– Больно, – шепчу я, когда он пытается ухватиться за стекло, а я вырываю свою руку из его, не доверяя парню, и упираясь всем телом назад.
– Будешь так дергаться, будет намного больнее, Прайс. Не веди себя, как дитя! – говорит он сосредоточенным голосом, а я набираю больше воздуха в легкие, поднимая голову вверх, пытаясь не смотреть на наши руки. Отворачиваюсь, поддаваясь назад, и ощущая равномерное дыхание парня, когда его грудь соприкасается с моей спиной, плечами и головой. Я не могу перестать дергаться, и пытаться увернуть свою руку, как только ощущаю его пальцы на осколке.
Понимаю, что его раздражает то, что он не может ухватиться за стекло именно из-за моего противостояния, и понимаю, что он начинает применяет физическую силу, мало ли не скрутив меня. Откидываю голову с громким мычанием, когда чувствую, как он резко ухватился за осколок и потянул его. Кровь начала струится сильнее, и он подставляет мою руку под ледяную воду, обмывая кровавую руку, не задевая пальца.
– Спасибо, – я благодарю его, хоть и далось это благодарное явление с трудом, беру салфетки, вытирая кровь с пальца и прижимая к ране.
– На тебе появились новые маски, Прайс, и клянусь, что я все до одной сдеру с твоего ангельского и такого невинного личика. Найди пластырь, и постарайся сделать это в пределах блока, – строго говорит мне парень, отступая назад. Я смотрю на осколок в раковине и на оставшийся погром на полу.
Вот же выдалось славное утро! Обычные соседи пьют кофе вместе за душевными разговорами и смехом, а мы молчим, я – бью чашки, а он – достает осколки из пальца.
========== Часть 14 ==========
Ровно в восемь я выхожу из комнаты, довольно неуверенно и растерянно, ведь пара должна была начаться ровно через пятнадцать минут. Я должна выйти из блока, не опоздав в колледж. Тем более лишать меня обучения, лишь бы утешить свое самолюбие, Веркоохен казалось бы выше этого. Только, утратить шанс вкусить все удовольствие в лицезрении меня униженной и молящей – он точно не упустит, судя по тому, как настрого запретил покидать блок.
Крадусь на носочках к входной двери, пытаясь не стучать каблуками. Ухватываю ручку, и отталкиваю двери. Большим разочарованием было то, что она не открылась, но замок открыт. Значит, двери закрыты ключом, которого, на данный момент у меня нет. Нильс не отдал лишь ключи от комнаты, прикарманив себе от входной двери.
Пыхчу. У меня есть пятнадцать минут взять его уговорами, иначе я опоздаю на пару, которую совсем не желаю пропускать. Поворачиваюсь в сторону правой комнаты и стремительно иду туда, легко стуча кулаком по двери, с замиранием сердце слышу шаги по иную сторону двери.
Парень открывает через несколько секунд. Смотрю с неким осуждением, когда он все еще одет в домашнюю одежду – в серую майку и шелковистые спортивные штаны. Похоже, он не жаждет в учении, позволяя себя ребятничество в своем возрасте.
– Ты можешь открыть входную дверь? Пожалуйста. Мне нужно идти в колледж, пара уже через пятнадцать минут, – тараторю я, оббегая взглядом небольшой участок комнаты, который попадает мне в обзор. Там довольно темно, такое впечатление, что зашторено темными шторами, или же заклеено окно от лучшей яркого утреннего солнца, что таково светило этим днем. В моей же комнате свежо и светло, а тут тускло и странно. Странно? Нет уж, жутко. Обстановка комнаты полностью характеризирует своего хозяина.
– А мне нужен шоколадный трюфель к кофе, предоставишь? О, уж прости, совсем забываю о твоей криворукости, Прайс, боюсь даже с трюфелем приключится не меньше приключений, чем с твоей утреней чашкой, – закатывает он глаза, опираясь об дверной проем, всем своим видом показывая, как я его раздражаю и насколько я ему наскучила.
Пальцы моих рук нервно сжимают ручку сумки, когда я испытываю на себе новые насмешки соседа.
– Пара через пятнадцать минут. Я не желаю писать объяснительную у ректора. Отдай мне ключи, Нильс, – сдержано повторяю я, надеясь на понимание. Но никакого чертового понимания между мани существовать просто не может. Он не хочет ни слушать меня, ни понимать, ни делать еще что-либо угождая мне.
– А я не желаю разговаривать с тобой, Рози. Избавишь от этого нежеланного кошмарного общения? Чем плохо устроить себе выходной денек? Сиди и радуйся, что без дела сидишь.
– Веркоохен, – прошипела я, напрягаясь, и от злости сворачивая пальцы в кулаки. Он не выносим! Зачем он кривит меня?
– Да, Прайс? – в ответную говорит мне, делая непринужденный вид, будто он весь во внимании и озабочен нашим бессмысленным разговором. Моя грудь тяжело вздымается и складывается ощущение, что я бежала без остановки около трехсот метров, чтобы сдать норматив, но сейчас старательно удерживаю в себе сбивчивое дыхание. И вовсе сдерживать свои эмоции в переделе дозволенного перед Веркоохеным я не могла, напросто не умела, оттого и пыхтела, не зная, как уговорить его выпустить меня из блока, не говоря уже пустить меня на лекции!
– Нильс, я понимаю, что ты, возможно, меня ненавидишь, но разве это разумно – не давать мне ключи и воспрещать мне идти учиться? Ты, конечно, имеешь полное право не разговаривать со мной, имеешь право кричать, унижать, критиковать и все в этом вроде. Но, мне нужно идти, и я не могу сидеть, сложив руки прогуливать учебный день по твоей не здравой прихоти. Это глупо, даже для тебя, Веркоохен.
Я говорю довольно сдержано, пытаясь обходить резкие слова и не налегать на парня, который в любой миг может взорваться диким зверем и вовсе накинувшись на меня с кулаками. Мой тон обычный, несколько деловой лексикон, в попытке наладить отношения на общей неприязни.
– Ты права. Я тебя ненавижу, Розали. Я действительно имею право на все, что мне доступно, и поэтому лучше иди в свою комнату, пока я сам тебя не отвел, отобрав ключи от комнаты, – грубо бросает он мне, словно недостойной даже его слов, а я округляю глаза от наглости и хамства на мои дружеские попытки найти общий язык, хотя бы на время. Он действительно собрался держать меня здесь как питомца? Нет, так не пойдет, и теперь кому-то придется остановить этот абсурд – мне.
Отхожу от его комнаты, доставая мобильный телефон, разворачиваясь к нему спиной. Не хочет по-хорошему поладить с новой сожительницей, пусть разгребает не меньше проблем от миссис Робинсон. Думал я буду молчать, и слушать его отвратительные команды «сидеть-лежать-голос»? Как бы не так! Я не наивная Стеффани, и далеко не собираюсь ожидать, пока его следующим шагом станет ладонь, кулак, если не нога, оставляющая на моем теле ссадины и гематомы.
– Ты что делаешь? – заразился интересом парень, внимательно разглядывая, как я вожу пальцем по сенсору.
– Собираюсь позвонить миссис Робинсон и попросить ее милости, чтобы открыла двери, а за тем напишу ректору письмо, с просьбой поменять комнату, или же поехавшего на голову соседа, – спокойно отвечаю я, надеясь, что это его хоть как-нибудь утихомирит, припугнет, и нахожу номер женщины, нажимая на вызов, прикладывая гаджет к уху, с вызовом поглядев на впервые пораженного соседа. И что-то подсказывает мне, что не из-за главного коменданта, а из-за «поехавшего на голову соседа», что было сказано в моей реплике только что.
– Положи телефон в карман, Роуз, – подходит ко мне парень, за считанный миг сровнявшись со мной, но я уже вслушиваюсь в гудки, не реагируя на его разгневанный тон, как и на поступившую чудовищную ярость.
– Ты не имеешь права держать меня тут, тебя и вовсе могут задержать за это нахальство, выписав не малый штраф за мое беспокойство, – выговариваю я, смело глядя в его темные синие глаза. Он в действительности высок и мне приходится поднять голову, чтобы быть на равных стойких положениях против него, и этим утром меня уже спасают сапоги на каблуке. Да только я не была равна этому парню, сильному мужчине, чьи руки сжимались в кулаки от поступившей пылкости и фанатизма в своей голове.
– Ты же не хочешь пожалеть об этом, Прайс. Сделай правильный выбор, и не смей…
