Часы в классной комнате оглушительно громко тикали в выжидающей тишине. Наконец-то это кончилось. Книги, теннисные ракетки, ленты и альбомы для рисунков; все эти обломки в меру счастливого девичества были тщательно упакованы. Теперь ее сундуки находились на подъездной дорожке. В ожидании.

Женщина, которая стояла у окна, изучая дорожную карету, резко обернулась со сдержанной улыбкой на лице.

— Ты приехала ко мне проказницей, Мартиника, — произнесла миссис Харрис, вытянув руки. — Могу я положиться на то, что ты покидаешь меня, перестав быть ею?

Мартиника опустила глаза.

— Oui, madame[1], — ответила она. — Теперь я — идеальная английская мисс.

Длинный, с безупречным маникюром палец миссис Харрис скользнул под подбородок Мартиники.

— Лгунья, — заявила она с отблеском юмора в глазах. — Ах, но, тем не менее, какая прелестная лгунья.

Снова уставившись на розы на шерстяном ковре миссис Харрис, Мартиника попыталась подавить улыбку.

— Может быть, лорду Ротуэллу сослужит хорошую службу то, что я буду одновременно проказницей и лгуньей, — заметила она. — Может быть, он вскоре передумает отправлять меня прочь и выдавать замуж за первого согласного на это поклонника, которого ему удастся найти.

— Мартиника! — с мягким предостережением воскликнула миссис Харрис. — Ты не можешь остаться в школе навсегда, как бы нам обеим не хотелось этого. Твой дядя просто желает, что ты была счастлива.

— Он желает сбыть меня с рук, — возразила Мартиника. — Именно по этой причине он и отослал меня к вам, мадам. Я была не нужна в Вест-Индии. И сейчас я тоже не нужна.

Миссис Харрис покачала головой.

— Не могу поверить, что это правда, моя дорогая, — тихо произнесла она. — Барон Ротуэлл устроил для тебя роскошную жизнь.

Глаза Мартиники широко распахнулись.

— Это истинная правда, — заявила она. — Он стыдится меня. И что бы он ни сделал, это было сделано из чувства вины.

Миссис Харрис взяла руку Мартиники и ободряюще сжала ее.

— Если бы это было так, моя милая, то он едва ли проделал бы путь в четыре тысячи миль, чтобы выдать тебя замуж за кого попало, — проговорила она. — Нет, он приезжает, чтобы убедиться в том, что работа выполнена как надо. И, судя по тону многочисленных писем, которые он написал мне за несколько лет, никто лучше него не позаботится о твоих интересах.

Мартиника попыталась сдержать улыбку.

— Неужели он и с вами вел себя как людоед, мадам?

Миссис Харрис колебалась на секунду дольше, чем нужно.

На этот раз Мартиника все же улыбнулась.

— Да, вы пару раз ощутили на себе остроту языка лорда Ротуэлла, я в этом не сомневаюсь, — заявила она. — Прошу прощения, мадам, если он был жесток к вам.

— Жесток — это слишком резкое слово, Мартиника, — ответила она. — И я умоляю тебя осторожнее обращаться с собственным острым язычком. Удивительно, что вы с бароном Ротуэллом не являетесь кровными родственниками.

У Мартиники вытянулось лицо.

— Мои извинения, мадам.

— Мартиника, моя дорогая, ты оставалась со мной дольше, чем все остальные мои девочки, — с мягкой настойчивостью продолжала миссис Харрис. — И ты оставалась здесь намного дольше того возраста, когда многие из них давно уехали и благополучно вышли замуж. А за этот прошедший год ты показала, что являешься прекрасной молодой учительницей. И при том, за все это время, ты так и не научилась сдерживать ни язык, ни вспыльчивость.

— Увы, я была испытанием для вас, мадам. — Мартиника театрально вздохнула. — Я сей же час сниму с вас это бремя и брошусь в постель какого-нибудь скучного, обветшалого, старого аристократа.

При этих словах миссис Харрис рассмеялась.

— Мне становится жаль английских скучных, дряхлых аристократов, — заметила она. — Я вовсе не уверена, что они готовы к встрече с тобой. И приличные юные леди не говорят о постелях джентльменов, моя милая. Но ты ведь знала это, не так ли? Ты снова изводишь меня.

Ее ученица подмигнула.

— Oui, madame. Я знаю. На самом деле я знаю много такого, что не положено знать юной английской леди.

— И я благодарна тебе за то, что ты не стала делиться этим со своими одноклассницами, — со вздохом произнесла миссис Харрис. — Мартиника, дорогое дитя, ты мудра не по годам, словно старушка, — или нужное мне слово «опытна»? Нет, и это тоже не вполне подходит.

Мартиника рассмеялась.

— Это все мое сомнительное прошлое, не так ли, мадам? — спросила она. — Возможно, я просто видела чересчур многое в этом мире?

Миссис Харрис снова вздохнула, но не стала поправлять ее.

— Что ж, вернемся к более полезным вопросам, моя дорогая. Куда ты направишься отсюда? Ты остановишься в Лондоне?

— На время, — ответила девушка. — Мы с тетей Ксантией обзаведемся новым гардеробом.

— Как чудесно, — ответила миссис Харрис. — В письме твоего дяди говорилось, что вы должны отправиться куда-то на праздники.

Мартиника сморщила нос.

— Мы должны провести декабрь в Линкольншире с кузиной Ротуэлла, — призналась она. — Леди Шарп. Вы ее знаете?

Миссис Харрис покачала головой.

Мартиника пожала плечами.

— И я тоже нет, — проговорила она. — Но это ничего не значит. После Нового года мы вернемся в Лондон, чтобы ждать начала Сезона. Ротуэлл и тетя Ксантия купили дом — на Беркли-сквер, конечно же. Сахар и морские перевозки грузов, должно быть, приносят хорошие доходы в наши дни.

— Мартиника. — Миссис Харрис нахмурилась. — Леди никогда не обсуждает финансы своей семьи на публике.

Мартиника усмехнулась.

— Но мы же не на публике, мадам, — возразила она. — И это вовсе не секрет — то, что моя семья сделана из новых денег.

Миссис Харрис нахмурилась еще сильнее.

Мартиника изобразила подобающее раскаяние.

— Oui, madame, — серьезно проговорила она. — Вы можете полагаться на то, что я буду вести себя самым лучшим образом, когда войду в общество. Я скорее умру, чем позволю своему поведению дурно отразиться на вашей школе. На протяжении шести лет это место было моим домом, а вы — моей семьей. Я всегда помню об этом.

Миссис Харрис схватила обе ее руки и ободряюще сжала их.

— Спасибо, моя дорогая, — проговорила она. — Твое пребывание здесь и возможность увидеть, как ты выросла в такую прелестную леди, стали радостью для меня. Другие девочки научились ценить тебя, Мартиника. А теперь мой последний урок тебе: научись ценить себя.

Мартиника неотрывно смотрела на нее.

— Что вы имеете в виду, мадам?

Теперь миссис Харрис выглядела совершенно серьезной.

— Больше никаких шуток о твоей семье, — ответила она. — Никакого самоуничижительного юмора. Беспринципные мужчины будут пытаться воспользоваться преимуществом, если почувствуют даже намек на неуверенность. Держи голову выше и всегда поступай как леди знатного происхождения, не важно…

— Но мадам, я не знатного происхождения, — пронзительно воскликнула Мартиника. — Я просто дочь красивой французской курти…

Миссис Харрис приложила палец к губам Мартиники.

— Ты — приемная дочь покойного барона Ротуэлла, — заявила она. — И ты подопечная нынешнего барона. Это очень древний и благородный титул. Будь уверена в своей ценности, и все остальные последуют твоему примеру. Дорогая девочка, твоя экзотическая красота будет кружить головы, а твой прелестный французский акцент очарует каждого мужчину, который встретится с тобой. Более того, твоя семья богата, и ты наследница значительного состояния, так что…

— Мадам, вы только что сказали, что я не должна говорить о деньгах, — прервала ее Мартиника.

— О, тебе и не нужно будет, — сухо ответила миссис Харрис. — Все в обществе узнают об этом в течение двух дней после твоего прибытия в Лондон.