- Ожидаемо. – даже глазом не мигнув, Мортем запустил двигатель на полную и рванул к помеченной белым блеском точке на искателях. Вскоре из-за туманных слоев появились шарообразные корабли с бело-синей маркировкой. Они не понтовались оружием, но вот устройство на их животах умудренный технологиями инженер узнал.

- Герои Гласиема всегда будут мирно спать. Их ледник никогда не покинет светлой стороны. – громко заявил юноша, как только наладил голосовой контакт с неизвестными (или нет?). Несколько секунд те висели, безмолвно смотря на вторженца. Но потом резко развернулись, создав конвой для гостя, и на большой скорости полетели куда-то вдоль обшивки меганского (до суккубов здоровенного) корабля.

Время на исходе.

Перебивая в ужасных объятьях лилит, Курсе монотонно бился в конвульсиях. Он всю свою беглую жизнь боролся с тем, чего боялся больше всего. Он стал инкубом и перенял все от этих бедных, омерзительных созданий. Его тело желало повиновения и приказов, а также плотских утех, всех, что мог предоставить прекрасный и гибельный путь гедонизма. Похоть, настолько яростно бьющаяся в нем, что казалось пробьет себе путь сквозь плоть и душу, вырвавшись вон. Природа зараженного аэзером человека никогда не будет приручена, она являлась зверем, чьи зубы могли разгрызть киберат-титанит и когти, рвущие “сумрачные мантии”. И сейчас это чудовище вырвалось наружу, наслаждаясь ощущениями, даруемыми столь желанным телом прекрасной архидемоницы. Сейчас, объятый яростным пожаром несказанных удовольствий, разум парня был похож на город, в который вторглись захватчики. Сломленные под ударами катапульт, ментальные стены валились одна за другой, пропуская внутрь полчища врагов. Стена из покрытых броней защитников пытались сдерживать эту кошмарную орду, являя собой один из последних рубежей обороны. Они браво и упорно сдерживали их, шаг за шагом отступая, но не убегая. Вот только на место каждого врага сразу же вставали трое, деформированные от желания и безумия, эти покрученные животные убивали одного за другим отчаянных храбрецов. Через очень долгое время они уже поработили почти все пространство города-разума. Оставшиеся стражи рассудка и воли отступили в донжон – последнюю обитель свободы. Чувствуя как его тело снова меняется, становясь игрушкой, только и сделанной что для развлечений, Курсе запаниковал. Как же так? Из этого положения нету выхода? А как же слова Мортема? Метясь в том маленьком мирке, что еще не был захвачен и уничтожен опустошающими душу похотью и наслаждениями, он почувствовал как снаружи ослабло давление и послышался голос: “Похоть” Он не знал, кто это говорил, но если это в данный момент могло помочь ему не превратится в бесчеловечную марионетку, парень решил рискнуть. Открыв глаза, он осознал, что сказал тот голос и поднял взгляд. Его космические, сиреневые глаза встретились со взором ядовитых изумрудов Ланы. Наполненные энергией руки ожили и пошли в ход. Обхватив талию лилит, он повалил ее на спину. В демонических глазах висело удивление и растерянность. Словно голодный зверь, Курсе впился в округлую грудь девушки, яростно массируя свободной рукой вторую. Напуганная таким развитием событий, она в ужасе уставилась на горящую в глазах своего бывшего раба метку – синрех. Она выглядела как два переплетенных в страшном узле начала – женское и мужское. Не останавливаясь на сделанном, инкуб поднял легкую лилит, и начал жестко насиловать, используя искрящуюся по телу силу как катализатор. Вереща как резанная, девушка обмякла в его руках. Дойдя до пика экстаза, ее крик превратился в неописуемо громкий рев боли и тело архидемоницы взорвалось мощной волной Моркера. Удовлетворенный и спокойный, парень наконец открыл глаза. Свои настоящие глаза.

Даже под весом тяжелых оков одиночества и отчужденности, Темпестас шел вперед с высоко поднятой головой. Его редко что могло вовлечь в уныние или мрачность, да и то ненадолго. Все что было ему неприятно он принудительно забывал, дабы оно не мешало ему жить. Всегда полагая, что будущее важнее прошлого, саламандер бодро ступал дальше. Но сейчас он был не только разбит. Он всеми костями чувствовал гусеницы танка, огромной ношею обрушившиеся на него. Руки, ноги, шея, голова, пальцы, кожа и чешуя – все было заковано в цепи отчаяния, сжимая до посинения. В довершение этому было унижающее волю давление, тянущее к земле подобно гравитации в 10 G. Глаза не могли оторваться от страшной картины последних минут жизни его младшего брата. Из-за его навыков и умений, возгордившаяся Круоса вызвала его на поединок. Она потерпела сокрушительное поражение и опозорилась на глазах своего клана. Горя местью, старшая решила отыграться на Такане. Во всей семье Ного, Темпестас любил и заботился только о своем младшем брате. Это было его ахиланова пята, и Круоса сие знала. Раз за разом повторяемая сцена рвала разум дворянина, словно длинные когти-каги. Это больше напоминало борьбу раненного и усталого мангуста со здоровой и прыткой коброй. Она тщательно выбирала свои удары, нанося урон по слабым точкам. “Конец?” – устало спросил себя саламандер, готовясь к смерти. Но путь дворянина не здесь должен был оборваться, и уж точно не так. Наваждение, вторгнувшееся в эту отчаянную борьбу, прошило уши Темпестаса вопросом: “Гнев” Осознание этих слов ударило подобно кругу молний из чистого неба. Словно цветок альдрена, в горле саламандера расцвел яростный крик. В его крови теперь бились частицы такой яркой силы, что жгла подобно солнцу. Подобно вырывающемуся из оков древнему титану, парень вырвал одну из рук, сломав кандалы слева. От его внезапного поднятия по всему полу пошли трещины. Давление и оставшиеся цепи пытались утянуть его на место, будто испугавшись такой перемены. Но теперь Темпестаса уже невозможно было остановить:

- Я ШТУРМОВИК, КОТОРЫЙ УНИЧТОЖИТ ТЫСЯЧИ КОРАБЛЕЙ ОДНИМ УДАРОМ!!!!! НЕ СМЕЙ СТОЯТЬ НА МОЕМ ПУТИ, ЖАЛКАЯ МРАЗЬ!!!!!!!!!! Подпитываемый испепеляющей злостью, он стал срывать с себя остатки удерживателей, прихватывая с этим изрядные куски собственной плоти. Расправившись с последним, саламандер выглядел просто ужасно. Истекая кровью, он бросился вперед, на своих мучительниц-сестер. Его тело уже не чувствовало боли, мозг отказывался ее ощущать. Вместо этого по телу шли миллиарды зарядов энергии чистой первобытной ярости. Вусмерть перепуганные девушки увидели в его глазах еще один синрех. Но этот выглядел как три меча с погнутыми клинками, сливающимися в один большой и устрашающий. Сметая все на своем пути, Темпестас ударил длинными когтями, метя в шеи. Яркие реки ярко-красной крови залили его и так окровавленное тело и окружающее отчаяние сломалось, как мыльный пузырь. Улыбнувшись, он проснулся. В настоящей реальности и жизни, искрящейся светом. По крайней мере, относительно.

Мисертас всегда отличался от остальных ламий. Благодаря рождению от матери-ламии и отца-человека он был умнее, сильнее и красивее всех своих ровесников. Несмотря на воспитание родителей, в нем развилось высокое мнение о себе. Он настолько поднял себя над остальными, что нажил себе очень много врагов. И вот сейчас, парень расплачивался за свое высокомерие. Движение, дыхание, пульс – все это приносило его телу боль, сравнимую с ударами тупого моргенштерна. Регенерация, подпитываемая сигналами обеспокоенного и напряженного организма, пыталась справится с уроном, нанесенным подавителями и поглотителями. Весь его хвост уже будто лишился костей, Мисертас не мог им и пошевелить. Уронив голову на грудь, ламиит не мог даже толком задуматься. Не видя ничего, он уже оставил последнюю надежду на спасение. “Гордыня” – боль в теле внезапно пропала, а голова приобрела некоторую ясность. Достаточную, чтобы желание вытянуло убитую надежду из мертвых на свет живых. Вера, принесшая ему страдания своей эгоцентричностью, теперь воспылала, даруя силу стремления к свободе. Он чувствовал чьи-то обволакивающие руки вокруг тела, пытающиеся его поднять и помочь, а также два кулачища, стремительно вдавливающие его назад. Желание достичь невозможного и спастись подбросило его, как попрыгунчик. Выбросив одну из рук в сторону, ламиит разбил левый генератор. Перегруженная машина понесла поток назад, наполняя тело Мисертаса отобранной энергией Начал. Проделав то же самое и со второй рукой, он с силой ударил макушкой об стол. Шлем-ингибитор раскололся как орех, и был сорван, явив настоящее лицо парня. Сбросив с хвоста присоски и ремни, ламиит выскочил из кресла, обретя свою былую скорость и силу. Двигаясь с поразительной ловкостью, он выскочил в коридор. Проходящие мимо охранники погибли мгновенно, а последнее что они увидели, был синрех в его глазах. Гнилой и маленький желудь, из которого растет красивое, но мертвое дерево. Собрав всю свою волю в один удар, Мисертас разнес панель сдерживания, открыв все камеры. Ад вокруг треснул и распался осколками, вернув его назад. Туда, где у него было будущее.