Амазонка, осознав, наконец, что викинг откровенно издевается над ней и её природной скромностью, нахмурилась, а после, приложив оставшиеся после долгого перелёта силы, схватила всадника и завалила его на спину, после чего без зазрения совести уселась на его бёдра. Эллинка одной рукой держала края норовившей сползти с неё шкуры, а другой несильно схватила слишком болтливого воина за горло.

― А с виду скромная, ― всадник, не обращая внимания на слабую девичью хватку, привстал на локтях, в очередной раз сократив расстояние между северянкой и им самим. Приобняв девушку за талию, викинг попытался свалить её на шкуры, однако гречанка запротестовала и вцепилась нестриженными ноготками в плечи наездника.

― Нет… ― Мелисса отрицательно покачала головой и толкнула Эрета, заставив его улечься обратно на меха ― теперь девушка решительно не хотела отдавать инициативу в мужские руки. Не по-амазонски это всё-таки.

Воительница, почувствовав своё превосходство, по-хозяйски уселась на мужчине и позволила себе немного расслабиться. Девушка оценивающе оглядела лежащего под ней наездника, в очередной раз про себя отметив его красоту, и впервые за сегодняшний вечер слабо улыбнулась: хоть эллинка и не понимала, что же ей делать дальше со своим скандинавским «трофеем», ей нравилось осознавать, что именно сейчас она может помыкать им, как эллинской душе угодно.

― Вы, мужчины, падки до женских тел. Это ваша самая большая слабость… ― амазонка выпрямилась, словно струна, и снисходительно оглядела продолжавшего лукаво улыбаться викинга. ― Интересно, сколько секретов вашего острова ты мне сегодня раскроешь?

― Исключительно до красивых женских тел, ― внеся поправку в короткую фразу, Эрет вновь привстал на локтях и потянулся рукой к пушистой шкуре, которой усердно прикрылась юная дева. Не без труда выпутав из девичьих пальцев края волчьего меха, викинг скинул с гречанки эту ставшую совершенно ненужной вещь. Шкура с тихим шелестом сползла с хрупких плеч северянки и небрежными волнами улеглась возле её бёдер. ― Секретов не выдам. Даже тебе…

Последние слова воительница пропустила мимо себя, так как прохлада, коснувшаяся её разгорячённого обнажённого тела, бросила девушку в лёгкую дрожь, которую она попыталась унять, непроизвольно обняв себя за плечи.

― Здесь же тепло.

― Здесь холодно, ― Мелисса, одной рукой прикрывая оголённую грудь, второй потянулась к шкуре, желая поскорее укрыться ею. И не только из-за внезапно сковавшей её прохлады. Смущение вдруг накрыло темискирскую деву с головой. Однако внезапный порыв вновь замотаться в волчий мех был пресечён на корню.

― Нет, ― мужчина взял воительницу за руку, не давая возможности схватить треклятую шкуру, которую он мысленно пообещал себе выкинуть нахель. Наутро, конечно же. ― Не для того я долгий час пытался стащить с тебя эту мохнатую тряпку, чтоб ты снова в неё куталась.

― Я замёрзла, ― пропитанная лукавством фраза слетела с губ воительницы. Амазонка бросила невинный взгляд на всадника и мило взмахнула ресницами, надеясь вызвать жалость и загасить в его душе разгорающийся огонь желания. Но откуда неопытной девушке было знать, что такие невинные жесты способны разворошить пламя страсти получше томных вздохов и откровенных просьб?

Ничего не говоря, викинг подался вперёд и без тени сомнения и страха поцеловал дрожащую то ли от холода, то ли от чего-то иного всадницу. Юная дева, не первый раз за этот месяц оказавшаяся в подобном положении, вздрогнула от неожиданности, что-то недовольно промычала и заёрзала в крепких мужских объятиях. Но вскоре, вновь войдя во вкус, послала всё в далёкий и глубокий Тартар и непроизвольно прижалась к Эрету, неумело отвечая на пылкий поцелуй.

Мужчина, почувствовав, что вновь обрёл власть над строптивой амазонкой, аккуратно уложил её на спину и продолжил покрывать нежными, почти невесомыми поцелуями припухшие девичьи губы, покрывшийся лёгкой испариной лоб и заалевшие от смущения щёки юной северянки. Воительница, похоже, начавшая окончательно и бесповоротно терять голову, попыталась привстать, однако всадник грубо прижал девушку к небрежно расстеленным на полу шкурам.

― Да хватит уже, ― жаркий шёпот, коснувшийся слуха воительницы, заставил её расслабиться и отбросить в сторону любые попытки перетянуть полотно инициативы на себя.

Мелисса, что-то невнятно прошептав, прикрыла глаза и запрокинула голову назад, открывая мужским поцелуям исполосованную едва заметными белёсыми шрамами шею. Но Эрет, вместо того, чтобы одарить ласками ставшую необычайно податливой северянку, поспешил отпрянуть от неё. Воительница, почувствовав колючую прохладу, что-то разочарованно промычала, распахнула глаза и с недовольством посмотрела на викинга, который не без интереса и восхищения рассматривал её обнажённое тело.

Под пристальным оценивающим взглядом эллинка невольно поёжилась и поспешила прикрыть руками свою грудь, однако всадник, успевший перехватить хрупкие кисти амазонки, нежно поцеловал каждую из них и, заглянув в голубые глаза гречанки, отрицательно покачал головой, предупреждая её дальнейшие попытки закрыться от него.

― Не надо, ― мужчина нежно коснулся губами девичьей шеи. ― Ты всё портишь. ― Второй поцелуй обжёг тонкую кожу ключиц. От горячего прикосновения Мелисса шумно втянула воздух в лёгкие и сжала в пальцах одну из валяющихся на полу шкур, будто бы это могло помочь утихомирить бурю, разыгравшуюся в её душе.

― Эрет… ― тихий шёпот сорвался с губ северянки, когда брюнет медленно, вкладывая в каждое своё движение всю нежность, на которую только был способен, начал ласкать довольно пышную для юной девы грудь. Амазонка, не в силах более держать себя в руках, выгнулась навстречу удовольствию и тихо, будто бы боясь быть услышанной, застонала. Когда же вместо грубоватой кожи мужских ладоней Мелисса ощутила тёплое влажное прикосновение губ, из её груди вырвался откровенный стон, заставивший всадника самодовольно ухмыльнуться. Второе попадание точно в цель. Теперь он знает, на какие точки нужно воздействовать, чтобы заткнуть строптивую гречанку и сделать ей приятно.

Не в силах держать рвущиеся наружу эмоции, воительница в порыве страсти вцепилась в волосы викинга, заставив его болезненно застонать, ― хоть Мелисса и была девой, с виду довольно хрупкой, она всё же являлась в первую очередь амазонкой. И довольно сильной.

― Прости, ― тихий шёпот вновь сорвался с губ распалённой страстью гречанки. Но девушка нисколько не раскаивалась в своих действиях, ― Эрет был сам виноват в том, что довёл её до такого. В конце концов, она не опытная гетера, которой для удовольствия нужны изощрённые ласки, а всего лишь юная девица, впервые оказавшаяся наедине с мужчиной.

Что-то пробормотав в ответ на невнятные извинения, всадник покрепче обнял девушку за талию и с силой потянул её на себя, усадив, таким образом, к себе на бёдра. Мелисса, вопреки ожиданиям, не растерялась и тут же поцеловала викинга ― настойчиво и немного грубо.

Животное желание с каждой секундой всё больше овладевало рыжеволосой северянкой, ещё пару часов назад боявшейся даже смотреть на бывшего охотника, с которым вынуждена была остаться наедине сегодняшней ночью. Но теперь, когда разум был затуманен страстью, а тело изнывало от горячих мужских прикосновений, амазонка растеряла остатки былой скромности и полностью отдала себя греховным наслаждениям.

Мелисса, не разрывая поцелуя, вцепилась дрожащими пальцами в края домотканой рубахи, от которой теперь ей непременно хотелось избавить Эрета. На мгновение отпрянув от него, девушка неуверенно взглянула в горящие страстью карие глаза, будто бы спрашивая у всадника разрешения раздеть его. Впрочем, он не стал дожидаться, когда амазонка соизволит стянуть с него изрядно надоевший им обоим кусок ткани, и сам поспешил снять себя треклятую тряпку, которая теперь была совершенно ненужной. Отбросив вещь в дальний угол, мужчина вновь прижал девушку к себе и увлёк в очередной поцелуй.

Северянка, ощутив прикосновение не грубой ткани рубахи, так и норовившей посильнее уколоть изнеженные груди, а горячей кожи сильного мужчины, невольно вздрогнула и с большей страстью и желанием прижалась к воину, отвечавшему взаимностью на каждое движение амазонки.