– Встретимся на выходных, – шепчет он, а сигнал такси заставляет его быстро покинуть меня, забравшись внутрь салона, махая рукой в окошке. Я засветилась улыбкой, помахав в ответ. Водитель такси символично посигналил, вернувшись с обочины на дорогу, двинувшись вперед.
На улице начинало темнеть, а температура снижаться, заставляя меня торопливо направиться в сторону маркета и скупиться на выходные дни. Поглощенная с головой в учебу и времяпровождения с Луи я часто обедала в столовой, но ничего не готовила на кухне в блоке, перекусывая бутербродом.
Налаживая полную корзину всякой мелочи, я остановилась у прилавка с кондитерскими изделиями. Долго изучая разные сладости, я не знала, что выбрать во всем отделе, простояв не одну минуту и осмотрев не одну упаковку конфет, печенья и десятки мафинов, так и не определив окончательный выбор.
– Вот эти вкуснее, – внезапно раздается знакомый хриплый голос соседа, а парень подходит ближе ко мне, доставая с верхней полки ажурную коробку с кексами. – Со сливками и сладким молоком, – комментирует он, отдавая мне коробочку. Я не сдерживаю улыбки.
– Я попробую, – кладу в корзину, и любопытно оглядываю парня, который стоял рядом со мной с такой же полной корзиной еды. – Не думала, что такой как ты любишь сладости.
– И какой же я, Прайс? Многие люди едят печенья и конфеты, – закатывает он глаза, обойдя меня стороной, и двинувшись прямо по отделу. Я, усмехнувшись, поторопилась за ним.
– Ну, знаешь ли, смотришь на тебя и думаешь – перчено-соленная диета, – подавляя смешки, говорю я, когда он остановился у противоположного прилавка с соком и водой.
– Неужели, – едко комментирует он, прищурив взгляд. – Как насчет клубнично-бананового сока? Скажешь, что это напиток не для мужчин, и мне стоило бы отправиться к алкогольному отделу? – спрашивает он, повернувшись ко мне с соком, и открывая его, отпивает парой глотков, а за тем бросает в корзинку.
– Ты умеешь развлекаться и без алкоголя, – покачала я головой.
– Оказывается, ты очень наблюдательная соседка, – криво усмехнулся в ответ Веркоохен. – Берешь пример с меня, англичаночка?
– Возможно, – пожимаю я плечами.
– Я на кассу. Погляжу – ты тоже? – спрашивает он, проявляя интерес к моей корзине своим взглядом, и я киваю.
Расплачиваясь в куда более напряженной обстановке, собираю пакет с покупками, нерешительно поднимая взгляд на соседа, что выкладывает продукты на кассу. Мне хотелось с ним найти общий язык, но я не могла позволить себе ожидать своего же мучителя, оставаясь на месте, рядом. За прошедшую неделю мы мало виделись, и его давящий меня поводок ослаб, дав свободу, тому я пользовалось ей довольно часто.
– Подожди меня, Рози. Пойдем вместе, – останавливает он меня, как только завидел, что я направилась к выходу. С удивлением я оборачиваюсь на соседа, который складывал еду в пакет, наскоро расплачиваясь.
Я не ожидала, что он захочет со мной провести время. Учитывая столкновение в магазине, это никак не оправдывает его желание вернуться вместе со мной в блок. Казалось мне, он что-то задумал. Он говорил со мной, и это уже было странным. Но, как бы не был он коварен, он ничего не делал.
Вместе подавшись к выходу, Веркоохен замолчав шел рядом, вывив меня на парковочное место. Он был на машине. Насторожившись, я оглянулась на самого соседа, что как всегда невозмутим и холоден.
– Давай свой пакет, я поставлю его в багаж, – забирает он мои продукты, открывая багажник машины. – Садись наперед.
Нервозно, я облизываю губы, недоверчиво подойдя к двери машины. Открывая дверцу, я залезаю вовнутрь салона, чувствуя свежий морозный запах. Вскоре появляется и сам владелец машины, пристегивая ремень безопасности и окинув меня несколько тяжелым взглядом, заставляя так же пристегнуться.
– Кажется мне, ты хочешь о чем-то поговорить, – тихо произношу я ровно через минуту, не выдержав молчания в довольно тесном пространстве разом с Нильсом Веркоохеным.
– Угадала, Прайс, – свободно соглашается Нильс. Но я не тыкала пальцем в небо, я видела по нему, что его нервировала эта ситуация, или же, я сама.
– О том, что было на пристани?
– О том, что между тобой и Томлинсоном, – с резкостью обрывает он меня, осуждающим скорым взглядом повернувшись ко мне, а за тем вернувшись к дороге. – Мне нужно, чтобы вы больше… не были в таких тесных отношениях. Даже не так. Вы больше не будете иметь никаких отношений, – строго произносит парень, крепко сжимая руль в своих белеющих руках.
– Зачем тебе это? Какой тебе с того толк, Нильс?
– Когда я тебе наказываю, тебя не должна волновать причина, Прайс. Я дал тебе более или менее спокойное житье, а ты возмести мои затраты. Что тебе дороже, Рози? – он вновь скептически поворачивает ко мне голову, а я, скрипя зубами, отворачиваюсь к окну.
– Я не хочу, чтобы ты вмешивался в наши отношения, – говорю я, оглядывая мелькающие улицы кварталов, и только сейчас я понимаю, что едим мы совершенно в другом направлении, возможно, в объезд – утешаю я себя. – И не тебе решать за нас двоих, Веркоохен. Почему бы тебе не поговорить об этом с Луи?
– Луи увлечен твоей…внешностью, телом. Ты для него как лакомый кусок говядины. Я же, не желаю, чтобы мои друзья смаковали тебя, а уж тем более наслаждались этим…куском мяса.
– Веркоохен переживает за сохранность ненавистной соседки? – сыронизировала я, мало ли не рассмеявшись. Только, слова его действительно меня цепляли. Кусок мяса – это его мнение обо мне?
– Переживаю за друзей, которые заразиться от тебя заморским английским нравом. А мне придется отказаться от испорченного друга, – сдержано и холодно отвечает сосед. – Значит так, – не сдается он. – Игры и правила на моей стороне, Прайс, и если ты не откажешься сама, я заставлю тебя это сделать, чего бы мне этого не стоило.
– Ты запрещаешь ему спать со мной? Веркоохен, в отцы тебе еще рано, а подавно и воспитание девятнадцатилетнего ребенка, – несколько резко проговорила я, разозлившись на его замешательство в наши с Луи отношения. Он не имеет ни какого права портить нам двоим житье, избавляя нас, друг от друга.
– Воспитание? Скорее дрессировка, – желчно исправил меня парень. – Я запрещаю тебе раздвигать ноги, и ты сумеешь сделать так, чтобы Томлинсон вернулся в свою рутину: где нет ни тебя, ни ваших гуляний, ни ваших нежнейших поцелуев – если это так можно назвать. Хотя меня изрядно тошнит от такой мыльной оперы.
– Ты не договорил, Веркоохен. Ну же, где же твои чудовищные клыки кровопийцы? Надо же тебе мне пригрозить, – задорно я насмехалась над парнем, который был крайне спокойным, чем несомненно держал в некой узде. – Или как ты умеешь – поднимать кулаки на беззащитных девчонок, что младше тебя? – моей иронии, казалось, не было конца. – Нет. Конечно же! Ты запрешь меня в комнате, посадишь на цепь и будешь иногда кормить овсянкой из кормушки.
– Сколько бы ты не имела идей, Прайс, по собственному укрощению, я буду действовать своими методиками, – говорит он, медленно припарковавшись у обочины, заставив мой взгляд сощуриться. – А теперь выходи, – говорит он, проницательно следя за моими медленно подступающими эмоциями.
Не ожидая его крика и угроз, я отстегиваю ремень и покидаю салон машины. Веркоохен выходит следом за мной, и, обойдя капот, встает рядом. Оглянувшись, я лишь вижу те же кварталы, бульвары и десятки магазинов, только одно изменилось – я не знала где мы.
Парень стоящий рядом стащил с моей головы шапку, заставив меня нахмуриться такому грубому поступку. За тем, поочередно хватая руки, снимает кожаные перчатки, быстро развязывает теплый бардовый шарф, оголив мою шею. Не понимая его действия, я лишь нахмуренно наблюдала за ним и его скорыми движениями рук.
Забираясь в карман пальто, он забирает мой бумажник.
– Какого черта, Веркоохен? – зло прошипела я, когда его руки подняли пальто и обследовали передние карманы джинсов. Когда он придвинул их мне на бедра, я оттолкнула его, отступая на пару шагов назад. – Не смей прикасаться ко мне! – вскрикнула я.
