Мы разобрались с документами, и теперь я официально существую, официально работаю. Старик удивлён тому, что, пусть я мало знаю о нынешнем мире, но я обучен письму, чтению и нахожусь в хорошей физической форме. Думаю, он догадывается, что с моим незнанием того мира, в котором я теперь нахожусь, всё это не вяжется. Но он не особо-то и спрашивает.

Спустя пару недель после этого я узнал, что такое алкоголь. Случайно. Но мне понравилось. Затем старик объяснил все прелести моего возраста.

В какой-то момент он устал объяснять и посадил меня перед допотопным ноутбуком, лишь мельком упомянув, как им пользоваться. Разобрался я быстро. После этого я узнал, что то, что со мной происходило — интернет-зависимость.

На самом деле я читал и смотрел всё, что только мог найти, чтобы узнать больше, впитывал информацию. Ради этого надолго отказался от сна. Мой организм спокойно воспринимал тот факт, что я буквально не сплю несколько недель, но только в том случае, если я ем что-то сладкое.

Ещё через несколько месяцев я стал чаще общаться с нашими соседями, с некоторыми продавцами, хозяевами заведений. Вроде как очеловечился.

Помню, как старик повёл меня в магазин, чтобы я купил себе что-нибудь.

— Зачем? У меня всё есть, — удивился я тогда. Старик объяснил, что я полгода таскаю его старую одежду. — В чём проблема? Ты же в неё сейчас не влезешь, не выкидывать ведь.

— Я рад, что ты бережно к ней относишься, но тебе нужны личные вещи. Пошли.

Смирившись, я с недовольным выражением лица прошёл мимо забитых до верха полок и, не глядя, вытянул из них два предмета одежды. Это оказалось что-то вроде чёрного свитшота, но без кармана-кенгуру, и тёмно-серых штанов, внешне напоминающих спецназовский балахон, но более узкие и без лишних карманов и заклёпок. Сойдёт и это.

Но вот ботинки я уже выбирал. Не раздумывая взял чёрные боты. В подобных я уже когда-то давно ходил. Они удобные, мне этого достаточно.

Старик не понял, почему я так ценю минимализм и какую-то своеобразную грубость в одежде, но сделал мне подарок и оплатил вещи. Я, честно говоря, не понял его, но промолчал.

А не так давно я нашёл на просторах сети и новостных лент знакомые имена и лица. Думаете, железные? Нет. Да и плевать мне на них. Но не на тех ублюдков, погубивших мою жизнь. Я смирился с тем, что они заставляли меня делать, потому что в порывах своего бешенства я был не против заниматься этим. Война, зачистка — я стерпел всё это. Но десять лет тюрьмы за то, что мы выполняли приказы, за то, что делалось официально и считалось военным действием… Легко ли это простить?

Пришлось порыться в памяти, чтобы вспомнить имя каждого.

В час пик вполне обыденно спешащие кто куда люди остановились на самом большом перекрёстке в городе, образовав огромную толпу и не менее гигантскую пробку из машин. Из последних повысовывались хамоватые водители, которые, на удивление, кричали что-то нецензурное не долго. Все как один уставились вверх — на огромный экран одной из самых больших высоток в центре, на котором шла прямая трансляция. Очень странная трансляция.

— Люди никогда не могли жить мирно, без войн. В этот раз мы создали своих «монстров». Вот только… не можем их контролировать.

В кадре было видно, как перед камерой стоит мужчина при галстуке и пиджаке, освещение в помещении, где он находился, почти полностью отсутствовало, поэтому виднелся только его тёмный силуэт и часть белых полосок на костюме.

— Какое-то время они были на нашей стороне… Слушались, выполняли зверские приказы.

Его голос звучит ровно, но в интонации слышатся нотки страха. Силуэт слегка повернулся. Хоть лица и не было видно, но смотрящие знали точно — он оглядывался.

— А когда они надоели нам, мы поймали их, убили, а кого-то держали на цепях. Что из этого было нашей самой большой ошибкой?

С чего вдруг кто-то вспомнил о сбежавших железных? С того, что те самопровозглашённые железные лидеры объединялись и разрастались в большие группировки, которые периодически нападали на людей. Тихо, незаметно. Их поймать до сих пор не удаётся. С того, что многие из окончательно спятивших железных, не следующих ни за кем и ни за чем, кроме своего желания убивать, стали в открытую нападать на жителей города. Да что там! На жителей давно погибшей страны. Они добирались туда, куда только могли добраться. Убивали. Давали о себе знать.

— Их создание, убийство или плен?

Мэр города, который первым потерпел выходки железных, связался с Мировым Правительством, предупреждая другие выжившие после третьей мировой города-государства. За несколько месяцев сформировали отряды специально обученных людей. А обучили их всему, что хоть как-то могло помочь в драке с железным. И тому, что слабое место железного — спина.

— Страшнее всего то, что они будут мстить.

Отряды формировались повсюду, но они были довольно малы сами по себе. И неудивительно — железных боялись без преувеличения все. Однако, этим отрядам удавалось выслеживать и убивать железных. Эта некая безымянная полиция быстро заполучила популярность среди населения. Их были готовы носить на руках.

— «Это не люди! Их нужно убивать!» — скажете вы и будете не правы.

Толпа смотрящих начала шушукаться. Что за бред несёт этот поехавший? Но он продолжал:

— Это обычные люди. Жестокими и ненормальным их сделали мы, — мужчина усмехнулся. — Но не все они… такие.

Люди стали возмущаться уже гораздо громче, пытаясь докинуть очередную банку из-под газировки в экран.

Полиция была беспомощна перед теми железными, которые прятались среди обычных людей и никак себя не проявляли. Вычислить можно было только в том случае, если ранить подозреваемого и рана станет затягиваться прямо на глазах. В крайнем случае резали спину, дабы проверить позвонки. Но резать каждого странного человека — разве это разумно? Однако, с другой стороны, есть ли иной способ?

— У кого-то просто не было выбора.

Едва ли. Поэтому-то Сору до сих пор не поймали.

— Вы готовы заплатить за это?

Выходя из подвального помещения здания какой-то компании, парень стал подниматься по железной лестнице вверх. Его громкие не быстрые шаги гулом разносились по вмиг опустевшему зданию, эхом отражаясь от окроплённых кровью стен и окон.

— А даже если и нет…

Пройдя коридор последнего этажа и, встав напротив таблички с надписью «ген. Директор», парень с легкостью выбил ногой массивную дверь. Небольшая отломившаяся от неё часть просвистела в сантиметре от уха мужчины, стоящего спиной к своему гостю. Он даже не шелохнулся.

—…они уже ищут вас.

Сора высвободил четыре железных хвоста и, двигая ими сначала медленно и плавно поднимая их вверх, одним мощным рывком проткнул тело мужчины четырьмя гарпуновидными наконечниками хвостов, а затем с размаху выбросил его тело в окно. Труп бывшего учёного пролетел несколько десятков этажей, прежде чем с громким шлепком удариться об асфальт перед сотнями горожан. Из толпы послышались удивлённые вздохи и вскрики.

Парень развернулся и ушёл, не беспокоясь о своей конфиденциальности. Его лицо не попало в кадр, а из-за отсутствия освещения предметы одежды опознать почти невозможно. Плюс, он в любом случае выглядит как среднестатистический двадцати- двадцатипятилетний парень.

Коридоры и кабинеты в здании сменили свои привычные бледные цвета на ярко-красный. Сора не пожалел никого, кто был связан с работой тех ученых. Самих же учёных он обычно убивал с особой заботой об их страданиях.

Спустя две недели подобные убийства внезапно прекратились. Неизвестному безымянной полиции убийце заведомо поставили синдром белой стали, только вот никто и представить не мог, что — в лучших традициях иронии — тот, кому они дали псевдокличку Соры, и есть сам Сора. Дело так и осталось незакрытым, но вскоре о нём и вовсе забыли как о страшном сне. Куда более животрепещущим являлся совсем другой вопрос: кто же освободил железных монстров из их тюрьмы? А главное, зачем? Это ещё предстоит выяснить.