- По-моему, кто-то слишком долго проторчал в городе и забыл, что его дом – не чертова Коноха, - настолько тихо пробурчал один из оборотней, что Наруто даже не успел понять, кто именно это был.

Но своего говоривший добился – многие теперь поглядывали на Наруто с вызовом и неодобрением, будто ждали, как он будет оправдываться и объясняться.

- Странно, но я всегда считал, что дом – там, где семья и дорогие люди, - язвительно отозвался Наруто, даже не пытаясь никого переубеждать. – И, представьте себе, в Конохе живут помимо гильдейцев еще и нормальные люди, которые не заслуживают смерти от когтей свихнувшегося Зверя.

- Ну, не сказала бы, что этих гражданских сильно заботит наша судьба, с чего нам-то о них париться? – осторожно встряла Таюя и, поймав неодобрительный взгляд Карин, пожала плечами.

Наруто вздохнул, пытаясь успокоиться, и взлохматил себе волосы.

- Вы серьезно думаете, что правозащитники могут за день поменять ситуацию? Сколько лет Гильдии и сколько – правозащитным организациям? – скептически поинтересовался он. – И знаете… Если вам плевать на сотни чужих жизней, то с чего кому-то должно быть дело до вас? И если вы по-прежнему готовы спокойно стоять и смотреть на то, как будут умирать ни в чем не повинные люди… Тогда вы сейчас живете так, как того заслуживаете, - Наруто поднялся на ноги, выступил из круга следом за догадливо вскочившей чуть раньше него Карин и остановился. – Я ухожу завтра. Сами решайте, идете вы со мной или своей дорогой.

Не обращая больше никакого внимания на притихших оборотней, Наруто следом за Карин добрался до палатки, в которой провел последние две с лишним недели и зашел внутрь, закрывая за собой полу. Сил не было совершенно, но он, по крайней мере, выполнил свой «план» на сегодняшний день.

Карин, сбросившая обувь и усевшаяся на спальник, скрестила ноги, скептически разглядывая грозившиеся в ближайшее время порваться на пятках носки. Она уже успела отвыкнуть от мысли, что одежда имеет неприятное свойство портиться – крайне безмятежная в этом плане жизнь в Конохе успела ее совершенно испортить.

- Ты тоже думаешь, что я несу чушь? – поинтересовался у нее Наруто, разглядывая свое осунувшееся лицо в найденном зеркальце. – Черт, как же непривычно без этой метки, - он поскреб пальцами шею, с которой исчезла красная «татуировка», как когда-то окрестил метку Зверя Саске.

Карин посмотрела сначала на его шею, а потом мотнула головой. В палатке было темно, потому что никто не зажигал свет (ну, если так можно назвать свечи или лампы), но волчьему зрению это не особенно мешало.

- Нет. Мы хотим, чтобы мир менялся для нас в лучшую сторону, но при этом сами остаемся все такими же… дикими. Несправедливо требовать от людей любви и уважения и при этом в грош не ставить их жизни, - отозвалась она задумчиво.

Наруто отложил зеркальце в сторону и хмыкнул.

- По-моему, нас слишком испортила жизнь в городе, мы какие-то неправильные оборотни, - пробормотал он, вытягиваясь рядом с Карин на спальнике.

Рассмеявшись, Карин шутливо ткнула его кулаком в бок и, подтянув поближе тонкий плед, валявшийся почему-то за пределами спальника, набросила его на Наруто.

- Мы, в конце концов, не только волки, а еще и те же люди, - возразила она. – Куда мы пойдем? – спросила Карин, укладываясь рядом с Наруто.

Наруто помолчал, раздумывая.

- Пока подальше отсюда. Орочимару, скорее всего, еще как минимум луну не сможет нормально ладить со Зверем, значит, у нас в запасе где-то месяц с небольшим… – прикинул он, вспоминая, что в свое первое полнолуние после появления Зверя он не обратился (как и Орочимару), а в следующее полнолуние был слишком слаб и погряз в попытках найти со Зверем общий язык, и лишь третье полнолуние расставило все по своим местам.

- А полнолуние уже через полторы недели, - осторожно напомнила Карин.

Наруто кивнул. Он не представлял, как можно найти Орочимару в лесах – того Орочимару, которого уже больше пятнадцати лет не могут поймать гильдейцы. Разве что к третьей луне прийти к Конохе и вылавливать его там… Но это слишком рискованно, да и не исключает случайных жертв среди мирного населения. Другого варианта, правда, Наруто пока не видел совсем. Если Орочимару не хочет, чтобы его нашли – его не найдут. Зато рядом с Конохой он, одержимый мстительным и злобным Зверем, прятаться не станет.

- Ладно, потом что-нибудь придумаем. Сейчас пока рано об этом говорить, - вздохнул Наруто, отгоняя от себя не слишком-то приятные картины.

Карин согласно что-то пробормотала и улеглась поудобнее, почти сразу же засыпая. Наруто погладил ее по волосам и, снова вздохнув, попытался заставить себя спать. И игнорировать тягучую тоску, поселившуюся в душе с самого его пробуждения.

Утро началось для него странно. Проснулся Наруто от негромкого перешептывания и бормотания. Сперва приняв всю эту разноголосицу за продолжение сна, он перевернулся на бок, но бубнеж не прекратился. Открыв глаза, Наруто встретился взглядом с недоуменно хмурившейся Карин, которую, по всей видимости, тоже разбудили чужие голоса.

Голоса были упорными и уходить явно не собирались, поэтому пришлось вставать. На выходе из палатки Наруто с удивлением увидел толпу оборотней и от неожиданности попятился, наступив на ногу пискнувшей Карин, ткнувшейся в его спину носом.

- Это что за митинг? – осторожно поинтересовался Наруто, прикидывая, не решили ли его за вчерашнюю «ересь» сжечь на костре.

Оборотни разом замолчали, будто языки проглотили, и уставились на него. Молчание затягивалось, будто в плохой мелодраме. Наконец, стоявшая почти в центре толпы Таюя, деловито высунувшись из-за спины Джуго, спросила:

- Ну, мы тут это… Узнать хотели. Так куда идем?

2,5 недели назад.

Вторая половина дня, а за ней и ночь, стали знаменательными событиями в жизни Сакуры, которая потом любила жаловаться на начавшие после всего этого седеть волосы. Седых волос, правда, никто на нее голове так и не увидел, но признавать метафоричный характер жалоб Сакура наотрез отказывалась.

Собственно, началось все с грохота – очень странного, гулкого грохота, который прокатился по дому, разом сдергивая с насиженных мест в гостиной и саму Сакуру, и задремавшего было в кресле Шикамару. Переглянувшись, они не сговариваясь рванули к лестнице, перескакивая через несколько ступенек. На входе в комнату, правда, они едва успели притормозить, чтобы не застрять на пару в дверном проеме.

Гулкий звук удара объяснился просто – вмятиной на ванне, по которой от души ударили ногой. Отмахнувшись от попытавшегося ее остановить Шикамару, Сакура вбежала в ванную комнату, бросаясь к бившемуся на полу в странном припадке Саске, который ко всему еще и царапал – человеческими, к счастью – ногтями грудь, будто норовя разодрать себе кожу. Не спасли даже наручники, лопнувшие, по всей видимости, еще в самом начале припадка. Теперь Саске мог похвастаться только совершенно не сдерживающими его «браслетами», да цепью, продолжавшей обвивать его ноги и живот.

- Что делать?! – испуганно крикнула Сакура, пытаясь за плечо удержать на месте едва ли что-то вообще соображающего Саске.

Попытки, правда, были довольно-таки безуспешными: начавший уже хрипеть Саске бился в конвульсиях, и удержать его, тренированного альфу, на месте Сакуре было не под силу.

Подоспевший Шикамару, увернувшись от вдруг обросшей когтями руки Саске, перехватил его за плечо.

- Помоги перевернуть его на живот, - попросил он побледневшую от ужаса Сакуру, которая трясущимися руками принялась подталкивать Саске в нужную сторону.

Когтистая рука Саске уже успела случайно задеть ей плечо, оставив неглубокие, моментально заполнившиеся кровью царапины, но Сакура этого даже и не заметила. Потому что Саске вдруг начал задыхаться и будто бы давиться чем-то, беспомощно царапая когтями пол. Когти обламывались, оставляя борозды на кафеле, отрастали снова, опять обламывались – этот замкнутый круг витками продолжался так долго, что ни Сакура, ни Шикамару и не заметили сразу, что волчьи когти перестали вырастать и Саске начал ломать до крови собственные ногти.