— Где ты сейчас? — выдохнул Скай вместе с сигаретным дымом, вздёрнув голову к потолку. — Ты вернёшься. Да, всегда возвращался. А те, кто был на той улице, уже… — Дайлер проглотил слова, чувствуя, как новая порция слёз стремительно подкатывает и наворачивается на глаза. Парень быстро заморгал, тяжело вздохнув, и потушил сигарету об пол.
Дыхание его постепенно сбивалось, но он не чувствовал удушья и боли из-за этого, поэтому не мог проконтролировать себя полностью и попытаться успокоиться. Перед глазами у Ская один за другим возникали образы убитых копов, отдавших свои жизни за других людей и за самого Дайлера, тогда как он сам в бою едва ли не балласт; как и сказал уже мёртвый коп, одна серьёзная рана — и Скай труп. Из-за своей болезни он может и отсутствие конечности не заметить, а спустя минуту умереть от кровопотери.
— Зато от болевого шока не умру, — нервно усмехнулся парень, не чувствуя, как по левой щеке катится горячая слеза. Он скорее машинально, чем осознанно, провёл рукавами по лицу, стерев ненужную влагу с кожи. Парню впервые было так страшно. Из-за множества смертей. Бессмысленных смертей. Из-за частых мыслей о том, что вся эта дружба с Ямарутой и другими железными ни к чему хорошему не приведёт. Страх ошибиться и подвергнуть весь город серьёзной опасности, если не полному уничтожению, осел в министре так глубоко, что теперь он ни в чём уже не уверен — ни в себе, ни в ком-либо ещё.
Скай пожал ноги к груди и уткнулся лбом в руки, сложив их перед собой на коленях. Он всё считал трупы, вспоминал записи с видеокамер и то, что видел лично, своими глазами, и пребывал в тихом ужасе, непроизвольно шепча себе под нос: «Так много… Боже, их умерло так много…»
Уже завтра о нём снова будут говорить, как о хладнокровном и расчётливом лидере, способном пожертвовать сотней, чтобы спасти тысячи, но… на деле, внутри он так и останется маленьким мальчиком, тем младшим братом, который никогда не брал на себя больше, чем мог вынести.
Просыпаться от ощущения, будто что-то невесомое ударило тебя по голове — неприятно и отчасти жутковато, особенно потому, что ты подрываешься с места, сразу же ища причину столь внезапного пробуждения. Но отвратительнее этого может быть только одно: просыпаться по той же причине, а затем почувствовать в своём плече такую боль, словно под кожу запустили рой разъярённых пчёл, а те имеют клыки и вгрызаются ими в плоть изнутри. Именно с такими ощущениями Томо пришёл в себя.
Брюнет зашипел от боли и машинально ухватился ладонью чуть ниже раненного плеча, морщась и пытаясь абстрагироваться от неприятных ощущений. У парня появилась мысль о том, что ему вкололи болеутоляющее, потому что боль была сильная, но терпимая, даже когда он шевелил рукой. К тому же, кто-то любезно остановил кровотечение, что позволило Томо не зацикливаться на ране и оглядеться по сторонам. Он находился в какой-то небольшой пустой комнате с голыми бетонными стенами, полом и потолком. Помимо дверного проёма других вариантов выхода из странного помещения не было, поэтому брюнет, не раздумывая, стал выбираться наружу.
Он долго шёл по длинному тёмному коридору, видя лишь один источник света — помещение, в которое этот коридор вёл. Освещение было очень слабым, едва ли удавалось разглядеть хоть что-нибудь, но, по крайней мере, это стало ориентиром, куда можно двигаться. Брюнет вышел из коридора, и его тут же потянуло вниз. Точнее, парень почувствовал, как пол под ним слегка опустился. Томо устремил взгляд себе под ноги, не рискуя шевелиться, и протяжно вздохнул, поняв, куда наступил. Пол состоял из больших каменных плиток, но только та, что была под Томо, ушла немного вниз. Это была нажимная плита, а что случится, если брюнет уйдёт с неё — знает только тот, кто её сделал. Копу оставалось только рассмотреть помещение, поискать что-то, что поможет ему выбраться из того места, в котором он оказался, и первое, что он заметил — точно такой же проход и коридор, из которого он сам вышел, напротив. И Эдисон, стоящий на точно такой же нажимной плите.
Опасения Коды не оправдались — Сора не шёл вслед за ним. По крайней мере, ничего не случилось, и это не могло не радовать. Парни встретились там же, где и разошлись, и обменялись одной и той же историей — Эда никто не нашёл.
— Может, его всё-таки забрали туда же, куда и Томо? — предположил Ямарута.
— Не знаю…
— У нас нет других вариантов, ты идёшь? — равнодушно удостоверился парень, разворачиваясь и уходя в противоположную сторону. Кода засунул возмущения куда подальше и, согласившись со сказанным, последовал за Сорой.
— Ты знаешь, куда нам надо?
— За машиной следили. Думаю, если Томо забрал Первый, то он хотел, чтобы мы его нашли и… Да, блин, не важно, мне скинули адрес, так что просто иди за мной, — отмахнулся беловолосый, начав раздражаться из-за болтовни.
Кода не просто нервничал, он был на грани истерики, но природное хладнокровие ещё держало верх над его эмоциями и не позволяло дать слабину. Мало того, что Сора пугает его своим поведением, теперь ещё и Эдисон в опасности. Сивый не простит себе, если с ним что-то случится.
Парни долго добирались до нужного места и оба слегка удивились, поняв, что копов держат в заброшенной младшей школе. У здания было восемь этажей, но оба железных, не обмениваясь предположениями, уверены, что Охотников они найдут именно в подвале. Туда они бежали практически наперегонки. Подвальные помещения напоминали лабиринт и поражали своими размерами, ведь, казалось бы, школа для малышей и не такая уж большая сама по себе, а подвал у неё что надо: с кучей инвентаря для спортзала, металлических шкафчиков, лавочек, принадлежностей уборщиц и прочего. Но чем дальше шли железные, тем меньше предметов вокруг них находилось. Парни выбежали в просторную, пустую от мебели и мусора комнату, в которой и обнаружили стоящих друг напротив друга полицейских, выглядящих сбитыми с толку.
— Не подходите! — рявкнул Эд, когда Кода хотел сделать шаг в его сторону. — Мы уже попались на какую-то херню, стойте на месте!
— На какую ещё херню? — решил уточнить сивый, а затем, приглядевшись, понял, что плита, на которой стоял Эд, провалилась вниз — и это ненормально. — Что это?
— Нажимная плита, — констатировал Сора одновременно с Томо. Парни переглянулись, но ни слова друг другу не сказали. — Неприятная штука.
— Почему?
— Потому что никто, кроме того, кто устанавливал плиты, не знает, что случится, если парни уйдут с них, — вздохнул Сора. Параллельно он пытался сообразить, чем в данной ситуации грозит ловушка с нажимной плитой, но на ум мало что приходило; такие ловушки срабатывали либо после того, как на них наступят, либо после того, как с них уйдут.
— Откуда в младшей школе нажимные плиты? — недоумевал Кода, сразу же прояснив для копов, где они находятся.
— Кто знает, — фыркнул Томо, после чего наступило недолгое напряжённое молчание.
— Как твоё плечо? — спросил Сора, глядя в упор на брюнета. Тот слегка удивился тому, что Ямарута заговорил с ним, и, сжав пальцы под раной чуть крепче, нервно улыбнулся и неожиданно мягко ответил:
— Чешется.
— Сейчас важнее вот это, — Эд ткнул указательным пальцем на экран, висящий у противоположной от выхода стены. — Я помню, как меня вырубили, а потом я очнулся в кузове, лёжа на полу… Но перед тем, как притащить меня сюда, кто-то наклонился ко мне и сказал: «Люди говорят, что полиция прогнила насквозь. Я думаю, что рыба гниёт с головы, господин начальник», — а потом снова всё как в тумане. Так что вот это, вполне вероятно, очередная игра Первого.
Парни даже не успели прокомментировать слова Эдисона, потому что сразу после его слов включился и зашумел экран. Пару секунд он выдавал только помехи, но затем появилось изображение: железнорождённый стоял на белом фоне в капюшоне и стальной маске, сложив перед собой руки «домиком».
— Так и есть, — послышался его искажённый металлом голос из динамиков, встроенных в экран. — В следующий, когда я приду за Томо, я убью его, поэтому, после сегодняшнего дня у Соры останется не так уж и много времени, чтобы передумать и принять моё предложение. Но сейчас придётся играть по другим правилам.
