Был ли этот странный брюнет любимым человеком?
«Конечно же, нет!»
Был ли он симпатичен рыжеволосой всаднице?
«Безусловно, да!»
― Чего молчишь? ― бархатный голос опять коснулся уха северной девы, отчего та снова вздрогнула, а по телу пробежалась стайка колючих мурашек. Всадница подняла голову и внимательно заглянула в карие глаза викинга, в которых отражалось трепещущееся пламя очага. Девушка виновато закусила губу и увела взгляд в сторону, как бы говоря викингу, что сказать ей ровным счётом нечего…
Сказать-то нечего, но сделать хотелось много… много всякого, разного и до безобразия неприличного. Только вот девственная амазонская сущность стыдливо забивалась в тёмный угол при одной лишь мысли о подобных… «вещах».
Наездница в очередной раз прокляла про себя весь мужской род в целом и Эрета в частности, но не за развратность и порочность, а за излишнюю неуверенность. Амазонка искренне не понимала, откуда в нынешних молодых мужах столько тупой нерешительности. Почему нельзя просто взять и схватить девушку, желательно покрепче, привалить её к доскам, да согрешить с ней самым порочным образом?
Ну и что, что она сама начала вырываться и умолять викинга остановиться? Она же дева! Девам такое поведение дозволено!
― А что я должна сказать? ― всадница вновь перевела заинтересованный взгляд на воина, который уже и не надеялся услышать от амазонки хоть каких-то слов. Сам же Эрет в ответ на девичий вопрос лишь тихо хмыкнул и снова прикрыл глаза, надеясь хотя бы на этот раз уснуть, ― общество красивой обнажённой девушки тяготило истосковавшегося по женским ласкам мужчину, а потому сон был единственным спасением от порочных мыслей и желаний.
Мелисса, заметив, что всадник в очередной раз предпочёл царство сна её королевской обнажённой персоне, обиженно прикусила губу и положила голову обратно на его грудь ― всё-таки темискирской воительнице не суждено понять мужчин, слишком они странные и какие-то нелогичные.
Воительница нехотя прикрыла глаза и, разморённая тихим потрескивающим звуком горящих в очаге хворостинок, размеренным дыханием находящегося рядом охотника и исходящим от него теплом, полностью расслабилась и непроизвольно обняла Эрета одной рукой, в душе желая, чтобы он ответил ей тем же. Несмотря на внутренние противоречия, эллинке нестерпимо хотелось ощутить на своей коже горячие прикосновения сильного и, чего греха таить, красивого мужчины…
Невольно девушка вспомнила последний откровенный разговор со сводной сестрой, которая всегда отличалась свободой нравов. Уж кто, как не она знает всё о мужчинах и их порочных желаниях? Больно любвеобильной была Астерия…
«Мелисса! Да какая из тебя амазонка, если ты даже воинственного мужа боишься соблазнить? Хотя… на кой его соблазнять-то? Привали к камням, да отымей, чтоб собственного имени не помнил!»
Всадница открыла глаза и бросила робкий взгляд на Эрета, а после поспешила прикрыть начавшие тяжелеть веки.
«Да тут кто кого ещё иметь будет!»
Мелисса и дальше продолжила бы вести внутренний диалог со своим вторым «я», но нежное прикосновение к волосам заставило её отвлечься от этого бесполезного занятия. Девушка распахнула глаза и затаила дыхание.
― О чём думы думаешь? ― тихий хрипловатый голос, заставивший десяток другой мурашек пробежаться по девичьей коже, раздался над ухом амазонки.
― Мои думы тебя беспокоят? ― от почти невесомых мужских прикосновений эллинка окончательно расслабилась, а ещё несколько минут назад твёрдый голос превратился в едва различимый шёпот.
Эрет последний раз провёл кончиками пальцев по огненным волосам юной амазонки, а после привстал на локтях, заставив эллинку поднять голову с его груди. Проникновенный взгляд карих глаз внимательно изучал притихшую гречанку, поспешившую в очередной раз за сегодняшнюю ночь смутиться и залиться румянцем.
― Ты дикая. Мало ли что тебе в дурную голову может прийти.
― Я думала, что тебе как раз по вкусу… дикие, ― двусмысленная фраза, неведомо каким образом слетевшая с губ северянки, заставила саму амазонку зардеться ещё больше, а викинга лукаво улыбнуться. ― Я не то имела…
― Можешь не оправдываться, ― всадник повернулся на бок, оказавшись, таким образом, нос к носу с Мелиссой. ― Лучше молчи. А то ещё чего дурного ненароком ляпнешь…
Северянка, словно заворожённая, смотрела в янтарные глаза драконьего ловца, в которых отражались робко трепещущиеся язычки жаркого пламени, придававшие мужскому взору толику лукавства и драхму озорства. Золотистые радужки, больше теперь походившие на жидкое золото, поблёскивали в свете яркого огня, заставляя гречанку всё больше и больше утопать во взгляде охотничьих глаз.
Мелисса до дрожи боялась отвести взор в сторону ― ей казалось, что отвернись она от Эрета, он тут же набросится на неё, словно изголодавшийся хищник, которого так напоминал юной амазонке.
«Хищники все красивые… давно это заметила».
Викинг протянул руку и вновь коснулся растрёпанных девичьих волос, от которых слабо пахло травами и дождём. Скандинав осторожно провёл кончиками пальцев по мягким локонам северянки, а затем нежно прикоснулся к её раскрасневшейся щеке, заставив деву зардеться ещё больше.
Хотя куда уж больше?
От мягкого, едва ощутимого прикосновения амазонку бросило в лёгкую дрожь, а в груди появилось приятное тёплое чувство, названия которому воительница так и не смогла найти на просторах своей памяти.
― Много думать ― вредно, ― Эрет внимательно смотрел в сапфировые глаза эллинки и продолжал лукаво улыбаться. ― Может, прекратишь заниматься этим бесполезным делом?
От насмешливого тона, с которым охотник произнёс короткую фразу, воительнице стало как-то не по себе ― она вдруг почувствовала себя жертвой, загнанной в тёмный тесный угол. В ответ Мелисса лишь отрицательно покачала головой и отвела глаза в сторону, силясь не смотреть на всадника, которого подобное поведение лишь побуждало к более решительным действиям.
Мужчина, осознавая, что такими выходками может навлечь на себя гнев северянки, подался вперёд, в любой момент готовый пресечь девичьи попытки наброситься на него, и неуверенно коснулся её губ своими.
Амазонка, явно ожидавшая подобное, слабо вздрогнула и что-то невнятно промычала в ответ на нежный поцелуй, однако взаимничать с викингом она не спешила и упёрлась ладошкой в его сильные плечи, непроизвольно пытаясь оттолкнуть его. Однако мужчина, желавший получить-таки своё, довольно грубо отвел от себя девичью руку, а саму воительницу прижал к себе настолько близко, насколько это вообще было возможно. Всадница предприняла ещё одну слабую попытку вырваться, но охотник в ответ на это перевернул девушку на спину, подмяв её под себя и оказавшись, таким образом, сверху.
Когда воздуха перестало хватать, Эрет, наконец, разорвал поцелуй и, крепко держа хрупкие руки северянки, заглянул в горящие странным огнём голубые глаза ― во взгляде эллинки плясали искры неприкрытого страха и вновь проснувшегося желания.
Охотник несколько мгновений неотрывно смотрел на красивое лицо юной девы, а затем скользнул взором ниже: плохо прикрытая волчьей шкурой девичья грудь, вздымавшаяся от тяжёлого частого дыхания, так и манила к себе, а оголившийся живот безмолвно требовал немедленно прикоснуться к нему. Мужчина снова взглянул в глаза переставшей вырываться амазонки, которая, казалось, окончательно смирилась со своим положением. Викинг разжал хватку, даровав воительнице долгожданную свободу, и мягко прикоснулся к пылавшей от смущения щеке.
Мелисса не без страха и любопытства разглядывала нависшего над ней воина, на лице которого красовалась беззлобная ухмылка. Всадник замер, будто бы ожидая чего-то от северянки, пока не спешившей, однако, брать инициативу в свои руки. Несколько мгновений девушка молча смотрела в горящие желанием карие глаза, а после резко подалась вперёд, сокращая и без того смешное расстояние, отделявшее её от Эрета.
― Ну а дальше-то что? ― лукавая мужская ухмылка сделалась ещё шире.
