«Да какая голова, когда ему нужен позвоночник?» — невесело хмыкает он, сопротивляясь и пытаясь освободиться из мёртвой хватки.

Лишиться ноги или жизни?

Хруст.

Этот звук сменяется на отвратительный громкий треск вперемешку с влажным чавканьем. Поистине мерзко.

Если парень не хочет, чтобы пострадали эти трое идиотов, не додумавшиеся сбежать со стройки, то его выбор должен пасть на первое.

Он нелепо отскакивает в сторону, умудряясь при этом столкнутся хвостами с Таем два на два, а третьим он пронзает ему живот и начинает вкручивать гарпун по часовой стрелке. Затем — концы гарпуновидного наконечника резко раскрываются, словно цветок, пронзая и сдавливая внутренние органы шатена, а Сора дёргает хвост обратно, выдирая эти органы из живота парня наружу. Ямарута опирается на четвёртый хвост как на протез, обвив его вокруг раненой ноги и втыкая его в землю, поэтому он до сих пор стоит. Тай, спустя пару секунд оцепенения после такого маневра, выблевывает кровавые сгустки на землю и падает на колени. Хвосты парня стали судорожно дрожать и извиваться, словно угри на сковороде, сталкиваясь друг с другом и издавая душераздирающий вой металла. Беловолосый понимает, что если Тай отступит, у него будет шанс подготовиться к следующей встрече лучше. Но если нет — быть тебе мёртвым, Сора.

Тай поморщился и брезгливо вытер рот рукавом разодранной куртки, вставая и немного пошатываясь, вглядываясь в лицо противника абсолютно трезвым взглядом. Тот таким похвастаться не мог. Тело ноет, суставы выворачивает; парень то и дело сплёвывал кровь, но сглатывал подступающую к горлу желчь. Перед глазами всё замылилось и поплыло, хоть он и пытался сосредоточиться, Соре раз за разом приходилось замечать рядом с Таем собственную ногу, которой он решил пожертвовать, дабы не умереть.

Ободряла лишь мысль о том, что если Ямарута выживет, то в магазине его ждут таблетки, регенерировать он сможет. В таком случае проблема казалась ему совершенно незначительной. Однако… Что же собирался делать Тай?

— Мы никогда раньше с тобой не дрались, не так ли? — отдышавшись, хрипло выдохнул Сора, решив снова отвлечь шатена разговором, но уже более осторожно.

— Да. И я очень жалею об этом, — удовлетворённо улыбнулся он в ответ. Беловолосый замечает, что его тоже колотит. — Что ты так смотришь? Я переполнен энергией! Я так хочу продолжить… — с каким-то странным придыханием выговаривает он слова, вводя парня в некий ступор, но при этом его слова дают надежду на возможность улизнуть на этот раз. Ведь хотеть продолжить и при этом чего-то ждать — не логично, не правда ли? — Но ты же уже выдохся?

Сора слышит досаду в его голосе и сдержанно кивает. Он никогда не брезговал признаться в своей слабости. Сейчас у него есть шанс уйти живым и подготовиться к следующей стычке, но тогда задевать гордость неадекватного железного не стоит, иначе придётся продолжить. А его собственная гордость не боялась оказаться ущемлённой.

— Ка-а-ак жаль, — с нескрываемой обидой вздохнул Тай, совсем не обращая внимания на то, что стоит на собственных кишках, печени и желудке. Мелочи, ей богу! — Но ты на это и рассчитываешь сейчас, я ведь прав? Хочешь уйти, чтобы быть готовым к следующему разу?

Сора напрягся.

— Без проблем, — внезапно пожимает тот плечами, вновь и вновь удивляя Ямаруту. У Тая слишком неустойчивое состояние. — Я уважаю тебя, поэтому ничего страшного, если перед смертью ты ещё немного походишь рядом со своими друзьями-людьми, — с каким-то отвращением выплюнул последнюю фразу парень, убрав хвосты и зашагав по влажной земле в сторону выхода со стройки. — До встречи! — шатен махнул парню рукой, улыбаясь так широко, что теперь Соре начинает казаться, будто этот «улыбальник» вот-вот порвётся.

Стоит только парню пропасть из поля зрения Соры, как тот тут же валится с ног на землю, падая лицом прямо в лужу крови, которую сам же до этого наплевал. Перед тем, как отключиться, он успевает убрать хвосты и маску и даже услышать отдалённые взволнованные голоса детей. Осознание того, что они живы, успокаивает, и сознание любезно покидает его на ближайшие два-три часа.

«Убейте всякого, кто попадется вам на пути».

Фраза вновь и вновь прокручивалась в голове Соры, вызывая сомнение в приказе. Впервые. Впервые он хотел воспротивиться и отказаться от такого жестокого задания, но что-то внутри него кричало и билось, вынуждая подчиниться.

— Я болен, — делает вывод мальчишка, выходя на крохотную полянку в гуще леса. Посреди полянки встал небольшой двухэтажный деревянный домик, сделанный, видимо, из местного дерева. В окнах горит свет, мелькают тени. Сора осматривает округу и замечает в нескольких сотнях метров отсюда ещё один дом. С другой стороны — ещё один.

Сердце ухает куда-то вниз.

Внешне мальчик остаётся непоколебим. Он так и стоит, вслушиваясь в звуки леса и ловя при этом еле различимое знакомое ему пощёлкивание. Железные уже нашли эти дома.

Крики.

Сора зажмуривается, отвернув голову от той стороны леса, где виднелся один из домов, из которого доносились невероятно громкие вопли.

Так надо.

Терпи.

Это приказ.

Он стиснул зубы, собираясь с силами. Раньше у него с этим проблем не было. Раньше он не колебался. Ему нельзя было начинать делать это и сейчас, но…

Сглатывает образовавшийся в горле ком, слыша вскрики и вопли с другой стороны, из другого дома. Время неумолимо бежит. Тени в доме зашевелились активнее. Сора даже слышит приглушённые взволнованные голоса.

Он тяжело выдыхает и разжимает кулаки, делая медленные шаги к дому.

— Мама, это же не те страшные люди пришли? — малышка подняла на женщину плаксивый взгляд, теребя ручками край своего кукольного бело-голубого платья и переминаясь с ноги на ногу.

Та добродушно улыбнулась, погладив дочь по голове.

— Нет, солнышко, это не они.

Мальчишка остановился у двери, разглядывая трещины и узоры на гладко обструганном дереве.

Сердце пропустило удар, когда суета за дверью стихла.

— А почему тогда соседи так шумят… — девочка почти проглатывала слова, изо всех сил стараясь не плакать. Мамины слова её нисколько не успокоили.

Отец малышки сел на диван напротив двери и прожигал её взглядом. Мужчина видел тень от ног стоящего за дверью, так как снизу была небольшая щель.

Он зацепился рукой за ручку двери и, постояв так с минуту, несильно толкнул её от себя. Она оказалась не заперта. Рука безвольно вернулась на уровень бёдер мальчишки, а дверь распахнулась так широко, что ударилась о стену. На Сору уставились три пары глаз.

— Мама… — захныкала девочка, вжимаясь в ноги матери и прячась за неё. Женщина еле сдерживала слёзы, на секунду закрыв глаза и стараясь выровнять дыхание. Отец ребёнка продолжал сидеть, излучая решимость.

Сора пустым взглядом смотрел будто бы сквозь пол.

Сердце больше не болит. Разум не кричит. Совесть не рвёт и не мечет. Но что-то внутри него всё же сломалось.

Он поднял безжизненный взгляд на мужчину, затем перевёл его на жмущуюся к матери девочку и вновь — на мужчину. Отец девочки едва заметно кивнул.

Мать могла лишь догадываться, о чём был их немой диалог, но на самом деле тут и гением быть не надо. От мужчины поступила просьба, а от Соры — обещание.

Мальчишка плавно и медленно поднял правую руку вверх, и будто бы следуя за ней, вверх поднялись два железных хвоста по бокам от беловолосого. Его губы сложились в извиняющуюся улыбку, а спустя секунду он разрубил воздух ладонью, опустив руку вниз.

Глухой стук двух упавших на пол тел, а затем — давящая тишина.

Он стоял так минут пятнадцать, глядя в испуганные глаза четырёхлетней девочки, с застывшими на них слезами. Сора убрал хвосты, почувствовав, как запах крови резко ударил по его слизистой. Два огромных кровавых пятна под телами родителей малышки ознаменовали то, что это не глюк затуманенного разума. Он действительно уже убил их. А девочка…

Мальчик достал один хвост и, обходясь без жестов рук, быстрым движением собрался пронзить ребёнку голову, но остановил его в паре миллиметров от переносицы малышки. Ужас, застывший в её глазах, должен был заставить Сору кричать от осознания того, что он наделал. Но он молчал. Так же, как и девочка. Конечно, она могла потерять дар речи после только что пережитого ею шока, но почему-то Сора был уверен — она точно может кричать, но не делает этого.