— Во истину, страна загадок, — Виктор напряжённо смотрит на далёкий мерцающий огонёк.

— Ничего загадочного, у него родственники в министерстве, — непринуждённо пожимает плечами Аня. — А затем подалась в фирму к Дмитрию Леонидовичу, администратором по устройству банкетов.

— Твоя идея с надувным пароходом? — Виктор оборачивается к ней и слегка улыбается.

— Моя.

— Смотри, сколько народу спасла.

— Как-то не задумывалась.

— Им тебе памятник при жизни надо ставить, а не людоедам отдавать.

— Не ценят, — скривилась женщина и мастерски сплёвывает.

— А что по поводу Идара Сергеевича скажешь? — допытывается Виктор.

— Тёмная лошадка, знаю лишь то, что служил в ФСБ или в ГРУ, по каким-то причинам уволили со службы, а Дима подобрал его, сделал начальником охранного отделения.

— На свою голову, — с иронией перебивает Виктор женщину.

— Это точно, — кивает Аня, но добавляет, — но выжили мы благодаря ему.

— Но только он всех вас использует для своих целей, иначе не стал с зеками договариваться, — уверенно говорит Виктор.

— Мне кажется, он союз с ними заключил, — встрепенулся Алик.

— Он совершил ошибку, — угрюмо произносит Виктор, — а нам дополнительная головная боль. Определённо, необходимо объединятся иначе — съедят, даже не в переносном смысле. Надо на плато искать другие группы людей и к морю, там скалы, можно неплохое укрепление соорудить.

— Павел Сергеевич вроде видел дымок за дальними сопками, может там ещё одна экспедиция, — вспоминает Алик.

— Почему туда не пошли?

— Так это, ещё до потопа было, а затем стало не до того.

— Значит, люди на плато есть. Надо всех найти, причём раньше, чем их найдёт Идар. В народе сила и спасение, — в обманчиво мягком голосе Виктора появляется тембр с металлической окраской.

— Павел Сергеевич давно хотел к морю выйти, но голуби появились, решили прежде мясом запастись.

— На Голубянке много голубей, — уверенно говорит Виктор.

— В последний раз там лишь скворцы были, — сникает Алик.

— На Караби яйлу начинает прилетать птицы, я видел, как стаи кружились над скалами, слева от моей стоянки. Туда тяжело пройти, но на лодке можно. Мне кажется, там и морские котики обосновались, по крайне мере косатки туда часто заплывают.

— Да где же лодку найдём? — вздыхает Алик.

— У меня есть, резиновая, многоместная, — Виктор ошарашивает этим заявлением Алика.

— Блин… здорово. На рыбалку можно будет выходить. У нас спиннинги есть, хотели порыбачить на здешних озёрах, но рыбы мало, исключительно лягушки.

— И даже крючки имеются? — осторожно спрашивает Виктор, вспоминая свой самодельный крючок из шпенька, с которого рыба в большей мере срывается.

— С запасом, — обыденным тоном отвечает Алик.

— Тогда вам сам бог велел к морю идти.

— Думаю, завтра и пойдём, — кивает Алик.

— Я бы от рыбы не отказалась, — сладко зевает Аня, уютно пристроившись на плече у Алика.

— Счастливая, а нас с Ниной от неё воротит. Ладно, давайте пробовать спать, подъём на восходе, — Виктор вытягивается во всю длину, переворачивается на спину, смотрит на далёкие звёзды — это единственное, что не поменялось в этом мире. Сон комкает все впечатления, тревога не спеша уползает вглубь сознания, становится тепло и хорошо. Под утро резко холодает, порыв ветра сбивает каменную крошку с камней и со злостью швыряет на спящих людей. Виктор вскакивает на ноги, толкает Алика и Аню. Они матерятся со сна как сапожники, но достаточно быстро поднимаются, с беспокойством озираются, действительность безжалостно гонит обрывки сна и заполняет сознание тревогой.

На небо наползают тяжёлые тучи, пахнет свежестью, в море опять грохочет, скоро сюда переместится гроза.

— Перекусить бы что-нибудь, — без особой надежды говорит Аня, а в глазах тоска и страх.

— На вот, — Алик достаёт пару копчёных крылышек диких голубей.

— Это мне? — не верит женщина и мгновенно впивается в мясо, звонко хрустя косточками как заправская дворняга.

Виктор быстро отворачивается, чтобы было невидно, как он сглатывает слюну.

— На всех хватит, — Алик и ему суёт пару крылышек.

После вкусного завтрака, появляется уверенность, все тревоги кажутся недостойными сладости в животе, но осмотрительность, прежде всего. Скрываясь за каменными грядами и разломами, мужчины и женщина гуськом спускаются вниз, выбирая участки закрытые кустарниками и редкими деревьями. Очень скоро придётся пройти мимо Чёрного монастыря, а там хозяйничают зеки, затем, не менее опасный путь к лагерю Идара Сергеевича. Что-то Виктору говорит, он опаснее людоедов будет. А жаль, на него он возлагал большие надежды. Но, как говорится, жизнь покажет все прелести и нюансы своих бесчисленных граней. После убийства Вована, что-то надломилось в душе Виктора, с неё словно сняли предохранитель, сейчас он на боевом взводе.

Перед мрачными скалами Чёрного монастыря, Виктор решительно останавливает группу: — Зеков должно быть не менее четырёх, я схожу на разведку, если в течение часа не приду, уводи Аню в свой лагерь, затем вы должны вернуться за моей женщиной.

— Может ну их, обойдём их стоянку, — предлагает Алик.

— Нет, о них надо знать всё, — Виктор вытягивает финку, а лук отдаёт Алику, — в случае чего, стреляй.

— Но я не умею?

— Учись, — ухмыльнулся Виктор.

В прошлый раз было легче подойти к Чёрному монастырю, не было такой давящей на психику ответственности, а сейчас перед глазами мелькают образы людей, с которыми он познакомился и нечто, говорящее ему словно извне, что он должен всех объединить, иначе смысл их спасения на этом плато исчезнет.

Благодаря обострившимся до придела чувствам, Виктор подсознанием улавливает, что в путанице высокой травы и ветвей кустарниковых деревьев, кто-то скрывается.

Окинув взглядом окружающую местность, он цепляет листья, небрежно рассыпанных на земле и тонкий шнур верёвки. Ага, ловушка и достаточно неумело поставленная, рассчитанная на обычного обывателя, впрочем, Виктор, до недавних пор, был таким же, но сейчас словно что-то проснулось в душе и глаза способны подмечать малейшие несоответствия. Вероятно — это инстинкт самосохранения и загадочная интуиция, по поводу которой у дилетантов возникает много споров. В любом случае Виктор уходит в сторону, в кровь, обдирая локти, ползёт по неудобному склону и выходит с противоположной стороны засады. Сверху он видит зека и обмирает от ужаса, у его рук лежит АКМ. Автомат перевешивает всё и сейчас у людей Виктора ни единого шанса. Это новость будоражит и заставляет предпринять отчаянный поступок, зажав финку в зубах, Виктор сползает в расселину и осторожно выглядывает, ища путь к своей жертве. Удивительно, но в мыслях это звучит именно так и не иначе, зек — его жертва. Тянуть долго нельзя, кто знает, когда его будут сменять, может произойти любая неожиданность. А ведь эти предосторожности против него, Виктора! Осеняет его догадка. После ликвидации Вована зеки быстро перестроились. Но одного они не учли, и Виктор уже не тот.

Стараясь не сверлить взглядом синюю от татуировок спину, Виктор скользнул ещё ближе и затаился у вывороченных оползнем корней. Зек, каким-то звериным чутьём что-то чувствует, елозит лопатками, берёт в руки автомат, испуганно озирается.

Большая чёрная птица прыгает у самого лица Виктора, деловито гребёт землю, выковыривает белую личинку, прыгает дальше. Если она сейчас увидит Виктора и с испуганными криками взлетит, это конец. Но она скачет дальше, ныряет в густые ветви, а зек отворачивается, кривя тонкие губы, автомат откладывает от себя и вновь пристально смотрит на дорогу.

Не вытирая пот, заливший лоб и глаза, Виктор слегка вздыхает, делает пару бесшумных глотков воздуха и вбирается из своего убежища. Несколько движений и мужчина подбирается ещё ближе, он буквально зависает на плоской каменной глыбе, остался лишь один бросок и лезвие финки распорет ему спину. Зек вновь елозит, вероятно, его звериные чувства так же обострены до придела.