-Я пойду. - Тихо сказал Гарри, слезая с нагретого места. - Не хватало еще, чтоб Темный Лорд меня искать начал.
Выходить обратно в холод подземелья ужасно не хотелось. Но если он тут задержится еще немного, то непременно пригреется и обязательно заснет прямо на месте. Нет, Барти вряд ли его прогонит, но узнавать реакцию Реддла по утру не хотелось. Поэтому Гарри решительно поднялся на ноги, слегка покачиваясь от легкого дурмана - жар, пряный запах арома-палочек и “корешки” Барти сделали свое дело.
Крауч сделал последнюю затяжку и отправил бычок в камин, в котором тут же взвилось ярко-розовое пламя. Он лениво махнул на прощание мальчику, не желая даже открывать глаза - природный наркотик заставил расслабиться и подобреть.
Поттер вышел за дверь, тихо прикрыв ее за собой, и практически бегом двинулся в сторону покоев Морреты. Произнеся едва слышным шепотом ключевую фразу-пароль, Гарри нырнул внутрь, в два прыжка достигнув кровати. Там оказалось привычно холодно, что заставило мальчика на ощупь отыскать среди оледенелого вороха двух одеял Реддла, прижавшись к нему руками и ногами. Гарри недовольно поморщился - Том был едва теплым и угловатым, что было совершенно неудобно. Лишь к утру мужчина отогревался в объятиях Поттера, обвив того руками, словно пригревшаяся на солнце земля. Что и сделал сейчас слизеринец, полусонно притянув упрямо завертевшегося Поттера, что рьяно пытался отыскать более удобную позу, поочередно стукаясь то о колени, то о подбородок Реддла, то совершенно невероятным образом прикладываясь об его локти. С горем пополам пристроившись под тяжелой рукой, мальчик прикрыл глаза, понадеявшись быстро уснуть. С многими ночами тренировок он привык и к прохладной коже Реддла, и к удушливым объятиям, и к слепящим серебристым всполохам магии, что некоторое время конкретно не давали заснуть.
Внезапно объятия потяжелели, а мерное дыхание сбилось. Гарри испуганно замер, коря себя за излишнюю вертлявость.
-Поттер. Как же ты раздражаешь, Поттер. - Хрипло возвестил его проснувшийся Том.
-Прости, прости. - Быстро прошептал мальчик, издав неловкий смешок.
Реддл чудовищно злился во время подобных пробуждений. Что по ночам, что по утрам - волшебник ненавидел, когда его забвение прерывали.
-От тебя несет Краучем, Поттер. - С угрозой произнес мужчина, а его тон резко похолодел. - Если я еще раз узнаю, что ты шатаешься в его комнату по ночам… Смотри.
Угроза принята к сведению.
========== Глава 42. ==========
Гарри сидел в стороне от беседующих волшебников и молчал. Он неотрывно смотрел в постепенно затухающий камин, перебирая в памяти все, что он знал о Волдеморте, о Пожирателях, о Крауче. Комната все еще оставалась пропитана вязким пряным смогом, что теперь казался удушливым и неживым. Даже остатки ночного пламени не приносили тепла. Запах яблок отравлял, раздражал, вызывал легкую тошноту. Гарри медленно провел руками по коленям, бездумно потирая о них замерзшие ладони. Вчерашние слова Барти только сейчас прижгли его чувства, зацепили, причинили боль. Мальчик старался не смотреть в сторону Темных Магов, старался не прислушиваться к их речам. Спал он совсем недолго, несмотря на то, что лег под утро. Все теперь казалось неуместным, отторгающим. Еще теплая комната стала болезненным заражением плоти, от которого тоже исходит тепло - инфекция. Жар, поглощающий мысли, притупляющий реакцию, медленно отнимающий жизнь. Поттер бы с радостью отрубил зараженную конечность, не будь она всем телом и мыслями одновременно.
Реддл кинул мимолетный взгляд на отвернувшегося мальчика, хмурясь и поджимая губы. Барти тоже замолчал, посмотрев в сторону притихшего Поттера.
Гарри сидел на диване, закутавшись в тот самый прокуренный старинный плед, поджав к груди острые коленки, обняв ноги в защитном жесте, отгородившись тяжелой тканью от мира и взрослых волшебников. Яд убивал, яд, не имеющий отношения к поврежденным органам. И мальчик бы с радостью утонул в своем сознании, не наткнись он там на хоркрукс, который не желал сейчас видеть. Вчерашний день казался странным туманным сном, подстать окутанной дымом и запахом яблок комнате. Он даже не заметил, не задумался, не воспротивился, принял как данное, как вполне привычный факт обеда в Большом Зале или домашнего задания. Барти так легко сказал об убийстве человека, а Поттер так легко не обратил на это внимания. И теперь продолжал старательно не слушать, не вникать, не смотреть на волшебников, что сейчас умиротворенно обсуждали Аластора Грюма, который уже сегодня будет мертв.
Гарри присел у корней полюбившегося дерева, что росло у самого озера. Пустым взглядом скользил по кромке воды, по искрящейся в солнечных лучах поверхности, прислушивался к легкому плеску воды, щебетанию птиц, теплому ветру, что тревожил желтеющие кроны Запретного Леса. Когда он успел стать таким далеким от привычного мира? Закрыться в темноте вместе с Томом, добровольно шагнув в объятия холода и смирения? С такой простотой относиться к людским смертям, что даже не замечать их? Раньше он бы обязательно набросился на Крауча, услышав подобное. Раньше мальчик встал бы за спину Дамблдора, попросив защиты и совета, прячась от цепкой тьмы Волдеморта. Раньше. Раньше..
Гарри кинул в озеро маленький камушек, тревожа воду тихим всплеском и рябью. Он не позвал Тома, не попрощался с покинувшим Хогвартс Краучем. Поттер хотел побыть в одиночестве, представить себя связанным с этими догорающими солнечными деньками, что он все еще здесь, у чудесной магической школы с зачарованным лесом и глубоким голубым небом над головой. Что он все еще слышит эти чудеса, восхищается ими, обращает внимание на бурлящую вокруг жизнь. Гарри хотел впитать в себя эти ощущения, запомнить, чтобы воскресить в себе жизнь, пока окончательно не упал во тьму. Заполнить себя этими воспоминаниями, все еще хранящими робкую надежду, что он останется. Не зная, что видит лето в последний раз.
Вечером его вызвал к себе Дамблдор, прислав школьную сову с очередной сладкой фразой-паролем от директорского кабинета. Мальчик не сказал об этом Реддлу, а прятаться не имело смысла. Если бы Дамблдор желал его наказать или убить, то сделал бы это, и вряд ли бы Поттер сумел спрятаться в подземельях от такого могущественного волшебника. Гарри пошел к нему без страха, но и без привычной радости - доверие и уважение к директору школы безвозвратно ушли.
Альбус встретил его за своим рабочим местом. Он что-то писал на длинном пергаменте, что свисал до самого пола, часто окуная перо в темно-зеленые чернила. Волшебник напевал себе под нос, не обращая внимания на вошедшего. Директор был в своей неизменной чудаковатой мантии - на этот раз темно-розовой с мерцающими звездами на высоком воротнике. На голове чудным образом держался остроконечный колпак, цветом подстать мантии. Правая рука перебинтована, притягивая взгляд Гарри, напоминая о недавней трагедии. Кольцо в кармане мальчика заметно потяжелело. Он не стал его прятать, какая теперь разница?
-Вы звали меня, сэр? - Гарри не позволил ни единой эмоции проскользнуть на спокойную маску лица.
-Да, Гарри.
Дамблдор с усталым вздохом поставил последнюю закорючку и отложил в сторону соколиное перо. Он поднял, наконец, взгляд на гриффиндорца, в котором выражалось такое яркое сожаление, что отстраненная маска Поттера дала трещину.
-И в первую очередь я хотел бы извиниться перед тобой. - Волшебник медленно скручивал пергамент, с трудом орудуя правой рукой. - Я набросился на ни в чем не повинного студента, взяв чужую вещь силой, очерняя твою душу этим проклятием. Знаю, ты ни в чем не виноват, что бы в свою очередь не говорил профессор Снейп. Гарри, увиденное тобой в тот день должно было сильно покалечить тебя. Ты добрый мальчик, а увидел алчного умирающего старика, который предал твое доверие, вместе с этим сделав тебя косвенно причастным к проклятию.
