Сора, заметив копа, вставшего перед лифтом, с надеждой в голосе прокричал:

— Томо, ты наконец-то пришёл! Помоги мне! Спаси меня от этой ненормальной!!!

— Что-то не хочется, — равнодушно отозвался тот, тем не менее продолжая наблюдать за погоней.

Уборщица гонялась за беловолосым парнем ещё несколько минут, прежде чем выдохлась и остановилась, переводя дыхание и обжигая Ямаруту взглядом. Сора спрятался за полицейским, поглядывая на женщину и готовясь пуститься в бег ещё раз, если у той вдруг откроется второе дыхание. Благо она лишь недовольно фыркнула и с неохотой принялась отмывать пол от крови, бубня себе под нос что-то матерное.

— Мог хотя бы посочувствовать, — пробормотал железный, когда Охотник повернулся к нему лицом и молча посмотрел ему в глаза, ожидая бредовых оправданий.

— А чему тут сочувствовать? За тобой наконец-то хоть одна женщина бегает. Глядишь, станешь натуралом и отъебёшься от меня, — фыркнул Томо.

— Не, не стану. К тому же, у меня есть ты, и мне не кажется, что тебе понравится, если я начну отвечать взаимностью кому-то ещё, — пожал плечами Ямарута, прекрасно понимая, что брюнет просто защищается от придурковатого поведения беловолосого, вот только сейчас копу это выходит боком, ибо он выбрал не ту стратегию.

— Я буду только счастлив, — пробормотал в ответ полицейский.

— Настолько счастлив, что убьёшь того, с кем бы я начал заигрывать?

— А ты ещё и заигрывать умеешь?! — усмехнулся Томо. — Интересно, как же это выглядит в твоём исполнении, а то я ни разу не замечал за тобой подобной… — брюнет осёкся, вдруг поняв, что фраза звучит немного неправильно, а точнее звучит так, будто полицейский Хочет чтобы Сора с ним Заигрывал.

— Ну-у-у, договаривай, — расплылся в улыбке железный, внимательно наблюдая за сменой настроения Охотника. Теперь он был зол и смущён, что не каждый день увидишь!

— Я… тебя… сейчас… убью!!!

Железный вдруг театрально застонал, причём достаточно громко и реалистично, будто его в этот момент качественно трахали, и произнёс, хватаясь за грудь в области сердца:

— Продолжай! Скажи это ещё раз! Твоё желание убить меня так заводит! Я… я уже почти кончил!

Томо сначала отступил назад, округлившимися от удивления глазами взирая на парня, а затем стал оглядываться, ища нежелательных зрителей-слушателей, и ведь такие нашлись: уборщица, что повернулась на звуки голоса Ямаруты и, вздёрнув левую бровь, окинула его взглядом; охранник, которая привстала со стула и высунулась из окошка будки, ища взглядом источник непристойных звуков где-то за колонной, загораживающей парней; Скай, невесть когда и откуда появившийся и замерший по середине холла, который недоумённо смотрел то на беловолосого, то на брюнета, и пытался понять, когда же он испытывал похожее чувство. Дайлер быстро переключился с Соры на собственные ощущения и, наконец, сообразил, что испытывал нечто подобное в далёком детстве: Скаю приснился кошмар, он в надежде на защиту от монстров под кроватью зашёл в комнату к родителям, застав их за самым интересным и, по мнению ребёнка, не менее страшным занятием.

Уборщица от красноволосого не отставала и тоже быстро переключилась с железного на собственные переживания, взглянув на Министра и прогорланив:

— Ах ты падла!!! Да что ж у вас за привычка-то такая дебильная — по чистому полу ходить! Пшёл отсюда! — припугнула она его шваброй, и парень резво отбежал в сторону, не имея никакого желания возражать жуткой женщине.

— А она ничё так, — прокомментировал Сора. — В своих женских кулачищах держит яйца всей полиции. Железные негодуют!

— А вы чего прохлаждаетесь? У вас работы нет? Так я могу найти её для вас, — заговорил Дайлер с парнями, которые сейчас действительно просто слонялись по холлу без дела.

— Лучше скажи, как часто ты волосы красишь? Твой натуральный цвет тоже белый, как у меня, судя по цвету глаз. Я уже начинаю думать, что не выделяюсь на фоне остальных людей! Покрашусь в розовый! Или в голубой! И кудрявым заделаюсь! А может, лучше налысо побриться? — проворчал Ямарута, скрестив руки на груди, но его стойко проигнорировали абсолютно все.

— У нас есть работа, можешь не волноваться об этом, — отозвался Томо, спрятав ладони в карманах куртки и взглянув на Министра. — Скай… У тебя тут… — он ткнул указательным пальцем на живот красноволосого.

— Что такое? А… Ого! Нифига себе! — выдохнул тот, опустив взгляд и увидев гигантское влажное пятно на пропитавшейся кровью рубашке.

Парень откинул полы плаща и смог рассмотреть огромную рваную рану на собственном боку. Было видно даже три обглоданых ребра Дайлера, будто кто-то пытался его сожрать.

— Я и не заметил… Ладно, тогда сначала к Грин схожу, — почесал он затылок, вздыхая. — А если у вас есть работа, так идите и займитесь ею, — посоветовал Скай, заходя в лифт.

Томо ему даже не кивнул, а вот Сора начал прощально махать рукой, будто провожал близкого друга в какую-то поезду. Дайлер этого, естественно, не оценил, закатив глаза. Железный рванул с места в сторону служебного туалета. Там он отмыл волосы и шею от собственной запёкшейся крови и невозмутимо вернулся обратно.

— А что со Скаем приключилось-то? — поинтересовался беловолосый у Хейза, ухватившись за мысль о страшной ране Министра, которую последний заметил лишь после того, как ему о ней сообщили.

— Видимо, с железным разборка была. Скай тоже иногда на охоту ходит, — сообщил коп, покидая полицейский участок. Ямарута следовал за брюнетом, стараясь держать в уме все те вопросы, что хотелось задать Охотнику.

— Понятно. А нормально, что он на ранение так отреагировал? Мне казалось, что только железные привыкли к боли, а простые люди должны как минимум сразу замечать собственные повреждения, — стал рассуждать беловолосый, мельком взглянув на табло одного из зданий, дабы узнать время. Половина четвёртого.

— У него анальгезия. Скай не чувствует боли, — объяснил Томо, тем самым расставив всё по полочкам. Сора протянул удивлённое: «А-а-а», — и притих, на минуту забыв все свои вопросы.

— А куда мы сейчас идём?

— Сначала зайдём к одной девушке. Она знает, где информатор. Потом пойдём к нему и выкупим информацию о том, где сейчас находится Крис Трагер. Затем сходим на Арену, а дальше — как получится, — монотонно пробормотал брюнет, ведя парня по незнакомым ему улицам.

— Странно: чтобы выкупить у информатора какую-то инфу, его надо найти, используя сведения, полученные от других людей. Где логика? — недоверчиво усмехнулся Сора. Охотник тяжело вздохнул, терпеливо снося болтовню беловолосого.

— Работа у него нервная, поэтому он прячется, а кто захочет — тот его найдёт. Та, к кому мы идём, его сестра. И работает она… вот тут, — в голосе брюнета Ямарута отчётливо услышал смирение. Он проследил за взглядом копа и присвистнул. Парни стояли напротив стриптиз-клуба.

— Серьёзно? Она… здесь? Скажи, что она бармен! Или официантка! Или вместо торшера стоит где-нибудь в углу! Чтоб со стриптизёршей поговорить, придётся либо на сцену к ней лезть, либо приват заказывать, но и то, и другое, стоит огромную кучу денег! — возмущённо воскликнул железный, неохотно следуя за полицейским внутрь здания.

— А ты, я смотрю, уже бывал в подобном месте, — съязвил полицейский, надеясь, что беловолосый его не услышал, а затем уже громче объявил:

— Тебе о деньгах беспокоиться не нужно, платить буду я.

— Это, конечно, мило… Но ты скоро обанкротишься!

— Ага. Тогда же, когда ты станешь натуралом, — фыркнул Томо, проходя в огромное помещение.

Полумрак, странная музыка, огромное количество сцен — на каждой присутствовал шест и, как минимум, один человек. Сора насчитал около двенадцати с девушками и десяти с парнями, но ни те, ни другие выступающие его не заинтересовали. Так же в зале присутствовали четыре барные стойки, у дальней стены напротив сцен — примерно пятнадцать круглых столов; у правой стены располагалось множество дверей, ведущих в приватные комнаты. Цвет огромного зала железный различить не смог, но то ли он был красным, то ли какого-то похожего оттенка — хрен его знает. Световое шоу ловко выполняло свою задачу, заодно ослепляя посетителей и не давая им разглядеть друг друга. В середине зала под оглушительную музыку танцевали — а Соре казалось, что конвульсировали в предсмертной агонии — толпы обдолбанных подростков. К сценам же прилипли все неравнодушные, наблюдая за понравившимися людьми, исполнявшими танцы, и добровольно выкладывая все свои деньги, дабы подольше посмотреть на выступление.