На его счастье, Ино отвлек один из волчат, и Шикамару смог перевести дух. В конце концов, ссориться с женой за день до своего отъезда он совершенно не хотел.
Проводив на следующий день небольшую компанию в лице Наруто, Таюи, Джуго, Кибы и Шикамару в путь, стая разбрелась по территории лагеря, продолжая знакомиться с новоприбывшими. Сакура с Ино привычно составляли компанию волчицам, присматривавшим за детьми.
Оставшийся в одиночестве Асума, не слишком, впрочем, огорченный тем, что его привычная компания в лице Кибы исчезла, ушел вместе с несколькими волками на охоту. Особой пользы, правда, от него не было, но оборотни против его присутствия совершенно не возражали. Почти сразу же, едва углубившись в лес, они попали под проливной дождь – тучи, угрожающе висевшие несколько дней, наконец-таки разродились ливнем. Охоту пришлось отменить, благо, еды в стае хватало, и мясо охотники добывали всегда чуть про запас, чтобы в случае чего стая могла прокормиться, даже спешно убегая от гильдейцев в другое место.
Вернувшись в лагерь, Асума запоздало сообразил, что его сумка с вещами осталась у выделенной ему палатки – и теперь одежда в ней (хорошо хоть осталась в сумке только одежда, а документы и деньги хранились в портмоне в палатке) вымокла почти до нитки.
Выругавшись, Асума нашел место посуше – там, где деревья густыми ветвями закрывали от дождя землю – и развесил ближайших кустах две пары джинсов, несколько футболок, толстовку и старое, но удивительно прочно сохранившее цвета одеяльце – единственную вещь, доставшуюся ему от неизвестного родителя.
Понадеявшись, что здесь дождь и ветер его скромные и кое-как прицепленные к веткам кустов пожитки не достанут, Асума скрылся в палатке, которую теперь занимал один – до возвращения Кибы, разумеется.
Оба лагеря временно затихли. Мокнуть никому не хотелось, поэтому все разбрелись кто куда, прячась от ливня.
Под дождем остался один только старый Хирузен, стоявший рядом с кустами и недоверчиво сжимавший в пальцах ткань смешного цветастого одеяльца.
Дождь закончился так же внезапно, как и начался, оставляя землю в покое только к глубокому вечеру. Изрядно продрогшие оборотни потянулись к кострам, перетаскивая к ним сухие дрова, которые хранились только в палатках. Наученные опытом оборотни свой быт обустраивали с умом, стараясь, где возможно, облегчить себе жизни.
Детей уложили спать, а взрослые разбрелись по стихийно создаваемым группам – каждый присоединялся к той компании, где еще оставалось место рядом с костром. Асума, Сакура и Ино, впрочем, всегда оказывались вместе, предпочитая держаться поблизости. С ними же сидел и Хаку, периодически поглядывавший на палатку, где спал его сын, и вдруг присоединившийся к их группе Хирузен, обычно державшийся, как он сам говорил, «стариков». Он вообще почему-то старался держаться от новичков подальше. А впечатлительная Ино и вовсе утверждала, что каждый раз, когда старик оказывается поблизости, он начинает к ним подозрительно принюхиваться.
Присутствие старшего члена стаи «молодняк» немного нервировало, и разговор не очень-то и клеился. Сначала все почти молча перекусили, а затем так же молча принялись за горячий травяной чай.
Хирузен тоже молчал, и только периодически странно кашлял и, действительно, принюхивался, заставляя всех присутствующих, кроме Хаку, смотреть на него с любопытством и недоумением.
Наконец, когда молчание стало совсем уж затягиваться, Хаку, обычно не начинавший разговор сам, выпрямился.
- Эм, Асума, можно вас спросить?
Асума пожал плечами и кивнул. Он поражался самому себе, но после того эпического побега из Конохи он стал чувствовать себя намного лучше. Стая оказалась прекрасной, оборотни были дружелюбны и никак не соответствовали тем гильдейским россказням о диких и маньячных омегах. Словом, Асума ни о чем не жалел и старался наладить со всеми хорошие отношения. Хаку ему нравился, правда, его фанатизма по отношению к ребенку Асума совсем не понимал.
- Вы извините, если что, просто… Что с вашей семьей? – смущенно спросил Хаку, выглядя при этом почему-то очень и очень виноватым.
Сакура с Ино с любопытством посмотрели на Асуму. Кажется, их этот вопрос тоже интересовал, хоть они никогда и не поднимали этой темы.
Асума же давным-давно уже пережил историю своей семьи – если так можно назвать бросившего его родителя – и смирился с ней, хоть иногда сердце и ныло при мысли о том, что он был лишен нормального детства и родительской любви.
- Да тут не о чем особо рассказывать. Я никогда не знал родителей, вырос в детском доме до пятнадцати лет, а потом ушел в Гильдию. Там предпочитают набирать охотников с малого возраста, чтобы начать их обучение как можно раньше. Знаю только, что кто-то из родителей оставил меня в городке рядом с Конохой в корзине. И записка там была… – ответил Асума, к концу своего не слишком радужного рассказа вновь переживая ту обиду и досаду, которые так мучили его в подростковом возрасте – когда у всех вокруг были родители, а он был совсем один и знал только холодных воспитателей, для которых он был одним из многих. Но договорить ему не дали.
- … в которой я просил позаботиться о тебе и вырастить из тебя хорошего человека, - вдруг перебил его до того молчавший Хирузен, который по мере рассказа становился все бледнее и бледнее. – Я увидел это одеяло, и твой запах… Мне все казалось, что я его уже слышал… Ну, раз ты здесь, значит, мое желание исполнилось, - беспомощно и нескладно добавил он.
Сакура с Ино, открыв рты, уставились на него. Хаку удивленно покосился на Хирузена, только сейчас сообразив, почему тот просил его поднять эту тему.
Асума, переживавший еще обиду, всколыхнувшуюся рассказом, молча смотрел на Хирузена, который под его взглядом вдруг совсем стушевался, сгорбился и стал похож на самого обычного, совершенно потерянного старика – из тех, что сидят на улицах на тротуарах, со страшной безмятежностью наблюдая за проходящими мимо людьми.
- Мне было девятнадцать. На стаю напали, и часть оборотней осталась прикрывать отход. Мы ушли, но к охотникам пришло подкрепление, и охотники нас нашли. Остальные еще не вернулись, и тогда прикрывать стаю остался я и еще несколько человек… Нас поймали, конечно. И конечно, на носу было полнолуние. Был второй день луны, когда стая нас нагнала. Они перебили охотников. А потом я узнал, что жду ребенка. Связь тогда не успела установиться, прошел всего день, и я забыл о том охотнике и о том, что случилось, как о страшном сне. Я был слишком молод и думал, что ребенок не будет мне нужен, что я сразу же брошу его, как только он родится… Я ошибался. Когда ты родился, я не смог тебя отдать. Меня уговаривала вся стая, а я только отмахивался и никого к тебе не подпускал. В стае было еще несколько младенцев примерно твоего возраста, но с ними всегда все было в порядке. Ты же постоянно болел. И месяца не проходило, чтобы ты не подцепил очередную болячку. Оно и понятно – в тех условиях, в которых мы жили, только омеги чувствовали себя нормально. Но ты был альфой. Однажды ты заболел так сильно, что никто и не ждал, что ты выздоровеешь. Тогда я поклялся, что оставлю тебя в ближайшем же городе, если ты выживешь. Через неделю ты поправился, и я исполнил свое обещание… – Хирузен замолчал, вытер повлажневшие от слез глаза и быстро ушел, скрываясь между деревьями.
Асума надолго замер, пытаясь совладать с мыслями, которые роились в его голове, будто пчелы их потревоженного улья.
- Ты можешь меня к нему проводить? Боюсь, что в темноте в лесу я его не найду, - попросил он наконец Хаку.
Тот улыбнулся, поднимаясь на ноги.
- Без проблем.
Асума шел следом за ним по ночному лесу, то и дело спотыкаясь о невидимые в темноте корни и камни, и думал о том, что решение помочь Учихе Саске было самым верным решением в его жизни.
Дни Саске и Орочимару тянулись однообразно и не слишком хорошо. Саске после той памятной встречи с братцем Конан больше не трогали. Учитывая, как прошла «встреча», Саске не сомневался, что это только потому, что братец боится его в конце концов убить и ждет распоряжения сверху.
