В один из дней этот парень отошёл по нужде в сторону, страдая от невыносимой головной бои, которая в последнее время совсем не хочет его отпускать, со стоном и наслаждением прудил на камень, но рядом с камнем была канавка, ведущая прямо в водоём с питьевой водой. Несчастный как-то не связал одно с другим и поплатился за это. Новый надсмотрщик жестоко сбивает его с ног, в остервенении бьёт воющего парня и забил бы насмерть, если бы не подоспел Идар.

Парень долго и бессвязно благодарит, а Идар, усмехаясь, толкает его в руки зеков-людоедов и те волокут ничего не понимающего человека к старцу Харитону.

Старец ласково глянул на парня, пятернёй почесал распятие на своей груди, и тот обмочился от страха: — Ты меня не бойся, фраерок, — старец Харитон стягивает капюшон, обнажая мертвенно-белую кожу черепа и пристально смотрит воспалёнными глазами на сотрясающегося от ужаса парня. — Тебе несказанно повезло, ты скоро увидишь Бога.

— Дедушка, отпусти меня! — взмолился несчастный.

— Тебя как звать, корешок? — с мягкостью в голосе спрашивает старец, опуская страшный взгляд и парень, немного успокаивается и с трепетом произносит: — Илюша.

— Хорошее имя, богу понравится, — с удовольствием шамкает старик.

— Отпусти, дедушка!!! — с новой силой кричит парень и пытается убежать, но ноги словно прирастают к земле.

Старец оборачивается к Вагизу: — сынок, зашейте ему рот ниткой, мне тишина нужна.

Несчастного сбивают на сырой пол, безжалостно наносят удар по голове и тот теряет сознание, а это благо для него. Бурый с хрустом прокалывает ему губы и туго затягивает рот толстой верёвочкой.

— Где так шить научился? — гнусно улыбается Репа.

— Не поверишь. Я когда-то медбратом был.

— Гонишь?

— Век воли не видать!

— Не накликай на свою голову беды, — ворчливо произносит старец. — Илюшу у алтаря привяжите, чтобы Бог его видел.

Бурый с удовольствием облизывает окровавленные пальцы и вздрагивает, замечая укоризненный взгляд старца: — Вновь на человечину потянуло? — грозно вопрошает он.

— В натуре, чисто случайно, — оправдывается Бурый.

— Ладно, уж, Илюша уже не человек. Завтра печень, сердце можете скушать, а сегодня народ подготовьте. Кого это несёт? — старец слышит шаги и с неудовольствием оборачивается.

В пещеру вваливаются несколько бойцов Идара и новый надсмотрщик. Они пинками заталкивают Игната, Гурия и Аню: — Идар Сергеевич требует, что бы ты, — деловито произносит Сеня и неожиданно видит парня с зашитым ртом. Илья начинает приходить в себя, судорожно дёргает губами, тонкие струйки крови выбрызгиваются из-под ниток и через нос раздаётся глухой стон. Бывший милиционер многое видел на своём веку, но такое, в первый раз. Он в ужасе осекается от созерцания страшной картины и уже другим тоном произносит: — Идар Сергеевич просит, чтобы вы узнали, правду ли они говорят или гнусную ложь по поводу секретного хода в лагерь Виктора.

Аня вскрикивает, увидев несчастного, и с силой прижимается к Игнату.

— Однако, это уже за гранью, — шлёпнул губами Игнат, судорожно дёрнув кадыком.

Гурий бледнеет, но уверенно произносит: — Не нам решать и вмешиваться в чужие законы.

— Разумно, — оборачивается к нему старец. — Проходите, гостями будите. А вы идите, — он кидает неприязненный взгляд на Сеню, — я понял просьбу правителя и всё сделаю… а завтра у нас праздник.

— Анька, ты что ли, — не верит Вагиз, — сама пришла?

— Уймись, не по тебе шалава! — строго глянул на него старец. — Илюшу привяжите к алтарю, да так, чтобы Бог его видел, напротив креста, а мне с гостями необходимо поговорить.

Старец Харитон жестом приглашает их пройти в глубину мрачного грота и предлагает сесть у высохшего пещерного органа. Затем долго смотрит на людей, выворачивая их души наизнанку, прессуя сознание и заставляя их выть и стонать от умопомрачающего ужаса.

— Кто вы, дети мои? — старец внезапно опускает взгляд и, люди испытывают настоящее блаженство от доброго и мягкого старческого голоса. — Зачем решили пойти на предательство? — с такой же мягкостью произносит он.

Игнат встрепенулся, смахивает пот с неухоженной бороды, смотрит с огромным почтением на сгорбленную фигуру немощного старца, который одним лишь взглядом может перекрутить все внутренности и размазать людей на пыльном полу.

— Разве он лидер, — хмыкает Игнат, — такого и предать не зазорно.

— А каким он должен быть в твоём понимании? — в смирении склоняет голову старец Харитон.

— Он должен обладать нечто запредельным… как вы. Вам готов служить без остатка, — вполне искренне произносит Игнат, слизывая с губ струящийся с лица солёный пот и, дрожащими пальцами приглаживая бороду.

— Нет во мне ничего такого… запредельного, — грустно улыбается старец, — а что я могу читать на ваших лицах, так это не моя заслуга, слишком долго я скитался по тюрьмам, а там, все души оголены, все мысли наружу. Затем… умер, может, даже два раза… Не надо смотреть на меня как на полоумного, — ужаснул своим взглядом Харитон.

— Я не… — икнул Игнат.

— Молчи, фраерок! — вздыбился Бурый.

— Ладно-ладно, не наезжай на честного пацана, — с издёвкой прошамкал старец.

— Да я за вас… да для меня будет большой честью… — залепетал Игнат.

— Верю… верю! — с нажимом произносит Харитон. — Куда ты без меня!

— Для меня это было бы большой честью и благом… — дико сверкну глазами Игнат, царственно вздёргивая бородой, окатывая брызгами пота старца, но тот не поморщился, напротив, улыбка растягивает тонкие губы, заострённый подбородок вытягивается вперёд: — Вот какая твоя истинная причина предательства, царём хочешь стать, — утвердительно произносит он.

Игнат хотел было возмутиться, но неожиданно энергично кивает. Старец подходит совсем близко к Игнату, Аня и Гурий моментально отползают назад, но Игнат упрямо смотрит на старца, ожидая свой приговор: — Ты будешь царём, — старец ласково проводит костлявой рукой по его голове, но лишь в том случае, если во всём будешь слушаться меня.

Тяжёлый гул проносится где-то глубоко под землёй, Игнат в испуге взмахивает бородой, в суеверном ужасе глядя на старца, ему кажется, это делает он, но удивительно, старец Харитон в недоумении озирается, он явно озадачен. Внезапно сильный толчок сбивает всех с ног, пол в гроте идёт волнами, кроша высохшие сталагмиты, пещерный орган покачнулся и змеится трещина, всё расширяясь и приближаясь к бьющемуся в конвульсиях Илье, на алтаре перед уродливо изготовленным крестом.

Следующий подземный толчок сбивает с ног старца, он падает перед трещиной и долго всматривается в темноту.

— Там ад? — Игната от страха так сотрясает, что крошатся зубы.

— Да… там ад, — шамкает старец, — но его не стоит бояться, там тепло. Если он разверзается, значит на то воля всесильного Бога.

Зеки с воем отползают от ширившейся трещины, но не могут прорваться к выходу, лезут на стены, чтобы не упасть в ужасный провал. Аня вскрикивает, пытается вспомнить молитву, но старец с яростью шикнул на неё, плюща смертельным взглядом.

Землетрясение как началось, также внезапно заканчивается. Трещина вплотную подошла к алтарю и, словно окружило его. Илья с безумством обречённого дёргается, глаза в красных пятнах от многочисленных кровоизлияний, из сшитых толстой нитью губ прыскает алая кровь и капает в замерший, словно в ожидании, провал.

Внезапно старец что-то видит в глубине, быстро встаёт и отступает назад, бормоча странную молитву.

— Что там? — прерывистым голосом, всё ещё пребывая в ужасе, спрашивает Игнат.

— Бог решил принять жертву сейчас… царь, — старец без насмешки делает ударение на последнее слово. — Помолимся всесильному Богу, — старец Харитон лихорадочно крестится.

Вслушиваясь в жуткие шорохи, доносящиеся из глубин замершей трещины, сначала неуверенно, затем и все начинают креститься.

Внезапно на поверхность вырывается пенистая волна, шлёпает в разные стороны, набирает силу, срывает с алтаря несчастного парня и, с шумом засасывается в чёрную трещину. Последние струйки, с довольным журчанием стекают в страшный провал, и возникает тишина.