-Успокойтесь. - Прикрикнул на них Поттер, продолжая гладить по спине Гермиону. - Нашли время. Рон, подойди.
Гарри аккуратно передал в объятия друга все еще напуганную девушку - та должна прийти в себя куда быстрее в руках возлюбленного, Поттер это на собственном опыте понял. Уизли уже не испытывал страха, выражая лицом лишь раздражение и угрозу. Похоже, Малфой держал своего врага в неком тонусе, на что Поттер весело хмыкнул, что стало совершенно неуместно в сложившейся ситуации.
-Как мы выберемся назад? - Напряженно спросил у него оборотень, после того как оставил мягкий поцелуй на лбу своей девушки.
На Поттера уставилось три пары глаз. Он почувствовал, что дальнейшее поведение студентов зависит от его ответа. Мальчик не хотел паники, сейчас она только усугубит их положение. Поэтому смог выдать вполне беззаботную улыбку.
-У меня есть карта. Вы верно заметили мои уходы в подземелья, я часто бываю в этих местах, поэтому знаю дорогу назад. - Он демонстративно вытащил из кармана Карту Мародеров и развернул новые чертежи. - Именно так. Идем. Нам прямо.
Рон одарил друга счастливой улыбкой и мягко потянул за собой Гермиону. Малфой ничего не ответил, но по лицу было заметно - он успокоился от слов гриффиндорца. Каресбиус поравнялся с Гарри, чуть склонив голову и прошептав:
-Ты ведь не наносил на карту это место.
Гарри ответил улыбкой. В глазах читался точно такой же страх, которому не было места в словах. Он давал себе отчет в том, что будет, если в их странный отряд прокрадется паника.
-Мы на ней не отображаемся. - Так же тихо ответил Поттер, продолжая улыбаться: то Малфой, то Уизли постоянно оглядывались в их сторону, недовольные их перешептыванием.
Каресбиус ругнулся сквозь зубы и кивнул в сторону.
-Нам сейчас налево. Я помню лишь последние повороты, но не более. - Едва слышно произнес слизеринец, проявляя великолепную выдержку - он все еще держал себя в руках. - У нас серьезные неприятности.
-Я знаю. - Прошептал в ответ мальчик, крепко сжимая волшебную палочку, подавляя дрожь. - У нас больше, чем просто “неприятности”. Эндрю, на эти места не действует Укрытие. Оно охватывает ваши подземелья, в которых есть действующие кабинеты, жилые комнаты и ваша Гостиная, но.. Комната Леди Морреты уже не входит в пределы Укрытия. Мы далеко от нее. Мы давно пробежали тот поворот.
Слизеринец вновь ругнулся, а карие глаза потемнели.
-Неважно. Даже если бы мы были под защитой, чем бы ее крах нам помог? Авроры не смогли бы нас найти. Они и не сунутся в неизвестные коридоры. - Покачал головой Каресбиус, - через пару поворотов.. Я уже не помню каким путем мы бежали.
Гарри сглотнул ком в горле, а улыбка растаяла. Он тоже не помнил.
-О чем это вы там постоянно шепчетесь? - с подозрением спросил Рон, которого достали всякие тайны. Особенно, если те были связанны с нелюбимыми им слизеринцами.
-Тебе такие вещи рановато знать. - Несколько игриво откликнулся Эндрю, подмигнув побагровевшему гриффиндорцу.
-Это все ты виноват. - Внезапно выдавил из себя Драко, зыркнув в сторону Уизли.
-Я знаю, что я видел! И оно было прямо за нашими спинами, откуда вы пришли.
-Да неужели? И что же ты там разглядел? - Малфой смог пропустить сквозь липкий страх свою злобу. - Испугался обыкновенной темноты, тупой нищеброд.
-Ах ты!..
-Ребята. - Подал голос Гарри, стараясь смотреть себе под ноги. - Мне кажется, лучше вести себя тише.
После его слов все разом смолкли. Они прозвучали куда более пугающе, чем мальчик думал. Будто он прямым текстом заявил: да, мы здесь не одни.
Гермиона уже пришла в себя и шла немного в стороне от Рона, но крепко сжимала его ладонь в своей. Эндрю шел чуть впереди всех, подобравшийся, готовый к мгновенной атаке. Он отдавал себе отчет в том, что поддаваться панике - значит загнать себя в ловушку из бесконечных коридоров. Убегать было глупо. Конечно, слизеринец сомневался, что четверокурсники могли бы дать достойный отпор неведомый силе в темноте, но создать элементарный щит.. Конечно, он был всего на год старше, но знал несколько больше. Выходец из древней семьи, Малфой, так же знал не в пример большее число заклинаний, чем его сокурсники, но воспользоваться мог не всеми - многие требовали предельной концентрации и запаса сил, чего испуганный слизеринец позволить себе не мог. Грейнджер смогла бы. Но, несмотря на ее поразительный ум, колдунья оставалась напуганной девушкой. Поттера слизеринец в расчет даже не брал. Тот, конечно, ходил в друзьях у Пожирателя Смерти, но откровенно признался: ничему такому его не обучали. Темный Лорд, конечно, пытался сделать из гриффиндорца достойного воина, но потерпел сокрушительный крах. Поэтому Эндрю с треском принял роль временного лидера перепуганных студентов. Он сосредоточенно вглядывался в темноту, лишь боковым зрением наблюдая за поведением идущих рядом волшебников.
Напряжение и страх можно было ощутить единым вздохом - они наполняли затхлый воздух подземелья все больше, и уже не было принципиальной разницы, кто из них гриффиндорец, кто слизеринец, кто являлся аристократом, а кто магглорожденной - подступающая к горлу паника уравняла всех. Она еще не затопила разум, но подкрадывалась все ближе. Один громкий неверный звук, и она поглотит детей целиком. И странным было то, что пугала их не угроза затеряться глубоко под замком, а черная бездна, что сжимала волшебников с двух сторон. Тьма жила своей жизнью, порождая немыслимые образы в своем чреве, скручиваясь в клубок и расправляя свои огромные лапы до каждой трещинки, сбиваясь в зловещие комья мрачных образов за спинами детей. Их собственные тени поглотила эта черная пустота, на которую они старались не оглядываться. Этот страх был сюрреалистичным, животным, они не могли его контролировать. Казалось, если Тьма заметит их взгляды, почувствует на себе их внимание - они обречены. И пока Тьма “считала” себя незамеченной, они могли двигаться дальше, подгоняемые лишь собственным страхом.
Гарри чувствовал, что к нему вновь подступает безумие. В голове было куда больше кошмарных образов, чем это могла себе позволить Тьма. В ушах стоял звон давнего губительного гула, сзади раздавался сиплый хрип разодранной мертвой глотки, а плечи подгибались под ощущением многотонного замка над головой.
Большую часть времени человеческий разум защищен от этого чувства. Своеобразный предохранитель от страха, от экзистенциального ужаса, а это самая губительная эмоция на свете. Когда человек сознательно чувствует весь вес пространства над головой. Бездонную пропасть космоса, страх упасть вверх, бесконечное падение в черную глубину пустоты. Так бывает, в темноте ночи, когда сидишь в гулкой пустоте одиночества. Погруженный в свои мысли, в свои ощущения. Так бывает. Самое страшное чувство - ощутить громаду Земли под собой. И вся беда в том, что человек не обрывает мысли, поддавшись собственному любопытству в новых ощущениях - следом за планетой он начинает ощущать паническую бездну открытого космоса. Это намного хуже, чем оказаться на океанском дне, под толщей воды, в точно такой же темноте одиночества. Та темнота многим хуже. Потому что помимо непроглядной черноты там обитает самое страшное для человеческого разума. Безраздельная пустота. Бездонная пропасть, куда человек будет падать целую вечность. Он поднимает голову вверх, и его зрачки непроизвольно расширяются, дыхание сбито, а стук сердца звучит где-то под горлом. Он смотрит в гигантскую пропасть, куда не прекращал все это время стремительно падать. Во тьму бесконечности. После этого всегда следует два варианта: либо человеческий мозг абстрагируется от этих знаний, забивая себя чем-то другим, совершенно ненужной, но такой спасительной информацией, либо человек попросту сходит с ума. Этот экзистенциальный страх пространства был куда разрушительнее клаустрофобии, которая обладала похожей, но обратной формой. Похожей той же тьмой, по которой двигались напуганные дети, похожей жутким ощущением веса над головой. Когда человек забирается в глубокие пещеры, задыхаясь от паники, внезапно отвлекаясь на острое понимание громадных скал над трепетным хрупким телом. И от участи быть раздавленным многотонным камнем его отделяет крохотный (по сравнению с масштабами горной породы) тоннель, будто муравьиный лаз, который можно легко разрушить слабым подземным толчком. Сколько людей умирало от собственной паники в тесных пещерных лазах?.. На самом деле куда меньше, чем от убийства этой Тьмой. Она обрушивалась на напуганных людей, что по собственной глупости отстали от основной группы или забрались слишком далеко для собственного спасения. Одни застревали между проходами, сходя с ума от обострившейся клаустрофобии, другие проваливались вниз, куда уже не доберутся спасатели. Абсолютная тишина не была спасением. Это казнь.
