Ставало намного легче, когда я пустила поток слов.
– Отказать Луи? – она удивилась. – Ты ему отказала? – она была до недоумения возмущенной. Я смущенно улыбнулась, повернувшись к зеркалу, разглядывая, как подкрученные волосы стали более растрепанными. – Он заставил меня откопать эти билеты за кучу денег. Розали, этот парень точно хочет тебя впечатлить! Ты не можешь так легко сдаваться.
– Луи он… Он не такой как Нильс, понимаешь? – я поворачиваюсь к девушке, которая, не спуская с меня своих светлых глаза, отслеживает каждое мое движение. – То есть… Луи, конечно, знает, что нужно делать, чем удивлять, и все в таком духе «ловеласа». А Нильс может устроить мне неделю каторги за то, что пойду с его другом на выставку и в ресторан. Мне легче отказать Луи и докучать Веркоохену, – я улыбнулась своему едва коварному плану.
– Ты грубо обошлась с ним, не боишься оказаться под его прицелом на этот вечер?
– Под прицелом… в смысле…
– Да, оказаться у него в комнате утром, Прайс. Именно это я и хотела сказать, – она опирается поясницей на раковину, а я вновь перевожу взгляд в зеркало. Щеки запылали от смущения, но не от ее слов, а от того, что в моей голове начали появляться совсем недостойные меня мысли.
– Я ему не интересна, – пожимаю я плечами. – И мы только-только сошли с тропы войны, поэтому нас сложно назвать друзьями. Кто знает, возможно, это просто краткое перемирие. Знаешь, как тишина перед бурей.
– А он тебе? Нильс Веркоохен тебе интересен? – она будто допытывалась ко мне, отчего стало некомфортно. Мне не нравилось рассказывать ей о нас с Нильсом, но язык сам воспроизводил диалог, не обращая внимания на взывающий зов мозга.
– Какая разница? То, что было между нами – исправит только вторая жизнь, – пожимаю я плечами, а в ее взгляде появляется блеск безумного интереса. – Алекс, сейчас не время и не… место, – договорила я, обводя своим взглядом женский туалет.
– Что между вами?
– Просто детская история…– пожимаю я плечами, включая холодную воду, ополаскивая руки и прижимая их к шее, плечам и груди. Мне было ужасно душно. Взгляд Алексы заставил меня говорить дальше. – Я жила тут с родителями. Мы приехали сюда из-за бизнеса моего отца, он вечно пропадал на работе, мама окуналась с головой в его финансовые дела компании, а я развлекалась в школе, – протянула я, едва заметно улыбнувшись. Это не была одна из веселых историй, но губы не спадали с дурацкой улыбки. – Развлекалась я с Нильсом Веркоохеным.
– Ты уже тогда была с ним в отношениях?
– Что? Господи, нет, конечно, – покачала я головой, одолев смех. – Мне не было даже пятнадцати лет, в то время, я и думать и таких отношениях не могла. Но… могла думать о нечто другом, – я отвернулась от проницательного взгляда девушки, заглядывая в свои потускневшие глаза и немного припущенные ресницы от расслабленности. – Мы не дружили. Он меня жутко раздражал. Он был отшельником, мало с кем дружил и общался. Просто учился, ходил в своих пиджаках, как полагает старшеклассникам, таская с собой учебники и тетради. Он был таким нудным, что я не упустила шанса… сделать его еще больше отшельником и изгоем.
От улыбки не осталось и следа. По коже прошелся холодок.
– Роуз, я не совсем поняла, что ты имеешь в виду, – она подошла поближе.
– Алекс, я просто… была самой настоящей дурой, понимаешь? – слезы подкрались совсем незаметно, и я прикрыла лицо. – Я играла с ним по своим правилам, заставляя делать то, чему он противился. Когда противился – избивали. Я хотела остановится, правда хотела… Но я не могла, понимаешь? Он намеренно злил, а я поддавалась его манипуляциям! …Я хотела бы все вернуть… чтобы все стало на своим места, но уже не будет ничего, как прежде… – жалобные всхлипы вылетали из меня, и сейчас я понимаю, что последние брошенные слова Нильсу сдавливают мне горло.
Язык был уже не управляемый…
– Но то, что у вас сейчас происходит…– она прикасается своей рукой к моему плечу.
– Ирония, Алекс. Мы сменили свои роли. Как тогда заметил Нильс – принцип бумеранга существует, – я стираю слезы и понимаю, что макияж ужасно потек по моим щекам. – И теперь он так изменился… Из маленького и беззащитного мальчика он стал мужчиной. Он силен, умен и озлоблен на меня. Сегодня был первый, единственный день, когда я почувствовала с ним нечто… общее. Нашла с ним ту спокойную волну, на которой мы балансируем вдвоем, понимаешь? А за оптом этот дурацкий поцелуй испортил весь вечер…
– Ты с ним… Ты с ним целовалась? – когда я услышала в ее голосе злобу, то не уверено подняла глаза, посмотрев на ее спокойное лицо, и успокаивающую ладонь, что медленно поправляла мои спутанные волосы. Она выглядела дружелюбной.
– Это было так ужасно… Совсем не понимаю, как такое могло произойти! – я качнула головой, а ее пальцы стирали слезы и тушь со щек.
– Не надо слез. Успокойся.
– Он был грубым. Действительно грубым, в то время как я ожидала… нежности, – вдумчиво закончила я, потупив взгляд в стороне. Я хотела его поцелуй, и он мне дал его. Но, теперь я вовсе не могу смириться с мыслью, что этот поцелуй столкнул меня в сторону, вновь посеяв меж нами яму.
– Ну-ну, все, перестань, – она, взяв бумажное полотенце, стала поправлять мой макияж. – Нильсу нужна свобода, как в отношениях между друзьями, как и в его личных интересах. Веркоохен очень часто бывает остервенелым.
– Да, но… он был со мной мягким. Впервые, понимаешь? Мне казалось, что у нас будет… что-то большее, искреннее…
– Розали, послушай моего совета, – девушка мило улыбается, вновь сорвав салфетку, стирая мое лицо от следов слез. – Нильс не тот, с кем ты будешь себя чувствовать в безопасности, в нежности, в сладких мечтаниях о настоящей любви. Он растопчет все, что есть в тебе живое. И пока не поздно, остепени свои чувства, затопчи и их сама, пока не больно, оставайся с ним… друзьями, ладно? – она проникала мне в мозг, расставляя все по углам, расфасовывая определенный порядок. И где-то в сознании, мне кажется, что это все было не правильно – делиться с ней своими чувствами, нашими отношениями с Нильсом, но я не могла оставаться без поддержки. Алекса дала мне то, что никто не давал, даже Веркоохен. С ней было проще, она девушка и понимала меня с полуслова.
– Алекса, спасибо тебе… Я, правда, буду аккуратней с ним. Не могу позволить, чтобы он обращался со мной подобным образом. И мне кажется, что после этого вечера, мы с ним еще долгое время не будем разговаривать, – выдохнула я, ощущая в горле новый предательский ком.
– Так. Все, Прайс, хватит. Больше ни слез, ни печалей, договорились? – она улыбается, и я ей в ответ. – Отлично. Тогда, давай поступим следующим образом: бар находится в левой части, как и балконы. Сядем внизу, немного выпьем, а потом я вызову тебе такси. Веркоохену скажу, что стало плохо, как ты на это смотришь?
Это был самый плохой план, который требовал от меня решения. Веркоохен будет в ярости.
– Он меня задушит, когда придет ко мне в комнату.
– Не преувеличивай. И, разве есть тебе дело до этого Веркоохена? Живи в свое удовольствие, малышка, и обязательно придумай, как свидится с Луи. Он отличный парень. Ну так… что ты решила?
– Да. Да, я хочу расслабиться и вернуться в общежитие! – мой ответ был положительным. Мне просто хотелось быть необязанной, самоличной, и немного утешении в качестве коктейля.
Девушка проводит меня под стеной. Наш столик на балконе и вправду находится отдаленно, поэтому убеждаю себя только в самом хорошем окончании вечера. Что может произойти за пятнадцать минут? А ни черта. Вот. Мне все равно. Мне дико все равно на него, на всех их. Нужно иногда уделять себе внимание. И я уделю это внимание, раз не могу добиться его от чертового Веркоохена!
– Хэй, садись сюда, – указывает она на высокий стул около бара, и я послушно залезаю на него, внимательно оглядываясь по сторонам.
– Что-то желаете? – спрашивает быстро подошедший бармен.
– Дай мне стакан чего-то не совсем крепкого и очень расслабляющего, – подмигивает она молодому парню, а он смотрит на меня. – Ох, точно. И сделай это легким. Моей подруге нужно расслабиться, – она продолжает строить глазки шатену, который улыбчиво начинает выполнять ее заказ.
