

— Живой мертвец! — ответил Брыков со смехом.

— Ай! Какой ужас! — воскликнула рыженькая Анюта.

— Глупая, — сказала Маша, — ведь это только по бумагам.

— Мне вас жалко, — шепнула Брыкову Виола, пожимая ему руку, и он благодарно кивнул ей головой.

— Господа, игра начинается! Пожалуйте! — провозгласил хозяин, обходя комнаты.

— Все устроил? — спросил Башуцкий. — И окна? И Степку послал?

— Все!

— Идемте! — Башуцкий поднялся с места и сказал, обращаясь к Семену Павловичу: — У нас, батюшка, здесь столица, особые порядки! Дольше девяти часов сидеть нельзя. Должны огни гасить, а в карты — ни-ни! Вот и делаем: окна занавешиваем так, что ни огонька не видно, и денщиков в дозор посылаем! Идемте!

— Возьми и меня! — сказала Виола. — Тебе, как мертвецу, счастье будет!

— Пойдем! — ответил Семен Павлович.

В комнате метал Вишняков. Громче всех раздавался голос Башилова.

— Что за игра? — подходя к столу, спросил Брыков.

— Экарте! — ответил Башилов и шепнул: — Дай десять золотых, продулся!

— Играй со мной! — сказал Брыков и, вынув деньги, поставил их на поле.

— Ваша! — через минуту сказал Вишняков.

Брыков беспечно подвинул выигрыш и оставил все деньги на том же месте.

— Ваша! — опять ответил Вишняков.

— Эге! Да ему везет!

— Я говорила! — закричала Виола.

— Ну, и я! — сказал Башилов.

— Стой, а я передвину! Хочешь, двигай и ты!

— Нет, я оставлю!

— Ваша! — бледнея объявил банкомет, равнодушно беря ставку Башилова.

— Тогда снова — по банку! — сказал Брыков, в то же время задумав: «Выиграю здесь — значит, и дело выиграю!»

— Ваша! — раздался общий крик, и Вишняков бросил карты.

— Выиграю! — радостно сказал Брыков и дал Виоле целую горсть золотых. — Бери, — сказал он тихонько Башилову, — я дальше играть не буду!

— Полиция! — вдруг закричал, вбегая в комнату, денщик.

Почти тотчас в комнатах погасли все свечи. Началась какая-то суматоха.

— Бежим! — шепнула Брыкову Виола и потянула его за руку. Он послушно пошел за нею. — Сюда, сюда! Стой! Я найду свою тальму. Ну, вот. Пойдем!

Это все происходило в темноте. Они как будто вышли из комнат, когда до них донесся властный голос:

— Приказываю отворить!

— Теперь бежим! — шепнула Виола.

Они очутились на дворе. Луна ярко светила, и Брыков увидел зеленую лужайку, низкий забор и за ним сад.

— Ты помоги мне перелезть, — сказала девушка, — а потом и сам.

Брыкову стало смешно. Он без шинели и шляпы, в одном фраке пересаживал через забор красавицу в кружевной тальме. Но тут же он вспомнил, что может быть схвачен полицией, и, почти перебросив через забор Виолу, сам в один миг очутился на его гребне и спустился в какой-то сад.

— Это — сад графа Юсупова! — сказала Виола. — Мы потихоньку проберемся, тут есть лазейка, вылезем и ко мне домой! Бедный, ты даже без шляпы! А деньги взял?

— Взял!

— Ну, и отлично! — и Виола вздохнула. — Я завтра пошлю Катю и все купим. Лезь!

И они пролезли в узкую щель между двумя палками в частоколе.

— Откуда ты знаешь тут все эти ходы?

— Я? — просто ответила Виола. — Я была у графа дворовой! — и, идя по узенькому проулку, она рассказала Брыкову свою историю.

Она была дворовой графа Юсупова и обучалась для сцены танцам. В балете «Амур на ловле» ее увидел богатый подрядчик Семенов и выкупил на волю. Они жила с ним три года, пока он не умер от паралича. Покровителя не было, и она стала прелестницей. Офицеры семеновского полка все ее знают. Она рассказывала свою историю так спокойно и просто, что Брыкову стало даже весело с нею.

Когда он проснулся рано утром, первой его мыслью было идти домой.

— Выпей кофе! — сказала ему девушка. — Я послала Катю за вещами и заодно узнать, что вчера было. Да вот и она! Ну, принесла? Что там?

В комнату вошла хорошенькая горничная с плутоватым лицом.

— Все сделала, — ответила она, — а потом и туды сбегала. Степа все рассказал. Беда! Сам Чулков наехал, потом плац-майора вызвал. Всех на гауптвахту взяли!

— Ай! ай! ай! А Машу и Нюшу?

— И их увели!

Девушка всплеснула руками.

— Вот им беда будет! Государь их вон вышлет!

— А государю-то что за дело?

— Ах, ты не знаешь! Государю обо всем докладывают!

Брыков широко перекрестился и встал.

— Чего ты это?

— Я подумал, что было бы, если бы я попался! — сказал он и прибавил: — Спасибо тебе! Вот, сколько могу! — Он опустил в карман руку и вытащил горсть золотых монет. — Возьми!

— Не забывай меня, — ласково сказала ему девушка, — может, я и пригожусь тебе!

Брыков благодарно кивнул ей, надел на себя какую-то старую фризовую шинель, высокую шляпу и вышел от гостеприимной девушки. Он шел, не зная дороги, пока не встретил извозчика, и тотчас сел в линейку. Извозчик потрусил мелкой рысью, и Брыков, подпрыгивая на каждом ухабе, думал:

«Нет, от этого Башилова и его компании подальше. Еще не на такую историю напорешься. Спасибо этой Фене, а то, если бы попался, так, пожалуй, и всему делу конец бы… сразу!..»

Когда Брыков вернулся на квартиру Башилова, он застал и денщика Ивашку, и своего Сидора в совершенном унынии.

— Увзяли их благородие, — горестно сказал денщик, — теперь там совсем затоскуют!

— А надолго?

— Кто знае! Можь, неделя, можь, и месяц. Это як царь замыслит. Беда моему барину!

— А ты чего нос повесил? Я вернулся!

Сидор с тяжким вздохом только махнул рукой.

— У нас с вами и того хуже!

— Что такое? — встревожился Брыков.

Сидор только покрутил головой и начал свой рассказ:

— Сегодня в утро пришел какой-то квартальный и прямо на Ивана накинулся: какие такие у евонного барина поселенцы, что за люди? Я тут сейчас вышел и ему наши подорожные. Он посмотрел их и ну головой крутит. «Нечисто, — говорит, — тут что-то. Как это, дворовый и с офицером пошел по городу гулять? Как это дворовые и в такой коляске приехали?» Я ему уж соврал, что коляска от моего барина господину Башилову, вроде как бы его, а он: «Идем в квартал!» Я ему, проклятому псу, рубль отвалил. Ты уж, батюшка, прости на этом… А он, видно, разлакомился. «Я ужо, — говорит, — снова зайду!» Попались мы, батюшка барин.

— Глупости! — крикнул Брыков, а у самого сжалось сердце дурным предчувствием.

Действительно, если привяжется полиция, он, чего доброго, не сумеет укрыться от нее, так как она жадна до взяток и до поборов. Надо начать хлопоты и начать сегодня же. Грузинов — большое лицо, предлагал сам свои услуги. Сегодня же к нему. Брыков решительно тряхнул головой и, позабыв о передрягах прошедшей ночи и усталости, надел дрянную шинелишку и взял шляпу.