— Я могу завезти ее, — предлагает Джонатан, глядя на часы. — У меня есть время, прежде чем нужно будет забрать Мэдди из сада.

Подходит ко мне и пытается забрать вещи, но я одергиваю руку, в защитном жесте сжимая форму.

— Нет.

Джонатан смеется и говорит:

— Хорошо, не буду.

— Я просто... Уф, я не видела мир снаружи уже какое-то время. Начинаю забывать, как ощущается солнечный свет.

— Ты драматизируешь.

— Нет.

— Прошло два дня.

Он прав. Прошло всего сорок восемь часов, но мне тоскливо бездельничать.

— Тем не менее, я могу отвезти форму сама.

Джонатан пытается не рассмеяться.

— Кеннеди, детка, думаю, что ты трудоголик.

— Нет.

— Знаешь, есть специальные анонимные собрания по этому поводу, — продолжает Джонатан, игнорируя мое отрицание. — Это поможет направить твою энергию во что-то другое: чтение, может, писательство.

Закатываю глаза.

— Буду иметь в виду.

— Иди сюда, — говорит Джонатан, вытягивая руку и притягивая меня к двери. — Пошли со мной на улицу.

Я не отказываюсь, потому что именно это и собиралась сделать. Пойти на улицу. Несу униформу с собой, следуя за Джонатаном из квартиры. Как только собираюсь спросить, куда мы, он вытаскивает ключи из кармана куртки и нажимает на кнопку, отчего что-то издает сигнал, и фары освещают парковку.

Смотрю в сторону от него и почти спотыкаюсь об свои ноги, когда вижу припаркованный рядом с моей «Тойотой» голубой «Порше».

— Святое дерьмо.

Джонатан ухмыляется, когда приобнимает меня и ведет к машине.

— Должно быть, для тебя это очень большой сюрприз, раз ты ругаешься.

— Она точно как твоя старая машина.

— Немного новее, но да, — он передает мне ключи, кладя поверх униформы. — Ты же знаешь, как водить механику?

— Я... Эм, что? — хватаю ключи, когда они начинают падать. — Я хочу сказать, что могу, но не могу водить твою машину.

— Почему нет?

— Это гребаный «Порше»! Что если я поцарапаю его? Разобью? Я не смогу это исправить!

Джонатан смеется. Снова. Сегодня он очень много смеется.

— Я редко вожу ее, поэтому ты тоже можешь пользоваться. Иначе машина просто будет простаивать в гараже. Кроме того, без обид, но я не уверен, сколько продержится твоя старая рухлядь.

Смотрю на свою машину, нахмурившись, прежде чем перевожу взгляд на Джонатана. Его намерения благие, знаю и благодарна. Но он беспокоит меня этим.

— Это чересчур, Джонатан. Утром ты уже подарил мне стиральную машинку и сушилку. Теперь даешь мне ключи от своей машины. И что последует дальше?

— Посудомоечная машина, — заявляет. — Ее должны доставить завтра утром.

Я хлопаю глазами.

— Ты же знаешь, что я не нуждаюсь в этом?

— Знаю, — говорит, прежде чем толкает меня к машине. — Теперь поезжай, отдай свою униформу. И убедись, что убрала верх машины, чтобы ощутить на себе солнечные лучи.

Он заходит внутрь, оставляя меня на улице.

Долго пялюсь на машину, прежде чем сдаться. Она не моя, но это новая игрушка, и довольно сложно отказать, когда на меня напала ностальгия. Это напоминает мне о времени, когда наши мечты все еще ощущались такими прекрасными.

Поэтому сажусь за руль и еду в супермаркет. Или, точнее сказать, проезжаю мимо магазина, несколько раз нарезая круги вокруг близлежащих зданий, прежде чем собираю нервы в кулак и захожу внутрь, направляясь в кабинет Маркуса.

— Кеннеди, — его тон деловой, когда он сидит за столом и приветствует меня, как только я вхожу. — Чем могу помочь?

— Заехала вернуть униформу, — показываю кучу одежды.

— Можешь положить ее здесь, — говорит, махнув рукой. — Спасибо.

— Конечно, — отвечаю, кладя ее сверху коробок у двери. Задерживаюсь на месте, наблюдая, как Маркус перелистывает бумаги, чувствуя вину, потому что знаю, что он выполняет мою работу.

— Тебе нужно что-то еще? — спрашивает мой бывший босс, вздернув бровь.

— Нет, — отвечаю, сомневаясь. — Ну, я хотела сказать, что сожалею.

— Настолько сожалеешь, что хочешь вернуться на работу?

— Не совсем.

Он смеется, вернувшись к бумагам.

— Стоило попытаться.

— В любом случае, — говорю. — Спасибо, что когда-то дал мне шанс.

Выхожу из кабинета, не желая, чтобы ситуация становилась слишком сентиментальной. В магазине полно народу — ничего необычного для пятницы.

Направляюсь к двери, когда парень из доставки раскладывает журналы у кассы. Инстинктивно мой взгляд прикован к ним — к изданию «Хроник Голливуда». Я замираю на месте, резко вдыхая, чувствуя, будто получила удар в живот.

Затем хватаю верхнюю копию, пока мир вокруг меня пытается накрениться. В моей голове стучит, паника заполняет, а руки дрожат.

Развернувшись, выхожу из магазина, прихватив журнал с собой, и направляюсь домой. В квартире пусто, так как Джонатан пошел забирать Мэдди из школы, а значит, я одна.

Иду в свою спальню.

Усевшись на кровать, пялюсь на обложку журнала.

ДВОЙНАЯ ЖИЗНЬ ДЖОННИ КАННИНГА.

Сверху фото: я, Джонатан и наша дочь. Наши лица на обложке «Хроник Голливуда». Невероятно, знаю. Жизнь Джонатана проходит под вечным светом прожектора, и мы неизбежно втянуты в это с Мэдди.

И это странно, но он выглядит счастливым.

Один из редких случаев, когда они напечатали его улыбающимся.

Хотя под фото другая история.

Фото того, как Джонатан в баре, а подпись утверждает, что это было пару дней назад. Он стоит рядом с Сереной, и она предлагает ему напиток.

Пролистываю дальше, найдя еще больше фото. Больше нас. Больше их. Ближе к полуночи понедельника — его прием у врача. Говорится, что они встретились в отеле, хотя за несколько часов до этого он, наконец, прервал свое молчание об их отношениях, когда отводил нашу дочь в школу.

Закрыв журнал, отбрасываю его в сторону.

Проходит пара минут, прежде чем слышу, как открывается входная дверь, и на всю квартиру разносится смех Мэдди. Она вбегает в коридор, крича:

— Привет, мама! Пока, мама! — прежде чем исчезнуть в своей спальне.

Джонатан заходит в спальню, спрашивая:

— Ну и как сходила в магазин?

Какое-то время смотрю на него в тишине, прежде чем сказать:

— Все прошло, как я и думала.

— Хорошо? Плохо?

Пожимаю плечами.

Он хмурится, делая шаг ближе, замечая журнал на кровати. Схватив его, стонет и садится рядом со мной.

— Ты купила это дерьмо?

— Нет, я просто одолжила.

— Ты одолжила.

— Да.

Джонатан изучает обложку, прежде чем листает издание, сразу переходя к статье. Затем сжимает журнал, нахмурившись, и отбрасывает его в сторону.

— С каких пор ты воруешь из магазинов?

— Я не ворую. Это просто ошибка.

— Ошибка, — говорит Джонатан. — Я совершил долю своих.

— И в последнее время?

— Может, несколько.

— Например?

— Одна из них — чтение этой статьи.

— И в чем же ошибка?

— Та часть, где я потратил клетки своего мозга, читая ее, — говорит он. — К слову, я не пил той ночью. Знаю, выглядит не очень, но я ждал машину, и Серена оказалась в баре отеля. Между нами ничего нет — именно это я и сказал придурку, когда он утверждал, что нарушил мое молчание.

— Принято к сведению.

Потянувшись, Джонатан кладет свои руки поверх моих. И я понимаю, что беспокойно дергаюсь.

— Не надо, — почти умоляет. — Пожалуйста, не сомневайся во мне из-за того, что они напечатали.

— Просто, знаешь... фотографии.

— Это мгновенные снимки, — утверждает. — То, что выглядит плохо, вырванным из контекста. И они любят это, используя каждый шанс.

— Я понимаю.

— Но вернемся к теме разговора. Еще одна ошибка, потратить хотя бы унцию энергии, обсуждая эту ерунду, когда есть вещи получше.

Закрываю глаза, когда Джонатан толкает меня на кровать. Его губы встречаются с моими, языки переплетаются. Он рыщет руками по моему телу, поглаживая, скользя одной рукой мне под футболку. Сжимает грудь рукой, запуская пальцы под бюстгальтер. Я стону, когда кончиками пальцев гладит мой сосок, посылая искры по моему телу, но затем прикосновения перемещаются ниже.